Страница 11 из 21
В своем двухтомном труде, посвященном уже царствованию Екатерины II в целом, Брикнер, основываясь на фрагментах переписки, опубликованной Я. К. Гротом, дает описание взаимоотношений императрицы с ее ближайшим сподвижником: «Напрасно говорят о перевесе, который будто бы имел Потемкин над императрицей. Из множества писем Потемкина и императрицы можно убедиться, что она и нравственно, и умственно стояла гораздо выше светлейшего князя, остававшегося до гроба в безусловной зависимости от императрицы. Впрочем, она высоко ценила способности Потемкина, нуждалась в его советах и во многих случаях руководствовалась его соображениями. Во время второй турецкой войны она писала к нему по два раза в неделю и чаще, сообщая о состоянии дел… Весьма часто Екатерина называла Потемкина своим учеником… жаловалась на его отсутствие, просила его щадить себя. При всем том, однако, Потемкин на каждом шагу зависел от степени расположения к нему Екатерины. Милость императрицы была главным условием его счастья и успехов»[56].
Располагая только письмами Екатерины II, включенными в издание Я. К. Грота, но не читая ответных текстов Потемкина, Брикнер делает вывод о нравственном и умственном превосходстве императрицы над светлейшим князем. Однако историк слышал лишь одну сторону в эпистолярном диалоге. Судить же о реальной роли каждого из корреспондентов возможно, только опираясь на полный источник.
К сожалению, во время написания Брикнером своих трудов он не был знаком не только с частными посланиями Потемкина Екатерине, но и с государственными бумагами светлейшего князя, издание которых Н. Ф. Дубровин начал в 1893 г.[57]. Эти документы вкупе с перепиской императрицы и ее ближайшего сподвижника показывают, что далеко не одна милость Екатерины обусловливала высокое положение Григория Александровича; опираясь на созданную им партию при дворе, императрица могла противостоять покушениям группировок, поддерживавших великого князя Павла Петровича.
Странно, что, осознавая неполноту своей источниковой базы, отдавая себе отчет в том, что на имеющемся материале невозможно написать очерка государственной деятельности Потемкина, Брикнер с легким высокомерием замечает: «Предоставляя будущим исследователям исчерпывать этот предмет при помощи всестороннего анализа и пока еще не изданных данных, мы довольствуемся сообщением… важнейших фактов… для общей характеристики Потемкина… Занявшиеся после нас этим предметом, – хотя бы даже при более благоприятных условиях, имея возможность начертить биографию Потемкина в больших размерах и с сообщением гораздо большей массы фактов, – едва ли придут к новым результатам в отношении самых важных фазисов исторической роли Потемкина и оценки преимуществ и недостатков нашего героя»[58].
Снова повторяется мысль: вся совокупность источников, которую можно будет впоследствии привлечь, в сущности бесполезна, и без нее картина ясна в «общих чертах», она останется такой, какой нарисована сейчас, сколько бы новых красок в нее ни добавили.
Впрочем, при обнародовании такого числа бумаг Брикнер буквально вынужден признать в конце монографии о Потемкине: «Его деятельность была далеко не бесполезною». И уже как бы не от себя добавить: «Рунич[59], перечисляя результаты ее (деятельности Потемкина. – О. Е.) – уничтожение Запорожской Сечи, построение Херсона и Николаева, покорение Крыма, учреждение Черноморского флота, овладение Очаковом… замечает: «Все это не ложные суть памятники дивной прозорливости великой Екатерины II и сотрудника ея»»[60].
Несмотря на эти замечания, работа Брикнера оставалась до выхода книг В. С. Лопатина крупнейшей биографией Потемкина, к которой в первую очередь обращался каждый исследователь жизни светлейшего князя. К несчастью, монография Александра Густавовича морально устарела буквально через два года после выхода в свет в результате дубровинской публикации 1894 г. государственных бумаг Потемкина. Однако она гораздо более известна и историографически востребована, чем три тома документов, что можно объяснить по-пушкински нашей «ленью и нелюбопытностью».
После Брикнера возникают небольшие по объему книги, в основном разворачивающие отдельные положения его монографии. Такова скромная работа В. В. Огаркова, которая концентрирует внимание читателя на вопросах бескровного присоединения Крыма с Таманью, заселения Новороссии, постройке городов на юге[61].
Издание богатейших документов военного архива, предпринятое историками Н. Ф. Дубровиным и Д. Ф. Масловским, пробило первую, но довольно мощную брешь в, казалось бы, незыблемом представлении о Потемкине как бездарном и медлительном полководце, присваивающем победы гениального А. В. Суворова[62]. На основании этих документов Масловский как военный историк рассмотрел операции 1787–1789 гг. и пришел к неожиданным умозаключениям. «Выводы о бездарности Потемкина как полководца – ненаучны, – писал исследователь, – они сделаны без опоры на главнейшие материалы, которые были неизвестны до настоящего времени… Потемкин в турецкую войну являлся первым главнокомандующим нескольких армий, оперировавших на нескольких театрах, и флота. Потемкин первый худо-хорошо дает и первые образцы управления армиями и флотом общими указаниями – «директивами»». Эти директивы Масловский считал «образцовыми», поскольку они четко определяли стратегические задачи подчиненных Потемкину военачальников, но не связывали их тактически, избавляя от мелочной опеки и поощряя личную инициативу. Умение выбирать достойных командиров и доверие к их таланту – главная черта Потемкина как командующего.
«Он имел вполне самостоятельный и верный взгляд на сущность самых сложных действий на полях сражений, – писал Масловский, – …и во всех случаях умел держать себя начальником»[63]. Именно эта черта Потемкина ярко проявилась в его споре с А. В. Суворовым о сроках взятия Очакова. Историк делает вывод о том, что главная идея плана Потемкина резко расходилась с суворовской. Суворов стремился взять Очаков как можно быстрее, решительным штурмом и не считаясь с потерями. Потемкин был убежден, что одна блестящая операция или даже целая кампания в ходе войны – не самоцель. Цель – конечная победа. Князь хотел захватить крепость с наименьшим риском, сохранив в самом начале войны солдат и офицеров для будущих кампаний, а также завоевать инициативу на Черном море. Именно этот план и был осуществлен с минимальными (менее 1 тыс. человек с русской стороны) потерями.
В условиях, когда черноморский флот сильно пострадал от шторма, России было практически нечего противопоставить Порте на море. Оттоманский флот представлял серьезную угрозу для Крыма. Очаков же как магнит притягивал к себе большую часть турецких кораблей и фактически держал их в бездействии, пока спешно шла починка русских судов и набирала силу гребная флотилия. Именно она и нанесла первое поражение турецкому флоту под стенами крепости. С этого момента инициатива на море перешла к русской стороне. Задачи кампании были выполнены.
Эти документальные публикации и исследования оказали серьезное влияние на возникновение совершенно иного образа светлейшего князя в литературе научно-справочного характера. Что уже было большой победой благодаря широте ее использования читающей публикой. Автор биографического очерка Потемкина в Русском Биографическом Словаре А. М. Ловягин привлекает новые воспоминания современников, до него не побывавшие в руках у историков, сообщает много интересных фактов об управлении князем Новороссией, о военной реформе Потемкина, об изменениях государственной политики по отношению к старообрядцам (прекращении гонений), предпринятой по инициативе Григория Александровича[64]. Статья Ловягина – своеобразная антитеза монографии Брикнера. Именно с Ловягиным, а также отчасти с Д. Ф. Масловским (называя оппонентов просто «наивными людьми», без указания имен) будет вести полемику о личности Потемкина А. А. Кизеветтер в своих «Исторических силуэтах», о которой мы расскажем ниже.
56
Брикнер А. Г. История Екатерины Второй. СПб., 1885. С. 746–748.
57
Бумаги князя Григория Александровича Потемкина-Таврического. СПб., 1893.
58
Брикнер А. Г. Потемкин. СПб., 1891. С. 8.
59
Рунич П. С. – сенатор, автор записок о Пугачевском бунте.
60
Брикнер А. Г. Потемкин. СПб., 1891. С. 276.
61
Огарков В. В. Г. А. Потемкин, его жизнь и общественная деятельность. СПб., 1892.
62
Сборник военно-исторических материалов. СПб., 1891–1895. Вып. IV, VI–VIII.
63
Масловский Д. Ф. Кинбурн-Очаковская операция (1787–1789)//СБВИМ. 1891. Вып. IV. С. 4—11.
64
Ловягин А. М. Григорий Александрович Потемкин//Русский Биографический Словарь. Т. 14. СПб., 1905. С. 649–668.