Страница 51 из 76
Они вышли к просторной площади перед высоким зданием. В окнах верхнего этажа горел кое-где свет.
— Что ты собираешься делать? — Слава спросил очень тихо, почти шепотом.
— Фургон остановился у служебного выхода. Пойдем туда, посмотрим.
Они обогнули здание по правой стороне. Мила приметила небольшую пристройку, Слава нажал плечом на дощатую дверь, засов не выдержал, и они вошли. Внутри было душно и пыльно. Выключатель оказался у самой двери. Под потолком вспыхнула тусклая лампочка. Служебное помещение: метлы, старая газонокосилка ржавеет в углу.
— Заводи, — Мила подтолкнула мотоцикл к Славе, — я больше не могу. Устла.
Она привалилась к стене:
— Давай немного передохнем.
Слава выключил свет и выглянул наружу. Заметил фургон и еще пару легковых машин. Осторожно ходили люди, наверное, очень не хотели привлекать к себе внимание. Слава прислушался, но ничего не уловил, слишком далеко. Кто-то распахнул дверь фургона, посветил внутрь фонариком. Черная тень залезла в нутро фургона. Теперь человек поочередно светил то в фургон, то себе на бумажку. С описью сверяется, решил Слава.
— Ну что, двинули? — перекурив, Мила была готова действовать.
— Куда?
— Туда, — кивнула в сторону входа девочка.
Люди закончили свой нехитрый осмотр содержимого, прикрыли неплотно дверь, значит, скоро вернутся.
— Рискованно слишком, — Славу разбирали сомнения. А стоит ли вообще туда соваться?
Но Мила уже направилась к фургону. Пришлось догонять. Плюшевый диван, кадка с чуть подзасохшей пальмой, книжные полки, коробки и что-то еще. Не хватало трупа. Слава узнал фургон, узнал слегка покореженную дверь. Снова приближались голоса, женский и два мужских… По спине проползли мурашки, и маленький ледяной гномик резко подпрыгнул из желудка к кадыку.
— Лезь! — скомандовала Млиа, распахивая дверцу какого-то узкого шкафа. Слава еле протиснулся.
«Ну и ну! — успел он подумать, прежде чем шкаф перевернулся и его понесли, — Как в гробу! Ща в землю зароют и привет!» Он еле сдержался, чтобы не выскочить из мерно покачивающегося ящика с диким криком.
— Да что в них понапихали-то? — возмущенно спросил сильный бас.
Шкаф резко опустили на землю. Наверное, отдыхали.
— Твое дело таскать, — оборвал его другой голос, — вот и тащи, да болтай поменьше! Взяли!
Теперь Слава отчетливо слышал вибрацию мотора, треск лебедки. Шкаф слегка потряхивало. Лифт? Только не это! Общий шум и грохот выдавал ненадежность конструкции. Все запросто могло рухнуть в любой момент. Если молиться, то поможет? Слава постарался вспомнить хоть какую-нибудь молитву, но не смог. В голову лезли только левкины дурацкие шутки, типа: «Господи Исусе, возьми меня за уси, а я тебя — за бороду, пойдем гулять по городу!» Наконец пытка закончилась. Шкаф выставили куда-то наружу, лифт поехал вверх, должно быть, за следующей невольной жертвой. А шкаф потащили дальше, изредка задевая за углы на поворотах.
— Здесь ставь! — приказал знакомый голос Бека.
Слава даже расслабился. Хоть что-то определилось. Только зачем Беку старая мебель?
— Все? — переспросил Бек.
— Все! — втащили что-то вовсе громоздкое, кажется, диван.
— Ладно, идите. Пианино можно не тягать, оставьте на втором этаже. Черт с ним… Отдыхайте.
Грузчики вышли. В комнате загудел противный зуммер телефонного вызова.
— Да. — голос у Бека бул глухой и усталый, — да, хозяин, все готово. Все расставили. Я знаю…
Через минуту кто-то вошел в комнату и развалился в кресле, только обивка скрипнула.
— Хорошо, Атабек, можешь идти. — Цеппелин говорил напряженно, но размеренно, как будто на машинке печатал.
— Приметы, вещь серьезная, — пояснил он Атабеку, — когда удача в важном деле нужна, нельзя принебрегать ничем. Ты же знаешь?
— Да, хозяин, — по голосу Бека трудно было определить его отношение ко всей этой затее. — Вы приказали перевезти кабинет — мы сделали. Что-нибудь еще надо?
— Нет. О Миле ничего не слышно?
— Нет, хозяин. В Симеизе, вроде, Луиса потопили.
— Как?
— Еще не ясно. Информатор в больнице, без сознания.
— Если что выяснишь, доложи. Хорошо?
— Хорошо, хозяин. Вы будете здесь?
— Нет, ну что ты! Это так, просто символ — залог успеха, чтобы все гладко прошло… Ты же помнишь!
— Да, хозяин.
— Я еду в Ялту. — Цеппелин вышел.
Наверное Бек вышел вместе с ним, потому что в комнате стало тихо. Очень тихо. Слава слышал шелест собственного дыхания и дергающий перестук сердца. И еще темнота.
Но в комнате кто-то был. Вот скрипнула доска, зашелестела кадка, кто-то вдруг налетел на письменный стол. Этот кто-то двигался к Славе. А волосы на голове действительно могли шевелиться. И они шевелились, противно переплетаясь, падали на лоб, впитывали капли пота, потекшие с шеи на спину. Сердце забилось еще аритмичнее, будто выскакивало из засады при каждом ударе. Все, пора… Одним движением Слава распахнул шкаф и кинулся вперед на кого-то, кто пробирался к нему в темноте. Вспыхнул свет и на мгновенье лишил его зрения. Все еще держа руку на выключателе, Мила нелепо хлопала глазами. Она тоже слегка ослепла, свет оказался слишком ярок.
— Включи торшер, — попросила девочка.
Слава кивнул, нашел белую кнопку, и снова стало хорошо. Прикрытый плотным оранжевым абажуром свет раскидывал мягкие тени по выкрашенным темно-зеленой краской стенам бункера.
— Что делать будем? — спросила Мила.
— Ты меня спрашиваешь? — Слава слегка опешил.
— У тебя часы есть?
— Нет, — Слава на всякий случай еще раз проверил карманы, — А что?
— Я думаю, что до утра нас не потревожат, — Мила свернулась калачиком на диване. — У Альбертыча пунктик: он в особо важных случаях таскает за собой свою детскую комнату. Он в ней в детстве жил. Как талисман. На счастье. Я тут ни разу не была. Он как-то раз послушался своего психоаналитика и не взял ее с собой в Швейцарию. И как ты думаешь, что стало с этим аналитиком?
Слава представил и поежился, но преспросил:
— А что?
— Вот до сих пор никто и не знает! — вздохнула девочка, — давай спать, что ли. Я устала. Поставь будильник на девять, на всякий случай…
Ослава огляделся — действительно, за стеклом буфета тикал гигантский будилькик «Слава». Весь золоченный, он нелепо возвышался среди советского хрусталя и фарфоровых собачек.
Проснулся Слава сам, за пятнадцать минут до звонка будильника. Осторошно опустил рычаг выключателя. Поджав ноги, Мила сидела на диване и читала тонкую книжку. До конца ей оставалось немного, страниц двадцать.
— Что читаешь?
— Борис Виан. Ерунда какая-то. Так не бывает. — Она кинула книжку под стол. — Пора ноги делать, студентик.
— Как? — Слава осмотрел комнату.
— Через вентиляцию, — предложила Мила. — Бункер-то старый, может, даже сталинский. Ходы должны быть, вентиляционные. Ищи решетку, Артемон!
Решеток было несколько — большие чугунные квадраты, плотно влипшие в каменную стену почти под самым потолком. Впрочем, не совсем плотно. Один квадрат сидел слегка неровно.
— Помоги.
Слава с Милой подвинули диван чуть в сторону. Слава встал на плюшевую спинку, дотянулся до решетки…
— Есть!
Нижние болты проржавели и рассыпались, верхние тоже держали кое-как. Слава дернул решетку вниз. Один из верхних болтов тоже рассыпался, решетка с шумом закачалась на последнем болте, открывая темный лаз. Слава подсадил Милу, ее лодыжки мелькнули под потолком и скрылись в глубине лаза. Потом появилась голова.
— Давай скорей! Тут просторно!
Но Слава медлил. Диван на место можно и не ставить — авось, не заметит никто, всего-то на полметра сдвинули. А вот решетку надо за собой закрыть. Но как?
Взгляд Славы упал на тяжелый журнальный столик. Черная лаковая поверхность, в центре — чернильный прибор. Сухая чернильница-«непроливайка», стаканчик с карандашами и перьевыми ручками. Слава пошарил в стаканчике. Одна из ручек оказалась стальной — старая самоделка с какой-то выгравированной во всю длину дарственной надписью. Подойдет.