Страница 51 из 92
-Да, я понимаю тебя, Доброгнева. Однако ты сама сказала, что по доброй воле оставила брата, так зачем теперь всех винить? Ты говоришь, что сватов нужно засылать в родное гнездо, но как ты это мыслишь? Не забывай, что Новгородом по-прежнему правит Морена, а Вадим во всём ей покорен. Или ты просто хочешь отказать мне? Так скажи об этом прямо.
-Нет, нет! – боярышня испуганно вскинула глаза на молодого воина. – Я не отказываю тебе, я лишь прошу, чтобы ты… немного подождал. Вдруг Вадим и Рюрик замирятся, и тогда мы всё сделаем честь по чести. В этом случае брат не откажет сватам, посланным тобой, ведь он в самом деле весьма уважает тебя. Я прошу всего лишь об отсрочке.
-Но сколько мне придётся ждать? – настойчиво спросил Олег. – Вдруг они и вовсе не замирятся, что тогда?
-Подожди до весны, - решительно проговорила девушка. – Весной Морена ослабеет, может, тогда что и решиться.
Воевода задумался. Нет, он ни на миг не поверил в возможность примирения между Рюриком и Вадимом, но не говорить же, в самом деле, об этом Доброгневе. К тому же, ежели по совести, то Олег вполне способен был подождать. Ведь она не отказывала ему. Что такое несколько месяцев по сравнению с целой жизнью? Урманин ласково улыбнулся:
-Конечно, любовь моя, я буду ждать столько, сколько потребуется. Только бы знать, что ты не откажешь мне в день сватовства.
-Не откажу…
Завидев удобную бухту, корабль пристал к берегу. Близился вечер. Ватага быстро разбила стан, радуясь, что завтра уже все будут греться у родных очагов в Ладоге. Пока же воевода Олег велел запалить костёр, дабы сварить всем горячего, и устраиваться на ночлег. Счастливый данным Доброгневой обещанием, воевода достал небольшой бочонок зелёного византийского вина, сберегаемого им неизвестно для какого случая, и предложил отметить счастливое возвращение домой. Никто, понятно, не разгадал истинных причин щедрости своего вождя, однако все радостно приветствовали эту мысль. Хотя гуляние, понятно, надолго не затянулось – назавтра предстояло держать ответ перед князем за свершённые дела, да и до самой Ладоги ещё нужно было доплыть. Поэтому, выставив караулы, все начали укладываться спать. Русы, бывалые мореходы, отклонили предложение сойти на ночь на берег, и после пирушки вновь поднялись на борт своего корабля. Словене же, более привязанные к земле-матушке, разбили лагерь на суше. Совсем скоро над стоянкой разлилась блаженная, сонная тишина.
Спал, однако, Олег плохо. Во сне он увидел всё ту же стоянку, караульных у костров и Доброгневу, мирно посапывающую рядом. Неожиданно из-за деревьев вышел Вадим. Никем не замеченный, он бегло огляделся и вдруг увидел свою сестру, спящую бок о бок с урманином. Лицо боярина вмиг побледнело, а потом налилось краской ярости.
-Немедленно отойди от моей сестры, варяг! – сквозь зубы процедил Вадим.
-Это отчего же? – вставая, насмешливо спросил Олег.
-Ты не достоин и волоса с её головы. Стыдись, варяг, где же твоя честь, которой вы, рюриковичи[2], столь гордитесь! Не умея достойно отомстить воину, глумишься над его ни в чём не повинной сестрой.
-Нет, Вадим, - покачал головой урманин. – Это ты, не сумев достойно отпустить потерянную для тебя женщину, начал, точно пёс цепной, бросаться на всех подряд. Я же в самом деле больше жизни люблю Доброгневу и честь по чести думаю заслать к ней сватов по весне.
-Сватов, говоришь? – лицо боярина заметно помягчело. – А почему же только по весне? Или нынче заботы другие?
-Доброгнева просила, - пропуская мимо ушей замечание о «заботах», ответил воевода. – Надеется, глупая, что вы с Рюриком замиритесь.
-И впрямь глупая, - грустно улыбнулся Вадим.
Успокоившись, оба мужчины сели около костра. Вадим задумчиво смотрел на огонь, Олег же пристально наблюдал за ним самим, пытаясь понять, как из вполне хорошего человека получился столь отъявленный предатель.
-Это хорошо, что она выбрала тебя, - проговорил, наконец, боярин. – Ты мне всегда был люб. Товарищ хороший, воин ладный. А что до баб большой охотник, так Доброгнева тебя от этой блажи быстро вылечит. Девка она славная, добрая, а вот рука у неё тяжёлая.
Воевода усмехнулся.
-Коли жена хороша, так на чужих баб и смотреть не захочешь. Сам-то ты как дальше жить думаешь?
-А как трава в поле: день прожил – и ладно. Ты обо мне не беспокойся, о себе подумай. Хотел бы я посоветовать вам отойти от Рюрика, да знаю, что не послушаете.
-А нынче ты как живёшь?
-Как… - Вадим невесело усмехнулся. – Спереди Рюрик мечом грозит, сзади Морена за ворот держит. Не соскучишься!
-Ты бы, может, покаялся перед князем и людьми, - неуверенно проговорил Олег.
-И как ты себе это измышляешь? И потом, не простит меня Рюрик. Я бы не простил. Да и что ему со мной делать? Услать подальше – страшно, да и под боком держать опасно. В любом заговоре перво-наперво меня подозревать будет. Так и будем всю жизнь друг от друга ждать удара либо мечом в живот, либо ножом в спину, либо палицей по голове. Радости в том, как ты сам понимаешь, опять же немного. Нет уж, лучше я за своей звездой следовать буду, а счастливая она или нет – то богам лишь ведомо. Да и то не всем.
Воевода вздохнул. В словах его собеседника слышалась полная безнадёжность, но они были правдивы. Пути назад не было, давно уж не было. Оставалось надеяться лишь на силу своего оружия да на милость богов.
Внезапно Вадим вскочил со своего места и к чему-то напряжённо прислушался. Откуда-то издалека донеслись странные визгливые голоса, мерзкое хихиканье и свист. Высоко в небе показалась странная белёсая туча. Внимательно приглядевшись, урманин увидел, что туча распадается на множество странных полупрозрачных фигур, похожих на уродливых старух. Поднялся сильный, сбивающий с ног ветер. Над стоянкой закружился снег, ставший вдруг необычайно колючим. Вадим выхватил из-за пояса меч и обернулся к опешившему Олегу: