Шквальный ветер

За Карасевым установили наблюдение, и через неделю Русанову доложили о встрече на базаре радиста с блондинкой, якобы журналисткой "Независимой газеты" Кислицыной, пожелавшей взять у того интервью. У девушки действительно был диктофон, и они пробеседовали с полчаса. По описанию оперативника журналистка очень уж походила на Хаджиеву, только цвет волос был иным, но это ли проблема из брюнетки стать блондинкой?

Вечером Русанов напросился к Колодкину. Он рассчитывал ошарашить своим известием начальника контрразведки, но тот равнодушно выслушал и с улыбкой хлопнул Русанова по плечу:

- Молодцы твои помощники, хорошо работают. Надеюсь, они никакой самодеятельности себе не позволяли?

- Разумеется. Им велено было только наблюдать.

- Вот и хорошо! - Полковник достал из стола фотокарточку и положил перед Русановым. - Вот эта девица.

- Хаджиева?! - воскликнул Русанов. - Она же убийца! Ее надо немедленно арестовать!

- Не надо, - твердо возразил Колодкин. - Во-первых, Федулаева убил другой человек, и он уже арестован. Хаджиева действительно испугалась, что её обвинят в несовершенном преступлении, и сбежала в Шали к знакомым. Весть об убийстве российского летчика, командира эскадрильи, быстро дошла до Дудаева, и он приказал разыскать отважную патриотку, которая защитила не только свою честь, но и честь всего чеченского народа. Короче, ей предложили работать на дудаевскую разведку. Отказаться она не могла. Струсила сразу сказать правду, что не убивала, а теперь выпутываться стало ещё сложнее. В общем, её сделали осведомителем. Но теперь она будет работать и на нас.

- Но... я бы не доверил, - искренне признался Русанов.

- Ну почему же? - усмехнулся полковник. - Доверяя - проверяй! Помнишь девиз известного разведчика? Надо использовать все возможности, которых, к сожалению, у нас не так много. Дудаевцы из каждой щели за нами следят, о каждом нашем шаге информируют своих начальников, а мы иногда тут как слепые котята. И справедливо с нас шкуру снимает начальство - такие проколы: Первомайск, Буденновск, теракт на Романова... Дудаевцы на весь мир трубят о своих победах. Вот почитай, что их пресса о нас пишет. - Полковник протянул Русанову газету.

Анатолий развернул её и застыл от неожиданности, увидев внизу снимок, в центре которого чуть ли не рядом с мятежным генералом стоял Валентин Иванкин, его лучший друг и сослуживец. Даже борода и усы не помешали Анатолию узнать его.

Так вот где он! Значит, не шутя говорил, что подастся в горячие точки, где его жизнь будет чего-нибудь стоить... И он, Анатолий Русанов, виноват в том, что в стане противника появился ещё один опытный и смелый боец. Но как же так?! Как он посмел?! Разве не в одном училище они учились, не одни у них были педагоги, инструкторы, командиры? Разве не в России он вырос и не российским хлебом вскормлен? Как же можно забыть все, поддаться обиде и пойти на предательство?.. Нет, запротестовал в Русанове бывший курсант, друг Иванкина, Валя не мог пойти на это! Не мог и точка! Но тогда как попал он к Дудаеву? Почему стоит рядом?..

- Что, знакомого увидел? - поинтересовался Колодкин.

- Кажется, - неуверенно ответил Русанов.

Колодкин взглянул на снимок и ткнул пальцем в Иванкина.

- Этот?

- Похож, но я не уверен...

- Наш, русский. Летчик. Некто Иванкин Валентин Васильевич. Ныне Ахтырцев. Доставил банде Дудаева гуманитарную помощь из Азербайджана.

"Слава тебе Боже, - у Русанова будто гора с плеч свалилась. Гуманитарная помощь - это не ракетно-бомбовые удары по своим".

- Знал его? - Колодкин так посмотрел в глаза Русанову, что лгать было бессмысленно - не взгляд, а рентген.

- Немного, - все-таки слукавил Анатолий. - Учились вместе. Потом пути-дороги разошлись...

- Случайно мои люди на него наткнулись. Числился погибшим в авиакатастрофе при перевозке с одного дальневосточного рудника шестидесяти килограммов золота. Оказалось, жив курилка! Новым хозяевам служит.

- А если его перевербовать, как Хаджиеву? - внезапно предложил Русанов.

- Эк как тебе понравилась лезгинка! - засмеялся Колодкин. - Женщину прижать легче, она существо нежное. А судя по физиономии твоего однокурсника - мужик он с характером, такого не прижмешь, не уломаешь. Да и зачем? Не у Дудаева служит, а у крупного азербайджанского бизнесмена Нагиева, поставляющего медикаменты и в Москву.

- Тем более есть интерес! - Идея связаться с Валентином все более завладевала Русановым.

Полковник снова пытливо и с усмешкой глянул на него.

- И чего ты в сыщики пошел? - сказал не то с укоризной, не то всерьез. - Иди к нам в контрразведчики. Вот и первое тебе задание - завербовать своего знакомца.

- А что, попытка не пытка, - принял шутливый тон полковника Русанов. Правда, как говаривал некогда Василий Иванович, мне бы подучиться малость академий-то я не кончал... А вообще-то, Виктор Алексеевич, я на полном серьезе, не отказался бы повидаться с Иванкиным, и, думаю, не без пользы для общего дела.

Полковник вдруг посуровел:

- Я подумаю над твоим предложением, Анатолий Иванович.

12.

Три дня отдыхал Валентин после полета в Чечню: бродил по весенним улицам Баку, знакомясь с городом, где все было не так, как в российских городах - и названия магазинов, и товары, и одежда горожан, и оформление витрин, а главное, что его угнетало - кругом чужая, непонятная речь. Только Абдулла, будто чувствуя его тоску, разговаривал с ним на русском. Он по-прежнему относился к нему не как начальник к подчиненному, а как к другу. Но инцидент с водителем не выходил у Валентина из головы. Он понимал, что и сам попал в переплет, где рано или поздно если не схлопотать пулю, то сесть за решетку - проще простого. И ничего не поделаешь: на родину возвращаться рано, махнуть в дальнее зарубежье - мошна пуста. Правда, за первый же вылет к Дудаеву Абдулла отвалил ему пять тысяч баксов, обещал за очередные ещё больше, но все это не так уж много в нынешней житейской неразберихе.

На четвертый день Нагиев вызвал Иванкина в свой офис, где подчиненные уже не так вальяжно рассиживали в креслах или расхаживали по коридорам, а либо как прикованные не отрывали глаз от компьютеров, либо как угорелые носились из кабинета в кабинет с бумагами, папками, кейсами, вели горячие споры по телефонам. Все были словно наэлектризованные, то ли привыкшие к такому ритму работы, то ли делающие вид прилежания и послушания.

Валентину эта суетня не понравилась. Он и Москву-то не любил из-за многолюдной, вечно торопящейся куда-то толпы: появилось нестерпимое желание повернуть обратно и уединиться в своем номере. На него снова накатила тоска, безотчетная тоска бессилия, понимания своей беспомощности, неспособности к страстному обладанию жизнью. Он словно потерял интерес ко всему, даже летная работа стала превращаться из любимого дела в повседневную обязанность исполнения воли хозяина. А ведь принуждения он не терпел с детства.

Абдулла вызывает его, конечно же, для нового задания. И наверняка лететь предстоит в Чечню. А ему этого не хотелось. Нет, страха он не испытывал - жизнь тоже потеряла для него цену. Просто не хотелось видеть сожженные, разрушенные селения, жестоких, потерявших за годы войны человеческий облик людей. А больше всего он не желал встретиться там с соотечественниками. Какими глазами он будет смотреть на них? Что они о нем подумают и что будут говорить после? Неужто как о предателе, убивающем за деньги своих братьев?

Абдулла встретил Валентина веселым вопросом:

- Сколько?

На том вечере с демонстрацией своих наложниц он все-таки навязал Иванкину одну из своих дев из обслуги - пышнотелую армянку с роскошными каштановыми волосами и жгучим взглядом иссиня-черных глаз. Но Валентин отвез её домой, а сам поехал в свой "однокомнатный номер". Абдулле, разумеется, сообщили об этом, но он сделал вид, что ничего не знает. Валентин ответил ему тем же:

- Сбился со счета. Ты, если не хочешь потерять летчика, больше таких темпераментных мне не подсовывай.