Страница 60 из 92
Проснулся Олег оттого, что нечто влажное, холодное ткнулось ему в щёку. Воевода открыл глаза, да так и застыл: рядом с ним стоял матёрый волк. Рука сама собой потянулась к бедру в поисках меча, но его там не оказалось, лишь пустые ножны. «Ну конечно! – вспомнил урманин. – Ведь в избушку Бабы Яги я вошёл без него». Олег приготовился было к схватке, но зверь и не подумал нападать. Человек и волк напряженно стояли друг против друга и пристально вглядывались друг другу в глаза. «А глаза-то у него не простые, - подумалось вдруг воеводе. – Смотрит так, будто всё понимает. И не нападает, хотя время нынче голодное, а мы, надо полагать, его законная добыча». Неожиданно серый странно ощерился, будто улыбнулся, и слегка вильнул пушистым хвостом. Олег замер. Вспомнился рассказ Рюрика о том, что от позорной участи вечного раба его сына Аскольда избавил человек-волк. Не уж-то и впрямь оборотень? Тем более что «улыбка» волка и впрямь кого-то напоминала. В голове завертелся хоровод мыслей, урманин почти узнавал этого незваного пришельца в серой шкуре, но тут же запретил себе об этом думать. Он не лгал своему другу, советуя не искать оборотня – так всем спокойней будет. Сам воевода тоже не хотел этого знать. Как говориться, меньше знаешь – крепче спишь.
-Ну, здравствуй, дружище! – спокойным голосом проговорил Олег. – Спасибо, что разбудил, а то так недолго и новых бед дождаться. Не подскажешь ли, где наши котомки, а то домой сбираться надо.
Волк ещё раз вильнул хвостом, отбежал в сторону и принялся усердно рыть лапами. Вскоре из-под снега показалась одна котомка, потом вторая, обе пары лыж… Меж тем воевода наклонился к боярышне и тронул её за плечо:
-Вставай, лежебока. Иль для тебя подушка – лучшая подружка?
Доброгнева сладко потянулась, открыла глаза и нежно улыбнулась своему возлюбленному. Урманин прищурился, борясь с искушением заключить девушку в объятья.
-Поднимайся, домой пора, нас уже, наверное, обыскались. Только не пугайся, мы здесь не одни.
Боярышня приподнялась и замерла, разглядев, кто пожаловал к ним на поляну. Серый равнодушно глянул на неё, едва заметно качнул лохматой головой, точно приветствуя, и вновь принялся разгребать снег. На этот раз на свет божий появился Олегов меч, а после и меч самой Доброгневы.
-Вот за это благодарю тебя, братко-волк! Что ж, все наши вещи, как я погляжу, на месте, можно и возвращаться.
Олег внимательно огляделся вокруг. Давешняя буря до неузнаваемости изменила лик леса. Появились завалы и буреломы, коих вчера ещё не было, кое-где намело высокие сугробы – в аккурат по грудь взрослому человеку, некоторые деревья изрядно поломало. Да и небо было покрыто столь плотными тучами, что не определишь, в какой стороне солнце. Воевода покачал головой. Как из леса выбираться – неведомо. Но тут Доброгнева внимательно пригляделась к оборотню.
-Погляди, Олег, кажется, он нас зовёт куда-то.
И правда, волк неторопливо засеменил по снегу куда-то в сторону, постоянно оглядываясь на людей, однако, увидев, что те никак не реагируют, вернулся, ухватил мужчину за полу тулупа и легонько потянул за собой.
-Значит, за собой нас приглашаешь, - усмехнулся урманин. – Ну что ж, дружище, пойдём. Надеюсь только, что ты не к своей стае на обед нас поведёшь.
Оборотень укоризненно посмотрел на воеводу, дождался, когда люди встанут на лыжи, и припустил вперёд прямо по свежему, чистому снегу. Возвращение домой было несравнимо тяжелее, чем давешняя прогулка. То и дело на дороге возникали буреломы, которых ещё вчера не было, или высокие сугробы. К тому же, вновь стал подниматься ветер, и Олег с Доброгневой невольно ускорили шаг – продолжения вчерашней битвы не хотелось никому. Волк между тем легко бежал впереди, выбирая наиболее лёгкие пути. Вот он взлетел на очередной холм… и пропал. Воевода рванулся следом за ним. С вершины холма открывался величественный вид: широкий Волхов, который из-за быстрого течения не замерзал даже зимой, стремительно нёс свои воды в Нево, а на излучине реки раскинулась матушка-Ладога. Боярышня, поднявшаяся на холм вслед за Олегом, радостно рассмеялась, обняла своего суженного и крепко расцеловала его.
Город встретил путников настороженной, почти враждебной тишиной. Ладожане выходили из домов, дабы взглянуть на чудесно спасшихся от бури, но радости на их лицах не было. Оно и понятно: кто может поручиться, что это и впрямь люди вернулись из леса, а не злобные духи в человеческом обличии? Спасибо, что вовсе ворота перед носом не захлопнули – не для того, мол, по осени город опахивали, чтобы нынче в него всякую погань впускать. Всё это было понятно, ни Олег, ни Доброгнева не винили горожан за их недоверие и осторожность. Даже Ефанда, радостно выбежавшая навстречу брату, вдруг испуганно отпрянула.
-От вас мертвецами за версту смердит, - поморщившись, проговорила она и тут же обернулась к спешившим за ней холопам. – Растопите баню для воеводы и боярышни да выпарьте хорошенько обоих. До того времени никому с ними не разговаривать.
Нелёгкое это дело – посреди зимы растопить остывшую баню, немало времени на это требуется. Всё это время Олег и Доброгнева просидели, подпирая спинами стены деревянного строения, где им предстояло отмыться от скверны смерти. Никто из прохаживающихся вокруг людей, памятуя о словах княгини, не заговаривал с ними, и скука навалилась со всей своей гнетущей тяжестью. Девушка вскоре задремала, урманин же, привычно прищурив глаза, наблюдал за снующей туда-сюда челядью. Но вот поблизости заскрипел снег, и перед воеводой предстал князь Рюрик.
-Гой еси, Олег Ольбардович, - поприветствовал князь друга.
-С нами нельзя разговаривать, - вместо приветствия ответил воевода.
-Князю ли, благословлённому Перуном, скверны бояться? – небрежно ответил Рюрик. – Воину ли смерти страшиться?