Невеста для гея

— Таня мне выслала как-то его фотографию. Ему было лет пять. А потом... Зачем бы я это делал? У него была полноценная семья, в которой он, как я полагал, был счастлив. Я хочу вас попросить, чтобы то, что знаете, вы больше никому не говорили. К сожалению, у меня не будет от вас никаких гарантий. Но я буду рассчитывать на вашу порядочность. Так чего же вы конкретно хотите от меня?

— Мне нужно разрешение главврача, желательно в письменной форме, на посещение Ника в любое время, без ограничения по продолжительности.

— Тамара, у парня ушиб мозга средней степени. Я не хочу, чтобы вы сделали ему хуже своими посещениями.

— Я ведь тоже не идиотка. Поэтому можете не переживать. Это ещё не всё. Кроме меня, Ника не должна посещать ни одна другая женщина, кем бы она ни представилась: женой, сестрой, тёщей, бабушкой.

Роман Михайлович удивлённо изогнул бровь.

— Это из заботы о его здоровье. Успеет пообщаться, когда поправится. И еще: постовые медсёстры, увидев меня, должны падать передо мной на колени и целовать носки туфель.

Так как я произнесла это с серьёзным выражением лица, Роман Михайлович закашлялся, прикрыв рот кулаком.

— Ладно, пусть не падают, достаточно будет, если они будут просто элементарно вежливы.

Мой собеседник кивнул и, сказав, что постарается решить эти вопросы, попросил счёт. Я достала кошелёк, но он остановил меня и расплатился сам.

К главному врачу Роман Михайлович пошёл один, оставив меня в коридоре и взяв с собой копию моего паспорта. О чём он там говорил, для меня так и осталось тайной. Мне он сказал только, что Ника сейчас переводят в одноместную палату повышенной комфортности и его лечением займётся один из известных нейрохирургов. Но главное — я получила от него очень странную бумагу, называющуюся «распоряжением» за подписью главного врача того содержания, о котором я просила. Это распоряжение я ткнула в морду нахальной медсестре, улыбаясь как Гуинплен, на что она, сказала мне, что вообще-то время для посещения закончилось, но мне можно пройти. Она даже поднялась со стула, чтобы указать палату. И даже дала мне белый халат для посетителей.

Палата была опрятная, по-домашнему уютная. Ник лежал на кровати с закрытыми глазами. Висок был рассечён и зашит. Больше видимых повреждений я не заметила. Я подошла к кровати и присела рядом на стул. Ник открыл глаза и медленно повернул голову в мою сторону.

— Тома? — тихо спросил он, видимо, не веря своим глазам.

Я кивнула головой.

— Ты как?

— Голова болит, в ногу железки поставили, а в целом в норме.

Я провела рукой по его лицу, сдерживая слёзы.

— Сядь на кровать, — он подвинулся к стене, поморщившись от боли.

Я робко села на краешек.

— Поцелуй меня.

Прозвучало как приказ. Я коснулась приоткрытых губ, стараясь быть как можно нежнее. Кто знает, можно ли ему напрягаться при его травмах. Но такие поцелуи его явно не устраивали, он притянул меня одной рукой к себе, другой стянул резинку с волос и запустил руку в рассыпавшиеся пряди. Щетина на его щеках кололась, но мне было всё равно.

— Я так скучал по тебе, — выдохнул он, на миг отрываясь от моих уже успевших распухнуть от грубых поцелуев губ.

За поцелуями я как-то упустила момент, в который его рука проникла под рубашку и, пробравшись под чашку бюстгальтера, сжала грудь. Я протестующе охнула, но он шепнул мне прямо в ухо:

— Я же болен. Нельзя отказывать больному в маленьком удовольствии.

— Градусники. Меряем температуру, — раздался гнусавый голос длинноносой медсестры. Я оторвалась от Ника. Она всё прекрасно видела и стояла, широко распахнув глаза.

— Я же говорила вам, что у нас очень необычная семья. Я надеюсь, вы не страдаете узостью кругозора и не имеете ничего против самого обычного инцеста.

Ник подавил смешок, а медсестра, оставив градусник на тумбочке, быстро ушла. Уверена, теперь вся больница будет судачить о нашей «братской» любви.

— Я сказала ей, что я твоя сестра. А то к тебе сплошные жёны ходят. Нужно же было внести хоть немного разнообразия.

Ник улыбнулся, а я добавила:

— Надеюсь, жён ты не встречаешь поцелуями, так же как меня.

— Нет, я не целуюсь с теми, кого не могу вспомнить, — улыбнулся Ник.

— Как хорошо иметь такой диагноз, когда возможны провалы в памяти, — заключила я. — Может, я тебя огорчу, но мне удалось получить распоряжение главного врача, которым запрещается пускать к тебе твоих липовых жёнушек.

— О, ну тогда тебе точно придётся выполнять все мои прихоти, — засмеялся Ник.

— А ты выполнишь мою прихоть? Брось эту работу. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

— Брошу. И приеду к тебе.

— Потом об этом поговорим, — я прикрыла его рот пальцами. Лучше вообще не говорить о том, что будет.