Страница 10 из 21
Именно такие соломинки новых фактов и бросали на хребет общественной предубежденности старые русские публикаторы. Во второй половине прошлого века появились некоторые довольно значительные фрагменты переписки Екатерины II и Г. А. Потемкина. Известный издатель Яков Карлович Грот включил ряд писем и записок корреспондентов в обширную публикацию «Бумаги императрицы Екатерины II, хранящиеся в Государственном архиве министерства иностранных дел»[48]. Готовя IV том, охватывающий период с 1774 по 1788 г., Грот писал в предисловии, что большинство введенных им документов составляют указы, рескрипты, письма и записки императрицы к князю Г. А. Потемкину-Таврическому. «Эти годы, – говорит издатель, – в правлении императрицы Екатерины II представляют период наибольшего проявления ее внешней политики, с которым параллельно идут внутренние ее реформы. В это время полного развития ее правительственной деятельности императрица ни с кем не вела такой обширной переписки, как с князем Потемкиным»[49].
Помещенная Гротом в обрамлении других источников (рескриптов, указов Екатерины, ее писем к разным лицам) переписка императрицы с князем Потемкиным как бы оказывалась в кругу тех документов, одновременно с которыми она возникла, что, конечно, имеет особую ценность для исследователя.
Другой известный русский издатель, Михаил Иванович Семевский, в 1876 г. предпринял в редактируемом им журнале «Русская старина» обширную публикацию переписки Екатерины II и Г. А. Потемкина за 1782–1791 гг[50]. Эта публикация явилась частью общей работы историка по изданию документов, освещающих жизнь и деятельность «великолепного князя Тавриды». Начиная печатать собрание материалов о Г. А. Потемкине (его письма к разным лицам, мемуары современников, служебную документацию и т. д.), Семевский счел нужным предпослать им краткий очерк биографии светлейшего князя. «Исполинская личность Потемкина, – писал историк, – резко выделяется из сонма сподвижников Екатерины II. Его ум, дарования, способности, разнообразная деятельность во всех правительственных сферах, гигантские замыслы и подвиги, наконец, самый склад характера, сотканного из противоречий, – все своеобразно в этом баловне счастья. Почти двадцать лет (1773–1791) Потемкин, по выражению Державина, «был наперсником Северной Минервы», и этот период был самым блестящим временем ее царствования»[51]. Причину того, что «Потемкину еще не отведено место по заслугам в отечественной истории», Семевский видел в узости круга опубликованных источников о деятельности светлейшего князя.
Публикацию писем Екатерины II и Потемкина подготовил для журнала профессор Николаевской академии генерального штаба П. С. Лебедев. Через 6 лет, в 1881 г., М. И. Семевский вновь возвращается на страницах «Русской старины» к переписке Екатерины II и Потемкина. На этот раз он предпринимает уже подготовленную им самим публикацию под звучным названием «Язык любви сто лет назад»[52]. Эта подборка была интересна для читателя прежде всего тем, что знакомила публику с материалами, характеризующими личность Потемкина, с его письмами к Варваре Энгельгард, к Прасковье Андреевне Закревской.
Много ранее неизвестных архивных документов появляется не только в специальных публикациях, но и в собственно научных трудах, в виде выдержек из неизданных источников. Краткий очерк об истории управления Крымом, составленный по материалам из архивов Симферополя, принадлежал перу крымского краеведа Ф. Ф. Лашкова и был опубликован в 1890 г.[53].
После введения в научный оборот большого массива неизвестных ранее исторических источников о екатерининском царствовании, осуществленного Гротом, Семевским и Бартеневым, назрела необходимость появления серьезной научной монографии о Потемкине, которая на новом документальном уровне могла бы осветить его государственную деятельность. Таким трудом стала книга профессора А. Г. Брикнера, одного из крупнейших русских дореволюционных специалистов по истории екатерининской эпохи, до сих пор остающаяся единственным монографическим изложением биографии Потемкина. Несомненной заслугой Брикнера является то, что он практически полностью использовал предоставленный Гротом источниковый материал, а также перевел с французского и немецкого языков значительные фрагменты дипломатической переписки европейских послов, аккредитованных при русском дворе, и воспользовался ими для написания своей работы. К сожалению, этого оказалось далеко не достаточно для адекватного отражения роли светлейшего князя не просто как царедворца и друга императрицы, а именно как государственного деятеля. При ознакомлении с монографией создается впечатление, будто читатель постепенно погружается в бесконечный шелест придворных перешептываний, дипломатических сплетен, проверенных и непроверенных фактов, которыми иностранные министры снабжали свои дворы для лучшей ориентации их политики в России. Книга Брикнера скорее представляла собой сборник мнений современников о деятельности Потемкина, чем исследование самой деятельности. Историк хорошо почувствовал эту слабую сторону своей работы и специально оговорил, что главное внимание собирается уделить отношениям Потемкина и Екатерины II и не имеет «в виду разработку частностей политической роли князя»[54].
Подобный подход объяснялся как отсутствием более широкого круга источников, которые помогли бы исследователю дать четкую оценку государственной деятельности Потемкина, так и характерным для Брикнера «отталкиванием либерального сознания» от образа светлейшего князя, о котором мы уже говорили в начале данного обзора. Несмотря на богатейший материал, собранный историком по иностранным источникам (которым с благодарностью продолжают пользоваться и современные исследователи), непонимание и неприятие образа героя монографии, холодное отчуждение от него самого и его «странных», на взгляд образованного человека конца XIX в., душевных порывов не покидает автора на протяжении всей книги. Строка за строкой, страница за страницей читатель может наблюдать, как давно выведенное за рамки религиозной традиции, сознание биографа бьется над феноменом чуждой его мировосприятию личности.
Все непонятное, например стремление светлейшего князя – богатейшего вельможи, обласканного милостями, обладающего громадной властью, избалованного женским вниманием, – наконец, развязаться с делами и уйти в монастырь объясняется «противоречивостью натуры Потемкина». Хотя трудно представить себе более непротиворечивое желание для православного верующего. Точно так же образованное общество России примерно в это же время с опаской, непониманием и даже осуждением будет взирать на духовный подвиг К. Н. Леонтьева, оставившего блестящую карьеру дипломата, славу писателя и философа ради подвижнического примирения с Богом и самим собой. Столь же чужд оставался и Потемкин.
«Баловень счастья, более авантюрист, чем патриот, более царедворец, чем государственный человек, более азартный игрок, чем герой, – делает историк вывод о личности Потемкина. – Его пороки объясняются в значительной доле недостатками тогдашнего государственного и общественного строя… Главным предметом внимания Потемкина в области Политики был восточный вопрос, отношение России к татарам и туркам… Расширение границ России на юге, устройство новозанятых провинций, сокрушение Оттоманской Порты, полное торжество России над исламом – вот главные предметы забот Потемкина до его кончины… Несомненно, что Потемкин, сделавшись другом и сотрудником Екатерины, часто с нею беседовал об этих задачах внешней политики России. Начиная с 1776 г. явилось множество рескриптов императрицы к князю, в которых идет речь о приведении в исполнение начертанной им программы… Таким образом уже в семидесятых годах Екатерина с Потемкиным были заняты так называемым «Греческим проектом», виновником которого считался князь»[55]. Недостаток документов приводит Брикнера к ошибочному мнению, будто Потемкин являлся инициатором и автором «Греческого проекта». На самом деле история этого документа, как и история самой идеи воссоздания Греческой империи, крайне сложна, и мы остановимся на ней в соответствующей главе нашей монографии.
48
Сб. РИО. 1874. Т. 13; 1880. Т. 27; 1885. Т. 42.
49
Грот Я. К. Указ. публ.//Сб. РИО. 1880. Т. 27. С. V.
50
РС. 1876. № V. С. 33–58; № VI. С. 239–262; № VII. С. 441–478; № VIII. С. 571–590; № IX. С. 21–38; № X. С. 205–216; № XI. С. 403–426; № XII. С. 635–652.
51
Семевский М. И. Григорий Александрович Потемкин-Таврический. 1739–1791//РС. 1875. № III. С. 481–482.
52
РС. 1881. Т. 31. № 7. С. 498–503; № 9. С. 195–200.
53
Лашков Ф. Князь Г. А. Потемкин-Таврический как деятель Крыма. Симферополь, 1890.
54
Брикнер А. Г. Потемкин. СПб., 1891.
55
Брикнер А. Г. Потемкин. СПб., 1891. С. 60–61.