Страница 8 из 16
И только тогда заметила на столе давно остывший завтрак…
ГЛАВА 4
Натан облегченно плюхнулся на сиденье. В машине все ещё воняло блевотиной, и мужчина, поморщившись, открыл окно. Глянул в зеркало заднего вида.
Вот ненормальная! Приложила, так приложила… – потрогал пластырь и, зло сжимая зубы, обтер рукавом оставшуюся на щеке кровь.
Разговор дался непросто. Да и было ли это разговором? Так, кратковременные бои без правил. Но девчонка молодец: решительная. Бестолкова малость, неопытна да и силенок не достаёт. Однако и этого хватило, чтобы подправить физиономию одному из лучших ходоков. Натан завёл двигатель и ухмыльнулся. Но тут же, будто вспомнив что-то, снова стал серьёзным. И правда, ведь впереди предстояло ещё кое-что: доклад Искателю.
Такого хохота этот кабинет не то чтобы давно не слыхал – стены Убежища никогда в принципе не слышали смеха. Надрывный от колик, с еле сдерживаемым прихрюком он отражался от полированного мрамора и, усиленный эхом, разносился по галереям и сводчатым коридорам.
– Как прошла беседа? – Ни грамма сочувствия – только попытки не смеяться в промежутках между словами. – Впрочем, можешь не отвечать. Я и так вижу: прошла она бурно. Самому Натаниэлю Ходоку накостыляла девчонка!
–Хватит ржать, Адриан!
Натан плеснул вина в бокал и развалился в кресле, всем своим видом показывая безразличие. Одновременно пытаясь скрыть, как сильно бесит сама ситуация и раздражает реакция друга.
–Хоть что это было?
–Мыльница.
Новый взрыв дикого хохота сотряс стены.
–Ну, хватит уже! А то живот надорвешь.
–Говорят, смех продлевает жизнь.
–Поверь, я был бы счастлив измерить свою жизнь в нормальных человеческих годах. И тем более, не намерен продлевать то, что ты называешь этим словом.
–Ну, хорошо-хорошо. – Адриан примирительно поднял руки ладонями вверх, пытаясь унять слёзы и начинающуюся икоту. – Знаешь, если бы не твоё хмурое лицо, я бы подумал, что ситуация забавна. Но глядя на тебя, поверь, содержаться просто невозможно. Это не забавно. Это уморительно настолько, что…
–Хватит! – Натан в сердцах грюкнул бокалом о столешницу. – Это вышло случайно! Кроме моей изуродованной физиономии на повестке дня есть ещё что-нибудь? Если нет – я пошёл отдыхать. В следующий раз, подсыпав кому-нибудь свои травки в бокал, сам будешь возиться с тазиками.
–Ей нужно было развязать язык.
–Все равно это ничего не дало. И до этого было ясно: она ничего не знает. Только салон мне заблевала. И вообще, она не подходит. Мне нужна сильная, умная, с быстрой реакцией, способная сориентироваться даже в безвыходном положении. Даже на костре. В могиле. А эта… Пф!
Мечется, как паралитик. Паникерка, но при этом лезет на рожон. Слишком слабая, ничего не умеет. И, по-моему, у неё с головой не все в порядке. Я не буду с ней работать.
–О! Я вижу, Лика произвела на тебя впечатление.
–Неизгладимое. – Натан скривился, вспомнив, как девчонку полночи выворачивало наизнанку.
–Ты знаешь, что как друг, я поддерживаю тебя. Но как Искатель… Ты не можешь ослушаться. Столько лет метка искала ее. МЫ искали ее. Да и ты сам. Сколько раз тебя выворачивало душой наружу, пока не обнаружился сигнал? И теперь мы точно знаем, кто она.
–Плевать я хотел на то, кто она!
–Но это – ОНА! Лика – твой Проводник. И, сам знаешь, это не зависит от твоего желания.
–Скорее нежелания. Стало быть, ты не пойдешь мне навстречу?
–Нет. Прости, Натаниэль.
В покои не вошёл – влетел. На ходу расстегнув рубашку, сбросил её на пол. Мало заботясь о том, кто будет поднимать. Внутри клокотала злость. Еле сдерживаемая сжатыми зубами. Конечно, Адриан ни в чем не виноват. Но… Проклятая метка, будь она неладна!
Подошёл к окну, отдернул шторы. Сегодня бамбуковые жалюзи не скрывали раскинувшийся далеко внизу город. Натан не любил его. Нет, не так: он питал тихую ненависть к его шуму, улицам, мостам, людям. Ведь именно в этом городе, много лет назад он понял насколько стал одинок. Просто одно мгновение… и все.
Зато, если не опускать взгляд, можно было увидеть всю небесную ширь. Настолько необъятную и глубокую, что всякий раз, когда Натан поднимал жалюзи, у него замирало сердце. Как же он скучал по этому невыразимо манящему простору. По этой дикой, ничем не сдерживаемой свободе и легкости… По её руке в своей ладони…
Зло дернул шнурок. Тонкие пластинки, клацнув несколько раз, скрыли от взора и синеву, и воспоминания. День за днем, год за годом Натан старательно прогонял их. Но… Всегда оставалось что-то такое, отчего хотелось выть. Сжаться в комок, чтобы надломанные нервы не пульсировали болью. Напиться вдрызг, до беспамятства, только бы внутри больше не ворочалось, не скулило.
Горячий душ на некоторое время отвлёк от нехороших мыслей. Но едва Натан снова оказался в комнате, они в который раз за эти сутки вновь безжалостно затопили мозг.
И кто же в этом виноват? – ехидно спрашивал внутренний голос.
Нескладная девчонка с тонким изломом бровей…
Лика не сразу поняла, что спина затекла, что сама она замерзла вот так: до сих пор в полотенце. А когда все-таки голова начала более-менее соображать, как-то очень захотелось рядом кого-то близкого. С кем можно было бы поговорить, разгрузить забитые нелепыми предположениями мысли, выплеснуть эмоции. Хотелось тупо пореветь, и чтоб никто не осудил и не сказал: Лика, ты спятила.
Телефон нашёлся не сразу. И не сразу нервно подрагивающие пальцы набрали номер. Впервые в жизни Лика настолько остро нуждалась в поддержке со стороны другого человека. Гудки казались бесконечно длинными. Словно растягивались, будто гребаный каучук. Хотелось материться и выть.
От раздавшегося "алло" Лика вздрогнула.
–Лесь, мне плохо.
–Ты дома?
–Да.
–Никуда не уходи. Я сейчас приеду.
Гудки отбоя прошли мимо слуха. Обведя взглядом свою убогую квартиру, Лика до боли под лопаткой поняла, как тупо, как нелепо и как страшно жить одной. Хорошо, что есть Жарикова. У многих ведь такого нет…
Натянув спортивный костюм, Лика задернула плотные шторы. На удивление солнечный день померк, распространив по маленькой комнате привычный для девушки полумрак. Отчего-то особо важным казалось не подходить к окнам.
Скукожившись в продавленном кресле, Лика старалась не слушать, не чувствовать, как в углах звенит тишина. Как ещё больше натягиваются и без того натянутые струнки внутри. Столько вопросов, столько нелепостей. Бред. Наверняка, Натан просто псих. Но… Сон. Он не мог знать. Как все … нервно.
Лика вскочила и принялась мерить шагами комнату. Пожелтевший старенький тюль колыхался волнами негодования от её метаний, а она даже не замечала, что Жарикова уже давно стоит в прихожей. Потому не сразу услышала тихое:
–Ты почему дверь не запираешь?
Едва увидев подругу, Лика бросилась к ней:
–Лесь! Тут такое. Я… Не знаю, с чего начать. – Но тут словно ледяная волна вдоль позвоночника. – Чёрт! Ты ведь тоже была там. Они опоили нас чем-то. Ты в порядке?
Визгливые нотки прорывались в голосе, и в какой-то момент Лика поняла, что сейчас начнётся истерика.
–Присядь. Я принесу воды.
Жарикова прошла на кухню и, вернувшись, протянула Лике стакан воды.
–Для начала успокойся. Я постараюсь все объяснить.
–Что? Что объяснить? – где-то в животе неприятно заныло, а затылок вдруг начал холодеть от смутной догадки. – Что происходит?
–Сядь!
От жизнерадостной и немного инфантильной Леськи, которую Лика знала два года, не осталось и следа. Повинуясь неожиданно жесткому приказу, девушка плюхнулась в кресло и испуганно взирала на ту, которую, как казалось, так хорошо изучила. Властная, надменная, она с лёгким пренебрежением смотрела на Лику. И даже глаза, всегда искрящиеся задором и азартом к жизни вдруг стали холодными и чужими.