Знаю тебя (ЛП)

— Знаешь, я, наверное, не хочу знать детали.

— О них и правда лучше не знать. — Он обнимает меня за плечи. — Идем. Я хочу тебе кое-что показать.

Надеюсь, не свой пистолет, потому что я еще не переварила тот факт, что у него в принципе есть оружие. И что он готов пустить его в ход.

27

Гаррет уводит меня за фойе во вторую гостиную. Там у окна стоит самая большая рождественская елка, которую я когда-либо видела — по крайней мере, вживую. Она, конечно, искусственная, потому что Кэтрин никогда бы не разрешила поставить в своем доме настоящую — чересчур много мусора. Но эта искусственная елка выглядит совсем как живая.

Она украшена белыми огоньками, включенными несмотря на то, что сейчас еще день. С каждой ветви свисают большие синие и серебряные шары. Заметив мерцание сбоку, я вижу, что перила лестницы обвиты еловыми ветками и огоньками.

— Двор тоже украшен гирляндами, — говорит Гаррет. — Они включатся, когда стемнеет.

— Невероятная елка. — Я обхожу ее кругом. Каждый шар висит идеально, словно кто-то измерил расстояние между ними.

— Есть еще. Даже лучше. Идем в мое крыло.

Оказавшись в игровой комнате, я вижу, что и там поставлена елка — не такая огромная, как предыдущая, но все равно очень большая. Гаррет выключает свет и, щелкнув выключателем, зажигает рождественские огоньки. Они разноцветные, а в другом конце комнаты стоит елка поменьше, тоже украшенная гирляндой.

— Я же говорил, что люблю Рождество, — говорит Гаррет.

— Кто все это сделал?

— У нас есть компания, которая приезжает и все украшает. Мы просто говорим им свои пожелания. Я всегда выбираю украшения для игровой, потому что Кэтрин ненавидит разноцветные огоньки и не разрешает вешать их в гостиной. Ну, как тебе?

— Красота. Мне даже стало получше после этого ужасного дня. И этой ужасной недели. Вообще, весь месяц был дико отстойным.

Гаррет подходит сзади и целует меня в макушку.

— Все наладится, Джейд. Ну что, хочешь увидеть еще?

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Есть еще?

— Украшена каждая комната, но в основном скучными белыми гирляндами. Идем наверх.

Он уводит меня в спальню, в которой ночую я. Там тоже есть елка с ярко-голубыми огоньками.

— Когда я узнал, что ты остаешься у нас, то позвонил и попросил, чтобы твою комнату тоже украсили. Теперь ты можешь оставлять огоньки на ночь — прямо как в колледже.

— Так здорово. У меня никогда не было елки. Ни в спальне, ни вообще.

— Даже дома у Фрэнка?

— Я жила с парой мужчин. Они не заморачивались тем, чтобы поставить елку.

— Я тоже мужчина, и я ставлю елку.

— Что ж, тогда, очевидно, им не особенно нравится Рождество.

Дальше мы переходим в комнату Лили, где стоит крошечная белая елочка, украшенная розовыми огоньками. Она похожа на Лили — такая же изящная, маленькая и покрытая розовым.

— А Лили даже не может ею полюбоваться, — говорю я.

— Она стоит здесь уже пару недель, так что Лили успела налюбоваться. Идем ко мне в комнату.

У Гаррета в спальне стоит точно такая же елочка, как у меня, но гирлянды с голубыми огоньками висят не только на ней, но и на оконной раме. Гаррет включает их и, чтобы мне стало лучше видно, раздвигает шторы.

— Что скажешь? — Я чувствую его у себя за спиной, его дыхание на своем ухе, когда он отодвигает мои волосы вбок. — Нравятся огоньки?

— Гаррет. Перестань. Твой отец дома. И сейчас день.

— Мы уже делали это днем. Причем в этой самой спальне. — Он покрывает поцелуями мою шею, оставляя на коже крошечные мурашки. — И кажется, это даже было твое предложение.

— Да, но тогда внизу не было твоего отца. — Все мое тело расслабляется, и я чувствую, как приникаю к нему.

— Моему отцу все равно. — Отодвинув ворот моей футболки, он проводит по моей ключице губами. Я приникаю к нему еще ближе, и его рука вокруг моей талии напрягается.

— Ну все, хватит. Давай уйдем отсюда, а то в итоге все закончится сам знаешь, чем.

Он смеется, понимая, что скоро я уступлю. Потом разворачивает меня и привлекает к себе.

— Сначала поцелуй. Сегодня я спас тебе жизнь, а ты даже не поцеловала меня.

— Гаррет, такими вещами не шутят. Мы чуть не погибли.

— Но не погибли же. И мне кажется, что я заслужил поцелуй.

Проиграв весь инцидент в голове, я понимаю, что Гаррет и впрямь сотворил невероятный поступок. Так быстро придумать, как справиться с вышедшей из-под контроля машиной! И мы не только не пострадали — после остановки на нас не было ни царапины. Пожалуй, стоит добавить его водительское мастерство в тот постоянно пополняющийся список комплиментов, которые я ему задолжала.

Я быстро целую его.

— И все? — удивляется он. — Я спас тебе жизнь, не забыла?

Я целую его еще раз, раздвигаю губы, впуская его язык, и моя решимость ограничиться простым поцелуем тает. Чем больше я думаю о том, как он спас нас, тем сильней завожусь. Странно, наверное, но в данный момент это до безумия возбуждает.

Пока мы целуемся, он ведет нас к постели.

— Гаррет, ты здесь? — Его отец стучит в дверь.

Нас отбрасывает друг от друга, и я шлепаю Гаррета по руке.

— Я же говорила, что это плохая идея! — шепчу я.

Но он только смеется, потом включает верхний свет и открывает дверь. Если бы его отец зашел прямо в середине процесса, он бы и тогда, наверное, не смутился. Парни… Не понимаю их. У них совсем нет стыда. Я бы умерла, если бы нас с Гарретом застукали Фрэнк или Райан. И больше никогда не смогла бы посмотреть им в глаза.

— Я уезжаю на несколько часов в офис, — говорит мистер Кенсингтон, — так что ужинайте без меня. Еще я попросил отбуксировать твою машину с того поля. Ее уже не починить, так что я позвонил дилеру «БМВ», и утром сюда привезут новую.

— Окей. Спасибо тебе.

Его отец переводит взгляд на меня.

— Джейд, если тебе что-то понадобится во время пребывания здесь, просто скажи нашей горничной. Гаррет представит тебя ей.

— Хорошо. Спасибо. — Мое лицо наверняка ярко-красного цвета.

Его отец уходит, и Гаррет закрывает дверь.

— Он точно понял, чем мы тут занимались! — шепчу я Гаррету.

— Лишь потому, что ты покраснела и начала нервничать. — Он целует меня. — Ты такая забавная. Ведешь себя так, словно нам по тринадцать. Серьезно, моему отцу все равно.

— Ну и что. Мне по-прежнему стыдно.

— Расслабься. — Он тянет меня обратно к кровати. — Он ушел. Можно продолжить с прежнего места.

— Гаррет, я не знаю. После всего, что случилось… мне кажется, сейчас неподходящее время, — говорю я, но даже не пытаюсь его оттолкнуть. — Думаю, нам следует подождать.

Он проникает ладонью мне под футболку и ведет ею по талии, притягивая меня ближе к себе. Не знаю, как это у него получается, но от одного его прикосновения к моей обнаженной коже в моем теле разгорается страсть.

— Сейчас один из тех случаев, когда ты ведешь себя, будто чего-то не хочешь, но на самом деле все ровно наоборот?

— Да, — выдыхаю я.

Он улыбается.

Я сдаюсь. У меня нет выбора. Я хочу его.

Секс как всегда великолепен, но едва все заканчивается, я сталкиваю Гаррета с себя, быстро встаю и одеваюсь — из страха, что кто-нибудь еще постучит в нашу дверь. Например, горничная. Или кто-то еще из работающих в этом доме людей.

— Что за спешка? — спрашивает Гаррет, хотя знает причину.

— Никакой спешки. Просто решала одеться.

— Джейд, дверь заперта на замок. Никто не зайдет.

Гаррет тоже встает — абсолютно голый и запредельно прекрасный. На самом деле я редко вижу его обнаженным. Во время секса я обычно закрываю глаза или смотрю на его лицо. Но мне стоит почаще смотреть на него, потому что, черт, он очень хорош. Крепкая задница, мускулистые плечи, а какой пресс…

Я отворачиваюсь, чтобы не глазеть на его обнаженное тело.

— Знаешь, тебе можно смотреть, — говорит он, доставая из шкафа чистую футболку. — Я весь твой. Можешь смотреть сколько хочешь. И трогать — как бонус.