Шквальный ветер

- ... Понимаю ваше отчаяние, - сказал в заключение следователь. - Сын ваш действительно способный и сообразительный, вести допрос с ним нелегко. Ко всему, он упрям и то ли запуган, то ли верит в нерушимую дружбу, не хочет выдавать своих сообщников, хотя почти всех мы арестовали. И нам надо выяснить, у кого они покупали наркотики. Ведь таких юнцов, которые вместо них попадут на иглу, ждет такая же участь. Поговорите с ним, возможно, он вам что-то откроет.

Свидание состоялось в тот же день, и Валунский не узнал сына. Это был не тот послушный, милый мальчик, а настоящий затравленный волчонок, злой и необузданный, не пожелавший поговорить по-сыновнему с отцом.

- Зря ты прилетел сюда, - сказал он, едва отец появился в комнате свиданий. - Я не хочу тебя видеть.

- Подожди, Эдик, послушай меня, - попытался отец образумить сына.

- Я знаю, что ты скажешь. Теперь поздно. И я ни о чем не жалею. Да, я убивал буржуев. И если останусь жив, снова буду их убивать.

- Каких буржуев? Разве вы знали, на кого нападаете? На их месте мог бы и я оказаться.

- Уходи, - скрипнул зубами Эдик. - Больше я не хочу с тобой разговаривать. - И заорал надзирателю: - Заберите меня отсюда или я за себя не ручаюсь.

С тем и улетел обратно Валунский.

32

В аэропорту Валунского встретили Русанов и генерал Белецкий, с нетерпением ожидавший возвращения губернатора. По пути в город генерал доложил новости: Навроцкого и его экипаж будет судить военный трибунал. Московские военные следователи копают глубоко, узнали от кого-то и о продаже за океан оружия. Мэра города Гусарова вызвали в столицу.

Белецкий говорил больше намеками, и следовало бы остаться с ним наедине и порасспрашивать поподробнее, но Валунскому было сейчас не до тревог и переживаний генерала. Он не спал третьи сутки и так за это время испереживался, что ему стало вдруг все безразличным - и судьба сына, оказавшегося подлецом и убийцей, и губернаторская карьера, и, вообще, собственная судьба. Хотелось только одного - быстрее добраться до квартиры и уснуть. И он приказал шоферу везти его домой.

- Встретимся вечером, - сказал он генералу. - У меня голова разламывается, дай отдохнуть.

На том и расстались.

Нонна встретила его, как всегда враждебно, спросила не с сочувствием, а с упреком:

- Удалось освободить?

- Нет, - ответил он коротко и хотел пройти в кабинет, но жена преградила ему дорогу.

- Как это нет? - повысила голос. - Денег пожалел?

- Пожалел, - твердо ответил Валунский. - За убийцу я не только рубля, слова в защиту не скажу. А твой сын - это ты его сделала таким - стал наркоманом и убийцей. Он получит по заслугам.

- Мой сын! - завопила Нонна. - Я его сделала таким? А ты где был? С блядями наслаждался? Теперь в кусты?

Он знал, что её не убедишь, не переспоришь, и отдохнуть ему она здесь не даст. Отстранил её, не слушая вопли и проклинания, зашел в кабинет и позвонил в гараж, чтобы шофер вернулся за ним. Пока его не было, собрал кое-какие вещи, уложил в дорожный чемоданчик, с которым летал в Москву, достал из стола пистолет, подарок Тюренкова, сунул в карман и вышел на улицу в тот самый момент, когда к подъезду подкатила машина.

- На Прибрежную.

Он ехал на новую квартиру. Время было двенадцатый час, и пока Виктория на работе - она ещё не уволилась, - он отдохнет.

К его удивлению, Вика оказалась дома. И как ему показалось, встретила его настороженно и не совсем ласково, как должна бы встретить любимая женщина после разлуки.

- Почему ты дома? - спросил он, поцеловав Вику в щеку - он был не брит и не умыт, потому пожалел губы своей возлюбленной.

- Да там без тебя, собственно, и делать было нечего, - ответила Вика. - И знала, что ты сразу приедешь сюда. Надо было тебе сообщить, что утром был звонок из Москвы, тебя требует сам премьер. - Виктория чему-то недобро усмехнулась.

- Еще что?

Она пожала плечами.

- Пока ничего. Ты поедешь на службу?

- Нет. Хочу отдохнуть. Принеси коньяк и чего-нибудь закусить.

Она ушла на кухню и выкатила оттуда на походном столике-подносе бутылку "Наполеона" с рюмками и закуской.

Валунский откупорил бутылку, налил ей и себе. Выпил одним глотком, без тоста.

Выпила и Виктория. Спросила осторожно:

- Что в Москве, как дела с сыном?

Он, не отвечая, налил еще.

- Мне хватит, - отказалась от второй рюмки Вика. - Еще дел много.

Валунский не стал уговаривать, выпил один. Закусил и пошел в спальню. Не успел лечь, как раздался дверной звонок. Виктория открыла дверь, и Валунский услышал мужской голос, перешедший в шепот.

Он вышел из спальни и увидел в прихожей снимающего шинель старшего лейтенанта, того самого, который не раз появлялся у него в приемной. Виктория глянула на Валунского и недобро усмехнулась.

Когда старший лейтенант повесил шиннель на вешалку и прошел в комнату, Вика согнала с лица усмешку и вполне серьезно сказала:

- Знакомься, Аркадий Борисович, мой муж Анатолий Адамович Юзефович, старший лейтенант.

Валунский и слова не мог вымолвить в ответ, услышав такое сообщение, стоял, будто его пригвоздили к полу. Наконец, пришел в себя и спросил, еле сдерживая негодование:

- И что же вы теперь собираетесь делать?

- Жить, - с усмешкой ответил старший лейтенант. - Здесь. Так что попросим вас оставить нас в покое. Заявление об уходе с работы Виктория напишет сегодня же.

- Но это моя квартира, - сказал Валунский и осекся - не его, ведь он все оформил на Викторию.

- Нет, уважаемый губернатор, не ваша, - возразил Юзефович. - Наша. А если вы попытаетесь употребить свою власть - вы лишитесь и её - Виктория знает все ваши махинации. Одно её слово - и вы не только полетите со своего губернаторского кресла, но и окажетесь за решеткой.

Страшная догадка только теперь мелькнула в голове Валунского.

- Так это ты сообщила о дне и часе выхода катера в Япония? - глянул он в глаза Виктории.

- Да, я, - с вызовом ответила бывшая любовница. - Толя прав, я знаю и многое другое, за что тебе не поздоровится. Так что уматывай подобру-поздорову.

Кровь ударила в голову Валунского, ненависть, бешенство отчаяния вытеснили все. Он выхватил пистолет и, не раздумывая, выстрелил вначале в Викторию, затем в старшего лейтенанта. На миг задержал ещё горячее дуло пистолета у виска и нажал на курок.

ЭПИЛОГ

Русанов улетал в Москву. Проводить его в аэропорт поехали Тамара и Светлана. Обе были подавлены горем и молчаливы: Навроцкому грозила высшая мера наказания с конфискацией имущества, значит, Тамара останется без квартиры, которую уже опечатали, без необходимых личных вещей. Анатолий разрешил ей поселиться временно в своей квартире, пообещав, если удастся, переписать на нее.

Мэр Гусаров благополучно вернулся из Москвы и ждет перевыборов. Видимо, начальство решило не поднимать пока шума. Но судьба его, как считал Анатолий, предрешена. Это понимала и дочь.

Светлану Анатолий пригласил в Москву, но она пока отказалась - будет ждать решения судьбы отца.

Они посидели в ресторане, выпили на прощание шампанского и, когда объявили посадку, расцеловались с ним и со слезами на глазах пошли из зала ожидания.

Русанов с грустью покидал прекрасный и ставшим опасным Дальний Восток, раздумывая что будет докладывать в Министерстве Внутренних Дел. Задание, как ему казалось, он выполнил далеко не лучшим образом. Но обстановку в Приморье, в начальственных верхах, он изучил неплохо.

2002 г. 22.10