Горечь жестоких людей

– Клара, каждый день я сожалею о том, что оставил тебя. Что не уберёг от Ревокарта… Этот груз будет преследовать меня до конца жизни. И я не растерзал его в тот день лишь потому, что тогда за его убийство нас с тобой могли казнить. Ты ведь понимаешь это, дочка?

– Понимаю, отец, хоть это очень нелегко.

Иногда я уезжала из Эпир. Становилось всё тяжелее заметать следы, скрывать причины отлучек, так как мне на хвост сели ищейки Ревокарта. Они следовали за мной по пятам, не особо таясь. В их халатной работе виделось нечто от манер советника: «Я даже не буду скрывать, что мне докладывают о каждом твоём шаге, Клара».

Рассматривая машины и кареты жуков (естественно, следить за мной Ревокарт отправил людей из ведомства), я неизменно усмехалась, зная, что главный секрет мне от него скрыть удалось. Секрет, о котором мой опасный жестокий друг даже не подозревает! И никогда не узнает, чего бы мне это ни стоило!

Собственно говоря, я начинала любить этот «секрет». Рассказывать об этом больно и сложно, но, наверное, любовь подобного рода заложена в женщине генетически… или же это только моя особенность. Как бы там ни было, я понимала, что в будущем мой сын станет самым уязвимым местом Клары и Ричарда Дегенерис.

Тем временем наше сотрудничество с Дакнишем Дорадо укреплялось. Мы провели несколько совместных сделок, я лично проинспектировала Лазарей и пришла к выводу, что, хоть их группировка насчитывает не более тысячи людей, у Лазарей очень чётко поделены обязанности: кто за что отвечает и кому отчитывается. Также они использовали систему связей, основанную самими Тритонами: низшие уровни не знают о том, кто отдаёт им приказы, и лишь единицы догадываются, кто кем руководит.

Дорадо привык в роскоши и сорил деньгами – для таких, как я, это было заметно невооружённым глазом. Но! Когда нужно – не боялся запачкаться. С ним можно было быть фамильярной, но лишь до некоторой меры, и когда грань пересекалась, он вежливо об этом напоминал. Вежливо, но чётко! Я доверяла ему самые грязные дела, не спрашивая, как он собирается их решить. Не было нужды спрашивать.

Когда я находила в утренней газете информацию об исчезновении неугодного Тритонам человека, то лишь делала большой глоток кофе и на секунду замирала.

Несколько раз я пыталась разузнать, какие отношения связывают Дакниша с Марицей. Почему для него не составит сложности навсегда погубить репутацию невинной девушки, его родной сестры? Но мужчина уходил от разговора. Я приняла очевидное: ему на сестру плевать. Дорадо нужна Восточная Амария – не более.

Но чем ближе мы были к заветной дате, тем чаще я о ней думала – о девочке, которой предстояло стать изгоем Конгрес-Магер. Из-за меня!

– Ты готова?

Опираясь о колонну, Дакниш встречал меня на крыльце моего нового дома. Была ночь. Его одежда полностью промокла из-за ливня, а широкие полы шляпы превратились в трамплины для водных потоков. Казалось, он провёл под ливнем несколько часов. Вполне возможно, так и было.

Я опустила на лицо вуаль и поплотнее укуталась в длинное чёрное пальто. Мне предстояло выйти из-под крыши – под дождь, чтобы добежать до машины, и я не желала испортить свой внешний вид, подобранный с особой тщательностью.

– Где она? – спросил Дакниш.

– В пути. Её схватили час назад. Всё прошло по плану, никаких неожиданностей.

– Хорошо, – выдохнул Дорадо, и я в который раз не смогла понять, что у него на уме.

Мы сели в ожидавшую нас машину. Дождь за окном медленно погружал меня в состояние некой полудрёмы, а ночная темнота окончательно убаюкивала. Ни мыслей, ни страхов.

Я разрушала жизнь другого человека и не испытывала угрызений совести – вот что происходило. Я спрашивала себя: неужели моё горе оправдывает то, что я делаю сейчас? Не оправдывает… приходилось признать. А значит, я была такой всегда – жестокой и равнодушной, Ревокарт всего лишь вытащил мою настоящую сущность наружу.

Последнее время меня не покидало чувство, что я гоняюсь за призраком. Месть Ревокарту придавала моей жизни смысл, а что произойдёт, когда с этим будет покончено? Чем я буду жить?

«Секретом, который ты прячешь даже от себя», – прошептал голос у меня в голове. От этого голоса я вздрогнула.

– С ней всё в порядке? – вторгся Дакниш в мои мысли.

– Неужели тебя это волнует? – я обернулась к Лазарю. Узкое пространство машины позволяло смотреть ему прямо в глаза.

– Она моя сестра.

– Тем не менее, твои люди уже предупредили и её отца, и жениха, куда нужно приехать. Ты ведь догадываешься, что за картина предстанет перед их глазами… брат?

– Ты не понимаешь… – ответил он устало, отвернувшись к окну.

– Хочется верить, что действительно не понимаю… Таких подонков, как ты, ещё поискать. Нет-нет, я и не думала осуждать – у самой, как ты знаешь, есть определённые проблемы… с совестью.

Дакниш засмеялся.

– Да ещё какие! Зачем ты отрезала палец следователю из ГУКМа? Я был вынужден надавить на главного редактора «Мирного времени», чтобы замять это дело.

– Тот проныра влез на частную территорию без ордера.

А ещё на него завели дело в ГУКМе за превышение полномочий во время допросов. Если уж в ГУКМе сочли, что он слишком много на себя взял, тогда ему не только палец стоило отрезать, но и…

Дакниш хмыкнул.

– Клара Дегенерис, ты мне нравишься.

– А вот этого не надо, – предупредила я.

– Переживаешь, как бы я не воспылал к тебе глубокими чувствами?

– Просто не думаю, что нуждаюсь в любви такого человека, как ты.

– А в чьей любви ты нуждаешься? Таира Ревокарта?

Теперь уж я отвернулась к окну.

– Я желаю его… смерти. Ещё долго ехать?

– Нет, мы почти на месте.

Водитель привёз нас к нужному дому. Мы припарковались за углом, чтобы машина не попала ненароком в кадр репортёров и не была замечена полицией и следователями. Дакниш вышел первым и двинулся к нужному зданию. Я подождала несколько минут и тоже выбралась из авто.

Дождь прекратился, чёрный влажный тротуар отражал свет фонарей и вспышек камер. Около интересовавшего нас дома уже стояло несколько патрульных машин и много репортёров, создававших на этой тихой улице гул. Согласно моим расчётам, мы прибыли как раз к финалу разыгравшегося спектакля.

– Он уже там? – спросила я у Исаака, выполнявшего в тот день роль водителя и охранника в одном лице.

– Должен быть, Ревокарту была дана прямая наводка.

– Тогда почему они не выходят? – нетерпение разгоралось.

– Скоро… А вот и они…

Я наблюдала издали, как Амин Дорадо выводит из дома свою дочь. На ней было пальто отца, по-видимому, наброшенное впопыхах, а под ним – лишь тонкая рубашка нежно-розового цвета. Об этом я знала, так как рубашка принадлежала мне – со всей этой суматохой как-то не нашлось времени прикупить для девушки нечто новое.

Им вслед бежали журналисты, пытающиеся взять интервью, фотографы постоянно щёлкали вспышками, создававшими много дополнительного яркого света, но охрана без лишней скромности сдерживала бушующую толпу, позволяя отцу и дочери без помех добраться до машины.

– Разорвёт ли ваша дочь помолвку?..

– Как вы относитесь к новому увлечению Марицы?..

– Останетесь ли вы деловыми партнёрами с Таиром Ревокартом?..

– Что думает по поводу измены бывший жених вашей дочери?..

Все эти вопросы сыпались с разных сторон и звучали так громко, что их слышала даже я. Толпа пыталась перекричать толпу, и посреди всего этого шума – растерянное лицо ничего не понимающей девочки. Она всего лишь стала пешкой в чужой игре… как и я когда-то.

– Без комментариев, – повторял идущий следом за хозяевами адвокат (это был именно он). – Мы не даём комментариев!

Марица и Амин сели в машину и уехали. Толпа не успокаивалась и даже не думала расходиться. Все знали, что в доме оставался ещё один человек, мнение которого хапуги-журналисты страстно желали «урвать».

– Ну же, Таир, – прошептала я нетерпеливо, от переизбытка эмоций постоянно переступая с ноги на ногу. – Рано или поздно, но ты должен показаться.