Страница 31 из 34
Умывшись у водокачки и счистив, насколько это было возможно, грязь с одежды, Костя немного успокоился.
Только теперь он почувствовал, как устал. Усевшись на скамейку в небольшом привокзальном скверике, он привалился к спинке и незаметно для себя уснул, и ему приснилось, что Бардин сидит за столом, сердито выговаривая ему: «Заварил, палка-махалка, кашу. Вот и расхлебывай!». Потом появился комбриг и говорит: «Как тебе не стыдно врать, а?» — «Не вру, не вру», — плачет Костя, а телеграфист из окошка подтверждает: «Не врет парень! Он выполняет задание Бардина». А комбриг спрашивает: «Это кто такой?». Костя машет «памяткой» и сердито объясняет: «Это тот самый Бардин, который учит, что на десять затруднений надо иметь двенадцать выходов из положения!». Вдруг подбежали два человека во френчах с пистолетами и стали толкать его, приговаривая: «Не подглядывай! Не подглядывай!».
Проснулся Костя оттого, что кто-то настойчиво тряс его за плечо. Перед ним стоял высокий, худощавый мужчина в белой до колен рубашке, синем картузе с заплечной котомкой, из нее торчало топорище. Поодаль стояли еще пять человек с такими же котомками и мешками. Двое из них держали под мышками завернутые в ряднину двуручные пилы. Все были обуты в лапти, а кожаные сапоги, связанные веревочкой, перекинуты через плечо.
«Плотницкая артель, — подумал Костя. — Много таких ходит из села в село», — и хотел было огрызнуться, мол, чего пристали? Но плотник, продолжая трясти его плечо, приговаривал: «Вставай, вставай, парень! Солнце уже высоко!».
К ним подошел другой и, наклонившись, тихо спросил Костю:
— Как дела-делишки, курносый?
Все еще борясь со сном, Костя смотрел на людей в белых рубахах, потом перевел взгляд на часы. Было без четверти десять. Только сейчас до Кости дошло — ведь это пароль! А плотники — чекисты-истребители. Сон как рукой сняло. Он вскочил и назвал свой отзыв:
— Какой я курносый? У меня нос прямой!
Чекисты, стоявшие в стороне, подошли поближе, расселись на скамейке, достали из мешков хлеб, лук, крутые яйца, сало и, что очень удивило Костю, две бутылки водки.
— Закуси с нами, «прямоносый», — гостеприимно придвинул еду один из «плотников». Отказываться Костя не стал и приналег на угощение. А чекисты беззлобно посмеивались над его аппетитом.
— Силен парень на еду и сон! Поезда не слыхал! Его, ребята, можно было погрузить в вагон и отправить в Тамбов! — шутили они.
— Только вздремнул… Шел всю ночь до станции, — стал оправдываться Костя. Но чекист, которого товарищи уважительно называли «старшой» или Степаныч, оборвал его оправдания и спросил:
— Почему хромаешь?
— Ушиб ногу в лесу. Темно…
— Идти сможешь?
— Дойду! — уверенно ответил Костя, хотя раненая нога сильно побаливала.
— Добре, коли так! — Он сел рядом и стал расспрашивать об Антоновском логове. Когда Костя сказал, где и у кого они скрываются, чекист заметил:
— Надо было нам доехать до Обловки. Оттуда до Шибряя рукой подать…
— Нельзя, — возразил Костя. — От станции до села открытое поле. Незаметно не подойти. Зато с другой стороны лес подходит к самым огородам Касатоновой.
— Точно? — переспросил чекист.
— Не зря же я каждый день бегал в Шибряй, — обиженно буркнул Костя. — Все тропки-дорожки вокруг Шибряя разведал.
— Жаль времени и ног, — вздохнул начальник. — Придется сделать большой крюк и обходить Шибряй лесом. Ты, — обратился он к Косте, — пойдешь с нами, покажешь подходы к дому Касатоновой, — и заторопил «плотников» — Давайте заканчивайте еду! Допивайте вино и дайте парню хлебнуть для храбрости. Тихон протянул Косте бутылку:
— Допивай, парень, да и в путь.
Костя в ужасе отшатнулся от бутылки:
— Не пью я, никогда не пил!
— Давай пей, — громко приказал Тихон и тихо добавил: —Пей, а то на тебя во-он там какой-то тип посматривает с подозрением.
Костя взял бутылку и, заранее сморщившись, хлебнул… чистейшую воду. Допив все, что оставалось в бутылке, он закусил кусочком хлеба.
— Пошли, ребята! — скомандовал Степаныч. — И дайте парню что-либо нести, а то у него вид дачника.
По тому, как он распоряжался, Костя понял, что это начальник группы. Косте дали довольно тяжелую котомку.
— Донесешь? Не тяжело? — спросил начальник. — Путь не близкий, до Альшанки десять верст.
— А разве мы идем в Альшанку? — спросил Костя.
— Все в порядке! Идем куда надо! Не заблудимся! — ответил чекист.
Когда они вышли из поселка и зашагали полевой дорогой, их нагнала запряженная парой телега. Возница, пожилой, степенный мужик, поздоровался и поинтересовался:
— Куда путь держите, плотнички?
— В Альшанку, — ответил начальник.
— По пути, значит, — заметил мужик, — могу подвезти!
— Что возьмешь?
Мужик придержал лошадей, сдвинул картуз на нос, пожал плечами:
— Дык мы не извозчики, сколько с вас возьмешь? Рублевку дадите?
Договорились по гривеннику с человека. Начальник достал кошелек и уплатил.
— Вот тебе, дядя, чтоб не сомневался! Мы люди честные, рабочие!
Дядька, не ожидавший получить деньги вперед, смутился и развел руками:
— Я и не сумлевался! Вижу, народ работный! — И стал расспрашивать, к кому в Альшанку они идут. Кто-то из чекистов сказал, мол, слыхали, что в Альшанке несколько дворов погорело и что хозяева хотят строиться, вот и приехали из Ржаксы.
Услыхав это, Костя понял, почему так быстро прибыли истребители. Ржакса была всего в тридцати верстах отсюда. Но зачем группа отправляется в Альшанку, это он понять не мог.
— Правильно сделали, что едете в Альшанку, — подтвердил возница. — В Альшанке много погорельцев, еще с тех пор, как мамонтовские казаки да Сашки Антонова дружки тут баламутили.
— А сейчас спокойно? Никто не баламутит? — спросил начальник.
— Нет! Теперь здесь насквозь тихо! Про Антонова и слуху нет. Говорят, что он убег до турок, а кто говорит, что убитый и он и брательник его младший, Димка. Разное народ говорит! — Словоохотливого возницу было не остановить.
Добрых часа два они ехали лесной дорогой.
Поравнялись с покосившимся крестом, от которого уходила направо, в глубь леса узкая тропка. Возница снял картуз, перекрестился.
— Тут антоновцы порешили пятерых красноармейцев, успокой их души, господи, и накажи злодеев!
Чекисты, сняв картузы, закрестились. Перекрестился и Костя.
— Тропа эта ведет в Нижний Шибряй, — сообщил возница. — До него отсель три версты.
Чекисты проехали еще с полверсты и выехали на зеленую полянку. Пересекая ее, протекал ручеек.
— Стой, дядя! — приказал начальник. — Дальше не поедем! Отдохнем здесь, закусим маненько, умоемся и потихоньку дойдем до Альшанки. Ты езжай, спасибо тебе, что довез! Деньги назад не потребуем. Езжай!
Дядька подхлестнул лошадей, и телега скрылась за деревьями.
— Эх! — мечтательно вздохнул один из чекистов. — Сейчас бы в баньку, а потом… окрошки холодненькой!
— Баньку я тебе гарантирую! — серьезно сказал начальник. — Будет тебе банька, горячая, с веничком, а насчет окрошки… — Он молча прошел несколько шагов, остановился и строго посоветовал: — Смотри в оба, как бы из тебя самого братцы не сделали окрошку! — и добавил: — Это ко всем относится. Поменьше высовывайтесь! Антоновы — стрелки первоклассные.
Чекисты вернулись к тропе на Шибряй и цепочкой зашагали по лесу. В пути начальник наметил такой план:
— Подходим лесом к самой опушке. Оттуда ведем наблюдение за селом, намечаем подходы к дому Касатоновой, если его видно с опушки. — Он вопросительно посмотрел на Костю.
— С опушки очень хорошо видно все село и часть дороги в Уварово.
— Сможешь нарисовать план той части села, где дом Касатоновой?
Костя кивнул головой, а начальник протянул ему блокнот. Для Кости это была нетрудная задача. Нарисовав лесную опушку и нужный район, он проставил примерное расстояние от дома Касатоновой до леса и указал тропы через огороды в лес.
— Молодец, Костя! — похвалил его начальник. — Не зря хлеб ешь! Вот только умываться следует почаще. Где это ты так извозился?