Страница 71 из 92
-Одеваемся и идём на капище. Колесницу перунову я вызвать сейчас не смогу – хлопотно, холодно, да и времени нет. Но через идол мы сможем выйти к дубу, хранящему лик Перуна. А дальше будет видно.
Ефанда с болью наблюдала за братом. Тот внимательно слушал, то впадая в отчаяние, то вновь обретая надежду на спасение возлюбленной. Молодая женщина хорошо понимала его, но невольно злилась на свою давешнюю подругу, из-за безрассудства которой теперь жизнью должны были рисковать муж, брат и сестра Ефанды. А если всё окончится неудачей, что же, дочь её сиротой останется? Или и впрямь Вадим, как грозился, к себе её возьмёт? И всё из-за глупости взбалмошной девчонки! Боги всемогущие, за что караете?
-Что произошло? – на пороге стоял Дубыня.
-Доброгнева в беду попала, - обернулся к нему Рюрик. – Вот, идём выручать. Ты же, воевода, за старшего остаёшься. Сроку даю тебе – три дня. Собери дружину, ополчение и выступай к Новгороду. Ещё два дня даю тебе на то, чтобы дойти до озера Тёмное, что меж Ладогой и Новгородом лежит. У него мы тебя ждать будем. Хватит по зауглам сидеть, точно тараканы запечные! Пора судьбу в свои руки брать. Когда Перун проснётся – никому не известно, а у Морены милости ждать не приходится. А раз защита наша всё равно разрушена, то, мыслю я, вскорости ждать нужно гостей непрошенных. Так что пусть будет так, как на роду нам написано. Идём нынче на битву супротив Вадима.
...Алое покрывало красавицы Зори ещё только выглянуло из-за края земли, когда все четверо уже спешили на капище. Волхв, стерегущий огонь, горящий у подножия идола, низко поклонился и тут же отошёл в сторону, не смея задерживать столь важных гостей. Однако Ольга подошла к нему, что-то тихо сказала старику, тот кивнул, быстро засеменил к костру и, сунув руку прямо в огонь, вынул оттуда чёрно-золотой сук. Олег невольно поморщились, ожидая, как зашипит сейчас кожа, соприкоснувшись с горящей головнёй, как ударит в нос запах горящей плоти, но этого не произошло. Когда волхв отдал сук девушке, на его пальцах не было и следа ожогов. Перехватив удивлённый взгляд брата, Ефанда пожала плечами.
-Такова сила его веры. Покуда он чист перед Перуном, перунов огонь ему не страшен. Если же волхва подозревают в чём, то лишь таким образом он может доказать свою невиновность.
Рюрик, отнюдь не казавшийся удивлённым, лишь кивнул, подтверждая слова жены. Ему ли, князю, не знать этого?
Невеста перунова меж тем с поклоном приняла горящую палку и, развернувшись, коснулась ею идола.
-Пусть огонь Перунов откроет заветную дверь.
В тот же миг идол Перуна будто подёрнулся дымкой, а затем расплылся сизой тучей. Ольга бесстрашно шагнула в это неясное, колышущееся пятно. Остальные последовали за ней.
Мгновение спустя все очутились на священном холме, что высился неподалёку от усадьбы старого Сварга, прямо у подножия чудесного дуба, хранящего лик Перуна. Странно, но на вершине холма снега было немного. Дуб был обледенелый, седые мхи, венчавшие голову, осыпались, ясные глаза запорошило снегом, однако зиме не удалось полностью стереть следы священного образа. Всё той же головнёй невеста перунова очертила широкий круг, заключив в него и дерево, и себя, и своих спутников. Сам же еле тлеющий сук девушка бросила прямо к подножью дуба и обернулась к Рюрику.
-Теперь твоя очередь. Возьми свой меч и очерти ещё один круг, рядом с той линией, что начертила я.
Когда всё было готово, Ольга встала прямо против священного лика Перуна и оглянулась на остальных:
-Нам нужно заключить дуб ещё в один круг – тот, что образуем мы. Олег и Рюрик, возьмите меня за руки, Ефанда встанет напротив. И помните, что бы ни случилось – круг размыкать нельзя. Иначе погубите и нас четверых, и Доброгневу. Ну что, никто отступиться не хочет? Тогда начнём.
По слову ведуньи все встали вокруг дерева («Точно хоровод водим» - усмехнулся про себя Олег) и приготовились к… А в самом деле, к чему? Мужчины ожидали чего угодно, но не того, что произошло. Ольга закрыла глаза, и с её губ полилась небывало красивая, но вместе с тем странная, чарующая песня без слов – почти такая же, как та, что пела Яга. Казалось, что её сильный, красивый голос поднимается к самому небу, и всё вокруг, даже ветер, замерло, прислушиваясь к нему. Даже золотая колесница Даждьбога, величаво выезжающая на небосвод, как будто приостановила свой бег, заслушавшись чарующих звуков. Вот в песню влился ещё один голос – голос Ефанды, стоящей за деревом. Мелодия окрепла, заструилась уверенно и величаво, мощным потоком взвилась к небесам. Ствол дуба будто наливался солнечно-золотистым светом, изливая его сиянием и теплом, а за спинами людей, по черте, проведённой князем, поднялась сплошная стена золотого огня. В кругу стало жарко, редкий снег начал таять, образуя небольшие лужицы, а под ним показались робкие зелёные побеги. Неизвестно откуда взялись бабочки, а по земле деловито засновали муравьи. Мощная фигура Перуна исчезла, растворившись в золотом сиянии, а лик Его, оставшийся на прежнем месте, казалось, ожил. Теперь прежде неподвижные глаза с любовью и нежностью смотрели на поющую девушку.
Доброгнева, всё так же прикованная к стене, предавалась тяжким размышлениям. Горько было осознавать, насколько глупо, по-детски поступила она, затеяв этот поход. Морена, видимо, устав глумиться над беззащитной пленницей, ушла в самый тёмный угол, Вадим всё так же неподвижно сидел за столом, и ничто не отвлекало девушку от самобичевания. Но со временем душевную горечь стала подменять телесная усталость. Голова в месте удара нещадно болела, руки и ноги постепенно затекли, измождённое тело грозило подорвать остатки гордости и просто рухнуть к ногам своих тюремщиков. Где-то в глубине души боярышня и сама удивлялась тому, как быстро её, выносливую, крепкую и здоровую телом воительницу подкараулила самая простая усталость. Или всё дело в душевной тяжести и присутствии богини смерти? Впрочем, к чему праздно рассуждать о том, чего всё равно не ведаешь. И узнаешь ли когда?