Страница 28 из 50
2) В определении рационализации уже содержится понимание ее функций и целей. Но специально надо добавить следующее: сообщая смысл собственным действиям и другим явлениям, рационализатор тем самым пытается сообщить смысл собственному существованию и своей активности, своим поступкам. Тем самым можно утверждать, что рационализации входят в число тех психологических средств, с помощью которых человек удовлетворяет свою потребность в смысле жизни. Можно также утверждать, что рационализация является средством создания в психике личности защитного мотива[63]. Можно предложить еще более общий тезис: рационализация является одним из механизмов создания осознанных мотивов (мотивировок) поведения. Рационализации могут участвовать также в процессе целеобразования и целеполагания.
Рационализирующий человек сознательно или подсознательно стремится создать себе представление, будто не фрустрирован. В случаях типа «зеленого винограда», о котором речь пойдет ниже, это стремление выражается в том, что, не сумев достать зрелые плоды, хитрая лиса заявляет, будто и не хотел винограда, так что не считает себя лишенным. В тех случаях, когда фрустратором является конфликт, с помощью рационализации отрицают существование конфликта (например, внутренний конфликт между двумя стремлениями, направленными к различным целям).
Мы ниже увидим, что одним из способов рационализации является дискредитация цели, к которой безуспешно стремился человек. Целью дискредитации является желание доказать (причем в первую очередь самому себе), что фрустрации вовсе не было и даже хорошо, что цель не была достигнута. (Примеры: после отказа со стороны женщины – ее дискредитация, после провала на вступительных экзаменах в вуз – дискредитация этого вуза и т. п.).
Если человека фрустрируют собственные внутренние мотивы и личностные черты, которые не соответствуют его стандартам и даже конфликтуют с ними, то целью рационализации является желание убедить себя, будто этих мотивов и качеств не существует. В таких случаях рационализация сочетается с вытеснением и проекцией и способствует успешному вытеснению. Для достижения этой цели создается другой, социально более приемлемы мотив (и мотивировка). Например, человек чинит препятствия на пути целенаправленной деятельности другого, поскольку боится его соперничества, но самому этому человеку и другим объясняет свой поступок как стремление правильно воспитывать этого человека. Рационализация позволяет изобретать другой, в морально-психологическом отношении более приемлемый мотив. Скупой богач утверждает, будто благотворительство вредно, поскольку приводит к ослаблению моральных сил того, кто принимает помощь, превращает его в иждивенца. Но мы знаем, что это не всегда так.
В. Рационализация как защитная аргументация. – Процесс аргументации или аргументированный дискурс (как вид связной речи) всегда ведется в защиту определенных тезисов, поэтому в широком смысле слова такие процессы являются защитными (или самозащитными). Если тезис, выдвигаемый личностью (аргументатором) для нее значим, т. е. затрагивает ее мотивы и цели, то процесс аргументации начинает преследовать не только цель защиты и обоснования этого тезиса, но и психологической самозащиты личности аргументатора. Поэтому аргументированный дискурс, отличаясь от описательной, объяснительной и повествовательной речи своей структурой и доказательностью, имеет еще одну особенность: он имеет защитный характер, несет функции психологической самозащиты говорящего.
Конечно, такой дискурс не всегда является психологической защитой в специфическом смысле (т. е. главным образом рационализацией в том смысле, в котором она здесь рассматривается). Однако во всех случаях выяснение наличия в процессах аргументации защитных тенденций и попыток их реализации важно потому, что ее логические, психологические и другие особенности, как мы полагаем, во многом зависят от ее мотивов и целей. Цели и мотивы аргументации всегда личностные, внутренние, и поэтому она – не бесстрастное описание чего-либо, не просто воспроизведение выученного ряда суждений, а зачастую это процесс создания и выдвижения новых аргументов, логика и структура которых служат достижению целей личности. А от целей и мотивов личности следует идти к тем значениям и ценностям, которые имеются в ее долговременной памяти, т. е. в подсознательной сфере ее психики.
Ниже мы предлагаем выделить и исследовать целый ряд разновидностей рационализации, основными из которых, на наш взгляд, являются нижеследующие. Для удобства мы их рассмотрим попарно.
§ 2. Рационализация и интеллектуализация
Поскольку рационализация теснейшим образом связана с т. н. интеллектуализацией, то для того, чтобы при обсуждении различных аспектов работы рационализации иметь в виду эти связи, лучше представить механизм интеллектуализации уже сейчас.
Под интеллектуализацией понимают совокупность психических процессов осознания, понимания и вербализации (словесного выражения) человеком собственных переживаний, мыслей, конфликтов и диссонансов, взаимоотношений с другими людьми и т. п., в целом – содержаний своей психической активности. Ведущей целью этого сложного процесса является овладение внутренней и внешней реальностью, установление контроля над ними. Целью интеллектуализации является превращение собственных конфликтов и других эмоционально насыщенных проблем в нейтральную, чисто умственную задачу. В процессе интеллектуализации познавательное содержание конфликта или другого переживания изолируется от его эмоционального аспекта. Человек начинает говорить о своей личностно значимой проблеме так, как будто она чужая забота и его по существу мало касается.
В отличие от рационализации, в процессе интеллектуализации выдвижение аргументов имеет сравнительно более логичный, «умный» характер. При рационализации же мы в основном имеем дело с видимой, ложной логикой – с психо-логикой.
Еще Анна Фрейд подробно изучила те интеллектуализации, которые используются подростками и юношами в пубертатном периоде их развития. ПО ее мнению, подросток и юноша используют подобную умственную работу для того, чтобы справиться со своими конфликтами. Когда конфликты влечений описываются с помощью представлений и суждений, индивид получает возможность их осознания и установления контроля над ними.
Для успешного осуществления процесса интеллектуализации необходимо уже иметь достаточно высокий уровень интеллектуального развития. В свою очередь, систематические интеллектуализации способствуют дальнейшему умственному развитию личности.
Однако возникает вопрос, который мы могли бы задать при рассмотрении каждого из защитных механизмов, а именно: почему личность выбирает именно этот механизм и посему пользуется им именно в такой мере? Эта проблема пока не решена окончательно. Пытаясь ответить на данный вопрос, как справедливо отмечал еще Гайнц Гартманн, следует учесть, что способность к научению и мышлению являются независимыми от инстинктов и защитных процессов функциями. (Правда, можно говорить только об относительной независимости интеллектуальных функций от инстинктов и защитных процессов).
Согласно Анне Фрейд, интеллектуализация инстинктивной жизни является одним из самых ранних достижений человеческого Я. Интеллектуализацию эта исследовательница считала не просто активностью Я, но и его неотъемлемой частью.
Интеллектуализация – это тот защитный механизм, с помощью которого стремятся избавиться от тяжких эмоциональных состояний и тревоги, вызванных стрессом и фрустрацией, путем обсуждения возникшей ситуации в качестве абстрактной проблемы. Подчеркиваются когнитивные аспекты фрустрации, предлагаются такие объяснения, которые, ослабив эмоции личности, позволяют ему действовать более осознанно и ясно.
§ 3. Интеллектуализация и эмпатия
Можно считать, что эти два явления – эмпатия и интеллектуализация – находятся в обратно пропорциональных отношениях друг с другом. Это означает, что в межличностных отношениях чем больше индивид А пользуется адаптивным механизмом интеллектуализации, тем слабее его эмпатия с теми, кого эта интеллектуализация касается. Итак, предлагая правило обратной зависимости интеллектуализации и эмпатии, попытаемся проиллюстрировать его с помощью часто приводимого в литературе примера. Например, специалист по стрессу Т. Кокс пишет: «… врач может относиться к своему больному без эмоций, как к безликому случаю номер такой-то, как к типичному случаю стенокардии или чего-либо другого. Врач может контролировать свои собственные чувства, избегая слишком близкого контакта с больным или не принимая близко к сердцу его страдания. Профессионал – врач, психолог или медицинская сестра по этой причине не любят лечить тех, кто им эмоционально близок. В такой ситуации трудно сохранять бесстрастность»[64]. Интересные данные такого рода приводят Т. Шибутани[65], И. Харди[66] и другие авторы. Член медицинского персонала должен сохранить психологическую дистанцию между собой и больным и не придавать переживаниям больного слишком большого значения, поскольку только при этом условии он сможет оказывать пациенту эффективную профессиональную помощь.
63
К этой мысли близки также некоторые идеи К. Обуховского. См.: Обуховский К Психология влечений человека.
64
Кокс Т. Стресс. М.: «Медицина», 1981, с. 102.
65
«Социальная психология», М.: «Прогресс», 1969.
66
«Врач, сестра, больной. Психология работы с больными», 4-е изд., Будапешт, 1981)