Горечь жестоких людей

– Ты ведь помнишь, что именно после провала операции и гибели Легиона многие отвернулись от короля и перешли на сторону Эммериха. Почему, по-твоему, Астор, который был очень плох на поле боя, неожиданно решился продвигаться вглубь Пангеи по реке? Не потому ли, что кто-то его надоумил? Догадываешься, кому это было выгодно?

Таир молчал.

– У тебя есть доказательства? – спросил Ревокарт хрипло.

– Да, есть письмо, написанное Эммерихом Дагиогли-Ра – Астору Ревокарту. Оно хранится в Амарии, ведь это единственный регион страны, где из-за специфики автономии не все следы удалось замести.

Ревокарт поднялся и подошёл к окну. Дакниш понимал: его собеседнику принимать правду тяжело. Все знали: Эммерих был для него наставником, да и сам президент не скрывал, что видит в Таире своего преемника… когда-нибудь, через много лет.

– Если у тебя есть доказательства, я хочу их получить. Но если ты соврал, – Ревокарт развернулся, – я тебя с лица земли сотру.

В тот день советник покинул кабинет Дакниша Дорадо на прерванной ноте. Дакниш знал: предоставить доказательства – легчайшая из задач, а значит, некоторое время он может быть спокоен, ведь теперь цепная собака президента будет охотиться на самого президента. Но он также понимал, что Ревокарт вернётся и снова поставит один-единственный вопрос, который его волновал: где Клара. Он никогда не прекратит её искать. Но, увы, больше у Дакниша в рукавах козырей не было.

Доказательства причастности президента к гибели Железного Легиона один из Лазарей доставил в ГУКМ через несколько дней и вручил Таиру Ревокарту лично в руки.

А ещё через четыре месяца страну облетела новость: президент умер.

К тому времени Дакниш более-менее стабилизировал внутреннюю ситуацию среди Тритонов. Забастовки на их шахтах прекратились, взяточники, как и раньше, выполняли свою работу, да и сами Тритоны потихоньку начали привыкать к мысли, что у них снова есть контролирующая сила.

Большинству такая ситуация была по душе, и лишь Амели Лакнау в глубине сердца испытывала отчаяние – без заступничества Клары ей казалось, что каждый день на счету. Ещё немного – и она угодит в ловушку. Внимание Дакниша Дорадо было тем, к чему девушка стремилась в последнюю очередь. Но она не смела никому об этом рассказывать.

•••

Он убивал его медленно, наслаждаясь каждым мгновением. В его глазах не было ни сожаления, ни горечи, ни сомнений. Он смотрел в глаза человеку, который заменил ему отца, но испытывал лишь удовлетворение, видя, как тот испускает последний вздох.

– Да простят тебе судьи рода Мариани твои грехи, – прошептал Таир напоследок и закрыл глаза умершему.

Официально на президента совершили покушение во время одного из официальных выездов на завод, где Эммерих лично должен был наблюдать за первой попыткой магерийских инженеров поднять в воздух самолёт. Специально для этого за городом была построена взлётная площадка, куда президент с помощниками прибыли, чтобы показать столице, стране и всему миру: Конгрес-Магеры всегда впереди.

Дул сильный ветер, на ограждённых площадках собирались толпы людей, и охрана вежливо, но настойчиво сдерживала особо рьяных, пытающихся пробраться через ограждающие знаки. Зрителям не оставалось ничего другого, кроме как наблюдать за происходящим издалека.

Но любопытство вызывал не только самолёт, стоящий на взлётной полосе. Мужчины в классической одежде, со стрелками на идеально выглаженных брюках, в компании наряженных жён и любовниц не могли не обращать на себя внимания. Сильные мира сего переговаривались, смеялись – даже они заразились всеобщей радостью и предвкушением: как же так, неужели самолёт действительно взлетит в воздух?

И лишь Таир Ревокарт предпочёл остаться в стороне от повального позитива. Ветер растрепал его волосы, впивался своими щупальцами в его рубашку, но мужчине было всё равно. Он знал, что должно случиться, и это знание внушало ему непонятное равнодушие ко всему, что происходило вокруг. Столько лет он потратил, чтобы укрепить власть Эммериха Диогли-Ра, и теперь сам же эту власть разрушит.

Ревокарт посмотрел на веселящуюся толпу и снова медленно перевёл взгляд на президента. Клацнула вспышка, и одновременно с этим прозвучал выстрел – фотограф сделал снимок, который потом появится в газетах и облетит всю страну под громким заголовком: «Убит президент Конгрес-Магер».

Виноватых искали повсюду: в стране, вне страны, где угодно. Никто и не догадывался, что виновник был у них под носом, запечатлён на том фото, сделанном, когда прозвучал выстрел и тело Эммериха повалилось на землю. Таир Ревокарт равнодушно наблюдал за смертью своего патрона, не выдавая эмоций.

Для многих он казался мужчиной вне времени – слишком молодым, чтобы править такой сильной страной, слишком родовитым, ведь все знали: Эммерих терпеть не мог людей, равных ему по крови и воспитанию. А этот не просто был рядом, этот – правая рука президента… правая карающая рука.

Магерийцы, читая статьи и рассматривая фото, охая и соболезнуя, не могли не отметить, что на одном и том же изображении запечатлены два события одновременно: смерть одного президента и рождение другого.

Но не знали жители Конгрес-Магер, что умер Эммерих не возле взлётной полосы, а по дороге в больницу. Он был ранен, едва мог дышать, но даже тогда, харкая кровью, шептал: «Я их убью… кто бы это ни сделал, я…»

Тот, кто заказал убийство, сидел рядом с ним в одной и той же машине. На его губах играла спокойная улыбка, так неподобающая ситуации. Таир Ревокарт несколько месяцев шёл к этому моменту, всё было спланировано заранее, даже то, что они с президентом остались в салоне машины наедине.

Эммерих грозился убить зачинщиков покушения. Даже истекая кровью, он был уверен, что из этой передряги ему, как и раньше, удастся выбраться. Как же он был неправ!

– Это ты приказал Астору обвинить своих градов, – сказал Таир.

Его голос прозвучал тихо, но он мгновенно заставил раненого замолчать.

– Что?

Таир не нуждался в словах, ему достаточно было заглянуть Эммериху в глаза, чтобы в который раз увериться в том, что он знал уже давно: косвенно, именно Эммерих убил Астора Ревокарта.

– Я не понимаю…

– Ты наблюдал, как я на протяжении многих лет ищу Рема Тебриса, прекрасно зная, что тот не виноват. Ты позволил мне уехать в тот чёртов город Древесны, чтобы убить его дочь и мать… и даже не попытался меня остановить.

– Таир… – прошептал Эммерих еле слышно.

– Ты позволил мне ненавидеть мать и дочь человека, который всего лишь оказался не в том месте в неподходящее время. Ты давал мне советы…

– Таир, ты не понимаешь…

– Извини, Эммерих, но да, я не понимаю…

Ревокарт молча достал из кармана нож и так же молча всадил его в грудь человека, которому верно служил с семнадцати лет.

Когда он это делал, в глазах президента не было ни злости, ни ярости – лишь удивление. Много грехов было на его счету, но не думал убийца короля, что его настигнет наказание за преступление, совершённое более четверти века назад.

Машина с мёртвым телом продолжила свой путь в больницу. Но нигде так и не всплыла информация о том, что, помимо пулевого ранения, на теле некогда первого человека в Эпирах было ещё одно – ножевое, которое и стало смертельным.

С тех пор о Таире Ревокарте Конгрес-Магеры заговорили в новом ключе, как о будущем президенте. Официально, нужно было провести выборы, но все знали – это лишь формальность.

Неофициально страна приветствовала новую власть. Никто особо не протестовал: знали, что Таир продолжит политику Эммериха, и делать это будет не менее железной рукой. Если ему и довелось с кем-то соревноваться за власть, то никто об том так и не узнал. Со стороны казалось, что новый президент пришёл к «трону» легко и без боя.

Первым делом Ревокарт убрал из совета сторонних людей и поставил на их места тех, кому может доверять. Он провёл чистки в профекторатах, совершил несколько выездов, поговорил в представителями власти на местах.