Страница 42 из 50
Можно выдвигать также следующую общую идею: если некоторые – если не все – философские и этические системы являются результатами и средствами психологической защиты, т. е. имеют в своей основе и узловых частях рационализации, то самыми незрелыми являются те из них, которые опираются на гедонические защитные мотивы. Таковы все религиозные системы, а также некоторые социально-философские доктрины.
Дальнейшее развитие всех этих идей может быть полезным для развития психологии личности и социальной психологии. Но здесь мы ограничимся вышесказанным, поскольку это не задача настоящего труда.
§ 6. Поиск защитных мотивов как процесс рационализации
Мотив, как мы уже знаем, это когнитивно-эмоциональный динамический комплекс, с помощью которого человек объясняет и обосновывает свое поведение, отвечая на вопрос «зачем?» или «для чего?». Когда человек приводя мотивы (и мотивировки) в свою пользу, объясняет свое поведение, он фактически осуществляет процесс рационализации. Это специфический вид данного защитного механизма и мы вправе присвоит ему название рационализации с помощью мотивов (или рационализирующей мотивировки). Это процесс поиска, обнаружения (создания) и использования мотивов, с помощью которых человек пытается дать разумное объяснение своему поведению (поступкам, деятельности или бездействию, переживаниям и т. п.). Потребность в таком защитном процессе возникает в том случае, когда мы осознаем, что наше поведение нежелательно и неприятно для окружающих (референтных) людей или групп и даже для нас самих. Ведь человек способен осознать и понимать, что в данный момент занимается не тем, чем надо заниматься, что есть более срочные дела, к исполнению которых он почему-то не приступает.
Например, студент завтра должен сдавать экзамен, но сидит перед телевизором и смотрит художественный фильм. Когда ему напоминают, что он должен готовиться к экзамену, он начинает сочинять оправдательные мотивы для своего иррационального, неразумного поведения: мол, устал, нуждается в отдыхе; все равно не успеет изучить весь материал; надо беречь здоровье. Он может также философствовать в том духе, что жизнь дается один раз и неразумно лишить себя удовольствий; что некоторый перерыв в работе поможет затем выучить материал более эффективно и т. п. Вполне понятно, что некоторые из этих суждений могут быть истинными, но дело в том, что ан самом деле студент прервал свои занятия не по этим причинам (мотивировкам), а потому, что не увлечен своей специальностью и не любит напряженно работать. Приводимые с целью самооправдания аргументы – это защитные мотивы, а процесс их сочинения и приведения – это защитный процесс мотивировки, особая разновидность механизма рационализации.
Глава 9. Рационализация, защитные комплексы и личность
Процесс рационализации, происходя как познавательный процесс личности, взаимодействует с другими психическими механизмами – как защитными, так и незащитными. В числе последних – различные познавательные процессы, установки и другие. Мы уже знаем также, что рационализации начинаются под воздействием конфликтов и диссонансов, которые также в определенном аспекте являются механизмами психической жизни. Ниже мы рассматриваем некоторые из таких связей. Это необходимо для лучшего понимания защитно-адаптивных процессов личности.
§ 1. Рационализация и установки личности
Психологически ориентированные талантливые писатели в своих произведениях так или иначе касались защитных механизмов личности, в том числе рационализации, Соответствующие эпизоды их книг могут дать начало новым размышлениям психологов над этими важнейшими механизмами психической активности людей.
Л. Н. Толстой в романе «Война и мир» следующим образом описывает переживания Пьера Безухова: он хотел бы исполнить обещание, данное своему другу князю Андрею и не поехать к Курагину, с которым он проводил беспутную жизнь. Но ему хотелось туда поехать. И он переживал внутренний конфликт. Вот как описывает далее Толстой процесс самозащиты Пьера и механизм принятия решения.
«Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет, или случится с ним что-нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили Пьеру. Он поехал к Курагину»[95].
Это хороший пример исследования рационализаций и иллюстрация того, как этот защитный механизм разрушает один из конфликтующих мотивов личности.
§ 2. Рационализация, диссонанс, самосознание
Исследования Лиона Фестингера и его последователей имеют существенное значение для понимания того, каким образом осуществляется выбор между конфликтующими альтернативами и каковы психологические последствия такого выбора. Фестингер показал, что выбор между привлекательными альтернативами создает у личности когнитивный диссонанс, сила которого пропорциональна привлекательности отброшенной альтернативы; последующий за выбором диссонанс пропорционален качественным различиям альтернатив выбора; этот диссонанс пропорционален важности выбора[96].
Важность этих результатов для психологии личности и социальной психологии заключается в том, что они позволяют существенно углубить наше понимание реальных жизненных случаев, связанных с выбором: случай героини романа Толстого «Война и мир», не сумевшей сделать окончательный выбор между двумя примерно одинаково привлекательными мужчинами и поэтому покончившую с собой; тех многочисленных случаев, когда люди никак не могут принимать решение и долго колеблются между альтернативами; тех случаев, когда решение принимают, но после этого в их образе мышления и поведении появляются иррациональные черты и действия, обусловленные непроизвольно развертывающимися процессами психологической защиты.
В тех случаях, когда человек осуществляет не добровольный выбор, а уступает внешнему давлению, то опять у него возникает диссонанс, за которым следуют следующие процессы: 1) этот диссонанс уменьшается, когда увеличиваются (и усиливаются) вознаграждения, побуждения или оправдания этого принуждения; 2) диссонанс, возникающий в результате уступки внешнему давлению, уменьшается параллельно с усилением принудительных сил, порождающих уступчивость.
Возникает проблема: означает ли это, что слабая фрустрация вызывает более интенсивный диссонанс, чем сильная? Но мы знаем, что сам диссонанс является для личности фрустратором. Поэтому возникает еще один вопрос: уменьшает ли усиление внешнего фрустратора силу внутреннего фрустратора, в данном случае – диссонанса? Следует найти этому феномену объяснение и применить его при объяснении тех социально-психологических явлений, которые возникают в социальных группах при деспотическом управлении. Известно, что при сильной деспотической власти, подавляющей творческую активность и спонтанность личности, члены социальной группы меньше протестуют и переживают меньше внутренних конфликтов, чем при либеральной или демократической власти.
Когда же человеку преподносится диссонантная информация, в числе других появляются следующие последствия (реальность которых подтверждена экспериментально): 1) при предъявлении противоречивой информации уровень возникающего диссонанса является прямой функцией важности темы (сообщения); 2) диссонанс у воспринимающего является прямой функцией трудности «открытости» для противоречивой информации.
95
Толстой Л. Н. Собр. соч. в 12 томах, Т. 3, М.: «Правда», 1984, с. 40.
96
См.: Фестингер Л. Теория когнитивного диссонанса. СПб.: «Речь», 2000; Brehm J.W. and A.R.Cohen. Explorations in Cognitive Dissonance. New York: John Wiley and Sons, 1962, pp. 308–309.