Страница 57 из 92
-Олег, берегись! – крикнула она, бросаясь между своим возлюбленным и снежной тварью, незаметно подобравшейся со спины.
Мужчина резко повернулся и увидел, как страшный ледяной коготь чудовища вонзился в незащищённый бок девушки. Не издав ни единого звука Доброгнева, будто подкошенная, упала на холодный снег. Страшилище с утробным рычанием кинулось к ней, чтобы добить, но тут же отскочило: над поверженной девицей уже стоял смертельно бледный Олег. С глухим урчанием чудище попыталось зайти за спины урманину, но тот вновь не подпустил его, отогнав мечом. Некоторое время они в полном молчании кружились по поляне. Наконец чудище, раскинув руки, стремительно кинулось Олегу под ноги, ринуло его наземь и всем телом навалилось, лишая всякой подвижности. Снег тут же залепил урманину лицо, и он скорее почувствовал, нежели увидел, что страшилище замахивается своим жутким когтём, намереваясь точным движением перерубить ему горло. Неимоверным усилием воевода сумел высвободить руку и снизу вверх ударил своего врага мечом. Олегу показалось, что его с головой зашвырнули в колючий снежный сугроб. Изо всех сил урманин рванулся наверх, выныривая из холодного вороха, боясь, что очередное чудовище, выйдя из леса, с лёгкостью лишит жизни и его, и его подругу. Однако более из-за деревьев никто не вышел. Олег внимательно огляделся, но никого не увидел. Холодея от страшного предчувствия, урманин огляделся ещё раз в поисках боярышни. Она лежала в нескольких шагах от него и поила мерзлый снег своей горячей кровью. Вокруг бесновался ветер, стонали деревья, трещали кусты, ломались и падали ветки деревьев, но Олег не видел ничего, кроме своей невесты.
Не нужно было быть всемогущим кудесником, чтобы понять: Доброгнева умирала. От боли сознание покинуло её, грудь еле-еле вздымалась, проталкивая внутрь воздух. Одежда в месте удара потемнела от крови, сама же рана выглядела страшно и неестественно. Её рваные края казались слегка примороженными, а во все стороны по жилам разбегалась сеточка синюшных следов, будто от самой раны по всему телу через кровь расползалась какая-то зараза. От безысходности воевода взвыл, будто раненый зверь.
-Ольга! – закричал он сквозь бушующую вокруг непогоду. – Услышь меня, сестра! Помоги ей, чем сможешь.
По совести сказать, Олег и не ожидал какого-либо ответа на свой безумный призыв. Но почти тотчас же поверх его десницы, ощупывающий раненый бок боярышни, легла лёгкая и тёплая ладошка.
-Отойди, - не глядя на брата, проговорила Ольга.
Мужчина послушно поднялся и отошёл в сторону. Душа его тотчас же успокоилась: раз старшая из сестёр здесь, значит, и впрямь всё будет в порядке. Вновь обретя возможность думать, урманин вдруг всполошился: как Ольга оказалась здесь? Не уж-то морок ему явился? Хотя… глаза тут же подметили странную вещь: на ведунье было лишь лёгкое домашнее платье. В таком в лесу долго не походишь. Да и ревущий вокруг ветер, то и дело старающийся повалить воеводу навзничь, её будто обходил стороной. «Значит, не морок, - вздохнул с облегчением Олег. – Его от правды отличить весьма трудно». После недолгих размышлений Олег догадался: на самом деле девушка сейчас не здесь, а, скорее всего, в Ладоге. На помощь же брату поспешил лишь её дух.
Наконец Ольга оставила Доброгневу, поднялась с колен и повернулась к Олегу. Лицо её не предвещало ничего хорошего.
-Здесь я ничего не смогу сделать, - с сожалением проговорила ведунья. – Всей моей силы не хватит, дабы воскресить твою любушку.
-Так она мертва? – внезапно осипшим голосом спросил воевода.
-Почти.
-И нет никакой надежды спасти её?
-Ну почему, надежда есть, - поколебавшись, ответила девушка. – Только это весьма рискованно, да и получится ли ещё…
-Говори, что это за средство?
-Ты и сам можешь погибнуть, вступив на эту тропу.
-Неважно.
Ольга пристально взглянула в глаза брату.
-Нужно призвать ту, что стоит на границе между мирами, ту, что повелевает мёртвыми, но видит и живых. Справишься?
-Да, - без тени колебания ответил Олег. Ведунья наклонилась и подняла из снега страшный льдисто-лиловый коготь. Все остальные смертоносные полумесяцы рассыпались в ледяную пыль, едва лишились своих хозяев. Но этот, обагрённый кровью Доброгневы, так и остался лежать на снегу.
-Ты знаешь, что делать, - проговорила Перунова невеста и вложила коготь в руку брата. От этого прикосновение всё тело тут же пронзил жестокий холод, а сердце дважды споткнулось. – Только учти, начнёшь ЭТО – обратной дороги не будет.
Урманин, будто заворожённый, смотрел на коготь.
-Спасибо, сестрёнка, я и впрямь знаю, что делать, - проговорил он и поднял глаза на сестру. Но той уже нигде не было видно.
Воевода повернулся в сторону уходящего солнца и, не обращая внимания на летящий в лицо снег, поднял над головой руку с когтем. С губ его сами собой сорвались странные слова:
-Жизнь и смерть, смерть и жизнь; одна суть, один и путь. Смерть порождает жизнь, жизнь ведёт к смерти. Ничто не вечно, но ничто и не умирает. Да будет так во веки веков.
При последних словах Олег глубоко вонзил острый, точно клинок, коготь в жилу на своей деснице. Жуткая, ни с чем несравнимая боль волной прокатилась по всему телу. Сердце забилось пойманной птицей и вдруг замерло. Чувствуя, что слабеет, урманин сделал несколько шагов туда, где каждый день скрывается пресветлое солнце, и рухнул лицом в снег.