Страница 7 из 10
...Инженер не мог удержаться от смеха, вспомнив рассказ центуриона о том, с какими постными лицами покидали жрецы импровизированный форум. Полог шатра откинулся, и на пороге появился он сам собственной персоной. Слава богам! За последнее время они сблизились, вероятно, на почве общей симпатии к машине и ответственности за ее судьбу. Инженер старался теперь не замечать грубости центуриона, его явного невежества во многих сферах, склонности к бахвальству. Все это отступало на задний план перед тем простым обстоятельством, что в присутствии воина он чувствовал себя как за каменной стеной.
- Как в Библосе? - спросил он, предлагая гостю присесть и разделить с ним ужин.
- Все так же, - ответил центурион, плюхаясь на мягкие подушки и запуская пятерню в блюдо с дичью. - Мне эта операция надоела до рвоты. Трястись за десятки стадий ради того, чтобы провести вечер в обществе потасканной гетеры, которая к тому ж ухитрилась завлечь меня на театральное представление, с ума можно сойти! Единственное, что утешает, так это возможность подышать свежим воздухом и ощутить соленые брызги понта.
- Ты стал поэтом, - усмехнулся инженер.
Центурион не ответил, продолжая интенсивно работать челюстями.
- Можно мне, господин? - спросил казначей, входя для обычного доклада о состоянии финансов. Он достал из своей сумки аккуратно сложенные таблички и начал быстро просматривать записи, видимо, решая, с чего начать.
- Сегодня я не расположен долго тебя выслушивать, - сказал инженер. Скажи только о том, что заслуживает особого внимания. Если ничего такого нет - можешь отправляться в свой кабак.
Казначей не моргнул глазом.
- Как раз сегодня, - сказал он, - я сделал кое-какие расчеты и хотел тебя с ними познакомить. Если ты позволишь. - С этими словами он подошел к стоящему у стенки пифосу [глиняная бочка для вина или масла], налил черпаком кружку вина и удобно устроился на четвереньках.
- Говори, - приказал инженер, лениво отмечая про себя, что казначей, как всегда, не дождался разрешения.
- За последнее время, - начал казначей, - на стройке храма Юпитера были возведены две колонны, шестнадцатая и семнадцатая. В монтаже шестнадцатой участвовали восемьсот рабов, содержание каждого обходится по одному оболу в день. Если сюда добавить оплату свободным мастерам и всякого рода дополнительные расходы, установка шестнадцатой колонны обошлась нам в два таланта. Семнадцатая была поставлена огненной машиной. Стоимость новой конструкции, которая понадобилась в связи с тем, что колонна возводилась на удалении от машины, подвоз дров, воды и масла, а также содержание рабов, подготовивших колонну к установке, составляют в сумме два с половиной таланта. Если сюда добавить ту часть стоимости машины, которая приходится на данную операцию, то семнадцатая обошлась нам в три с половиной таланта.
Центурион, давно переставший жевать, перевел взгляд на инженера. Тот, явно расстроенный, что-то быстро прикидывал стилом на небольшой карманной табличке.
- Что ты хочешь этим сказать? - спросил наконец центурион.
- Только то, что сказал. Машина нерентабельна. С ней можно разориться.
- Погоди, - поднял голову инженер, - как ты распределял первоначальные затраты?
- Очень просто: разделил стоимость машины на 27 колонн, то есть ровно половину их общего количества. Другую половину поставят рабы.
- Машина может легко поставить все колонны.
- Справедливо, господин. Но что в таком случае будут делать рабы? Разогнать их ты не сможешь, так как машина не способна производить ряд операций. Но если мы все равно держим их на стройке и тратим на каждого обол, то полное безумие позволить им бездельничать. Над нами посмеются не только ученые-экономисты, но и каждый полуграмотный сельский подрядчик.
Наступило молчание. Казначей опрокинул в себя кружку.
- Погоди, - воскликнул инженер, - но ведь машина сделала работу за два дня, а рабы за десять. Почему ты не учитываешь это в своей идиотской статистике?
Казначей отер губы полой гиматия [плаща].
- Потому что, - ответил он, - нам некуда спешить.
- Как некуда? - загремел центурион, вскакивая. - Ты явно спятил, мошенник!
- Не горячись, господин, - спокойно возразил казначей. - Прими только во внимание, что каждые две колонны поступают в Гелиополис не чаще, чем через три луны, и подвозить их быстрее невозможно.
5
Инженеру не спалось. Лежа на спине и глядя в ночное небо, он вновь и вновь переживал события последних дней. Воистину правы те, кто верит, что судьбы людей не зависят от их воли и целиком находятся в распоряжении Рока. Совсем недавно он числил себя - среди почитаемого сословия строителей, к нему благоволил сам император, ему было доверено руководить созданием архитектурного чуда эпохи. И вот теперь все поставлено на карту: либо его вознесут как лицо, оказавшее государству чрезвычайные услуги, либо обвинят в растрате и превышении власти, в богохульстве, с позором выгонят со службы, если не хуже.
Как все это случилось? Конечно, он мог оправдаться перед самим собой тем, что ездил в длительную командировку в Каппадокию и Киренаику, подыскивал новые сорта мрамора, заключал договоры с подрядчиками, вербовал опытных мастеров. Но ведь признаки неблагополучия обнаружились давно; он явно пренебрег здравыми суждениями казначея, которые к тому же опирались на точные статистические выкладки. Видимо, следовало с самого начала искать иного применения огненной машине - там, где ее не могут заменить люди, сколько бы их у вас под рукой ни было.
Задним умом крепок, подумал о себе инженер. Перед ним пронеслись события тревожной ночи бегства. Была на исходе вторая стража [с 21 часа до полуночи], и он крепко почивал в своей постели, когда кто-то стал трясти его самым бесцеремонным образом. Проснувшись, инженер долго не мог сообразить, чего от него хотят, пока в шатер не ворвался центурион, облаченный в воинские доспехи.
- Поднимайся, - закричал он, - они идут уничтожать огненную машину!
Набросив на себя хитон и выскочив на улицу, инженер сразу почувствовал приближение грозы. Сколько мог охватить глаз, пространство вокруг было заполнено огнями, которые колыхались во мраке. Исходящее от них красноватое сияние становилось все ярче: тысячи рабов с факелами в руках шли от своих бараков к центру строительной площадки. Как это бывает в подобных случаях, толпа на ходу набиралась раздражения и теряла остатки здравого смысла, ею неудержимо овладевал дух погрома. Отдельные злобные выкрики и угрозы переросли в рокот, воздух наполнился чадом, кое-где появились очаги пожаров.