Страница 35 из 92
-Вадим!!! – с мукой в голосе вскрикнула наконец Ефанда.
В тот же миг Ольга отпустила сестру, и княгиня, не чувствуя больше её поддержки, без чувств повалилась обратно на ложе.
- Благодарю тебя, Соловушка, - оборачиваясь, проговорила ведунья и замерла: за спиной парня она увидела смертельно бледную Доброгневу.
-Давно стоишь?
-Про Вадима слышала, - ответила боярышня и, помедлив, добавила. – И поняла.
-И что делать мыслишь?
-А что делать? Я Рюрику роту на верность давала.
-Вот и ладно. Тогда помоги мне. Нам ещё в чувство её приводить и от колдовства отводить. А поутру приведёшь сюда Любаву, Аскольда и Дубыню. Мыслю, не лишним это будет.
Гусляр присел на ложе рядом с Ефандой, ласково вытер со лба испарину, провёл рукой по волосам. Ресницы княгини дрогнули. Медленно, точно через силу женщина открыла глаза и робко улыбнулась.
- Благодарю тебя, Соловушка, - тихим, почти безжизненным голосом прошептала она.
Доброгнева уже скрылась за дверью, когда Ольга, присев на ложе рядом с Ефандой, подозвала Соловья. Они долго смотрели друг другу в глаза. Вот ведунья улыбнулась, нежно потрепала парнишку по волосам:
- Тебе бы укрыться где-нибудь, Соловушка. Уйти из города.
Тот отрицательно мотнул головой.
- Вадим тебя искать будет.
Отрок равнодушно пожал плечами, и отвернулся, упрямо закусив губу.
- Пропадёшь ведь.
Никакого ответа.
- Ну, как знаешь, - девушка со вздохом поднялась и отошла к окну. - Только помни: из покоев княгини чтоб ни на шаг. Понял?
Мальчишка радостно улыбнулся и кивнул. Уж от-то точно знал, где нынче его место.
День близился к закату. В последнее время Вадима очень раздражало яркое солнце, но сегодня, хвала Морене, было пасмурно. Ефанда второй день не показывалась из своих покоев. Впрочем, в этом ничего необычного не было. Она всегда на несколько дней запиралась в своей ложнице и постилась, когда Рюрик уезжал из города. Воины с уважением говорили, что в эти дни княгиня ворожит о благополучном возвращении мужа домой. Так ли это, боярин доподлинно не знал, но сейчас это причуда Ефанды была ему на руку. Странным было другое: куда-то пропала вся весёлая братия, возглавляемая маленькой княжной Любавой. С самого утра никто не видел ни саму девочку, ни её постоянных спутников – Доброгневу, Соловья и Аскольда. Это немного беспокоило Вадима (особенно пропажа Соловья), но пока он решил не предавать этому значения.
Догорели последние лучи солнца. Боярин знал, что Морена уже ушла из его дома с тем, чтобы попытаться ещё раз нагнать князя и его дружину. Вскоре настанет время действовать. Нынче ночью Вадим остался в княжеских покоях, а в караул расставил верных ему людей, дабы избежать лишнего шума. Вопреки распоряжению богини смерти боярин решил всё-таки пленить Ефанду: мало ли что может случиться. Время тянулось невыразимо медленно, точно, зная о злодеянии, задуманном Вадимом, само замирало от ужаса.
Наконец настала полночь. Боярин вышел к своей ближней дружине, обвёл всех тяжёлым взглядом.
-Что же, жребий брошен, - проговорил он и направился к покоям княгини. Вооружённые гридни двинулись за ним.
Личный караул княгини скрутили быстро и без лишнего шума: опоенные вои (кто усомнится в верности Вадима или его ближних?) не способны к сопротивлению. Дверь в покои отворилась тихо, пропуская заговорщиков. Но, к немалому удивлению Вадима, княгиня не спала. Более того, в полном облачении, с мечом у бедра Ефанда стояла посреди ложницы. За её правым плечом с секирой наперевес виднелся Дубыня. За спиной, в полумраке маячил Аскольд с Любавой на руках. Девочка, доверчиво прильнув к мальчишескому плечу, крепко обнимала его за шею. А за левым плечом молодой женщины – Вадим даже задохнулся от неожиданности – с заряженным луком в руке высилась гибкая фигура Доброгневы. Остриё стрелы было нацелено прямо в грудь брата.
-С чем пожаловал, боярин, в столь поздний час, - ровным голосом спросила Ефанда.
-Прости, княгиня, - беря себя в руки, проговорил Вадим. – Я с дурными вестями. Стало известно, что по дороге в Ладогу твой муж был убит вместе со своей дружиной. Лишь одному человеку удалось избежать общей участи. Весь израненный, недавно он постучался в ворота и умер на моих руках.
-Очень вовремя, не правда ли, - холодно осведомилась княгиня. – Уж не твоими ли стараниями, боярин, погиб мой муж? Да и с чего ты взял, что Рюрик мёртв? Или ты видел его тело?
-Нет, но…
-Вот и не хорони его прежде смерти. А теперь все вон из моих покоев.
Вадим почувствовал, как гнев подымается в его груди. Невероятным усилием подавив его, боярин заговорил вновь:
-В тебе говорит горе, княгиня, но, к сожалению, должен сказать, что и ты в опасности. Нынче ночью Рюрика убили навьи, и тот человек говорил, что в опасности вся семья князя. Он-де прогневил какого-то колдуна, и тот поклялся уничтожить всех живущих ныне Белых Соколов[1].
-И чем же ты можешь помочь нам?
-Моя стража день и ночь будет охранять тебя, Аскольда и Любаву. Когда опасность минует и мы поймаем колдуна, ты будешь свободна.
-Благодарю за заботу, но у нас уже есть охрана, - Ефанда повела глазами на Дубыню и Доброгневу. – А с колдуном я, если ты помнишь, и сама в силах справиться. Только сдаётся мне, что это ты, БОЯРИН, своего князя пытаешься со свету сжить и место его занять – и на престоле новгородском, и на моём ложе. Так ли?
-Как же так, братец, - подала голос Доброгнева. – Ведь ты князю роту на верность давал. Не уж-то слову своему не хозяин боле?