Lurk

— Ты хуже никотина.** Ты понимаешь?

Он поворачивает голову в ее сторону, ведет бровью, смотрит в ее глаза. Сигарета между его пальцами тлеет, а нервы Лидии вот-вот замкнет как провода, и ее сознание окончательно вырубится. Она почему-то мимолетно думает о том, что когда в этом городе отрубят электричество — для них двоих оставят резервное питание.

Стайлз снова смеется, снова затягивается, видимо, после такой долгой паузы уже и не ожидая какой-то ответной реплики. Лидия не может вспомнить, когда Стайлз вел себя так непринужденно. Ее все еще замыкает, поэтому ее реакции на его тонкие замечания остаются без внимания.

Раньше она просто не обращала на его слова внимания, а теперь словно не успевает за ним.

— Это слова из песни, расслабься, — он затягивается в последний раз и выкидывает сигарету в открытое окно. Лидия смотрит на длинные пальцы парня, вспоминая фрагменты из сна. Она медленно поднимает взгляд и совершенно по-новому разглядывает его профиль, отдаленно начиная понимать, что в нем нашла Кира.

Кира воспламеняет ее терпение, и Лидия выходит из транса. Она полуповорачивается к парню и подсаживается ближе. Стилински позволяет ей себя рассматривать, делая вид, что не замечает ее изучающих взглядов. Мартин не может понять, нравится ему это или уже нет.

Теперь она вообще не понимает, что творится в его голове.

— И часто ты сбегаешь из дома? — ее вопрос весьма логичный и правильный в контексте этой ночи. Перед ними — раскинувшаяся лента дороги, которая почему-то совершенно безлюдна. Никаких лихачей и спешащих домой бизнесменов, только они одни, и все, что их окружает — мрак и звенящая тишина.

— Иногда.

— С Кирой?

— Ага, — он чуть сбавляет скорость, меняя передачу, видимо давая им время — ей, если быть точнее — задать все необходимые вопросы. Эта подачка — роскошь для них, которую они позволяют себе.

— Расскажи мне. О ваших отношениях, — она парцеллирует фразы, специально заостряя внимание на словах «мне» и «отношениях». В ее речи — все тот же надменно-императивный тон, к которому Стайлз так привык. Он вновь бросает в ее сторону льдистый взгляд, в котором нет ни былого восхищения, ни трепетной любви. Лишь холодное оценивание — не больше.

Она ожидает что-то типа: «Если ты мне расскажешь о своих», но он уже давно не интересуется ее с Эйданом отношениями, и Лидия смиряется.

— Кира мне помогала, — начинает он, как-то легко поддаваясь на ее уговоры. Это немного тешит самолюбие Лидии — все-таки пока еще она имеет над ним власть. Однако следом за этой мыслью появляется другая — Стайлз просто отвечает на ее вопрос. Он стал намного проще относиться к ее словам и ее вниманию, уже не стелясь к ее ногам тем заискивающим щенком, каким когда-то был. — Я не знаю, почему тогда исчез на два дня. Когда я искал ее, я попал в какое-то странное место — то ли в другую реальность, то ли в ее сознание, то ли в ее сны — не знаю. Было жутковато, — он улыбается, вспоминая о тех своих страхах, как о чем-то необоснованном. От него пахнет сигаретами и отрешенностью, Лидии нравится этот полный горечи аромат, она вдыхает его полной грудью и облокачивается о кресло. — Но потом Кира научила меня принимать действительность такой, какая она есть. Научила меня смиряться со многими вещами. Научила… выходить из тени.

— Это у тебя получается отлично, — она произносит эти слова быстрее, чем успевает себе отдать отчет, а потом быстро закусывает губу и резко отворачивается, окончательно выдавая себя. Ей хочется взять эту Киру, вывезти ее куда-нибудь вМексику и оставить там, чтобы она больше не вмешивалась в их жизнь.

Это паршиво признавать — даже самой себе, но она скучает по старому-доброму Стайлзу.

— Она мой друг, Лидия. Впервые человеку от меня ничего не нужно.

— Скотту тоже от тебя ничего не нужно, — она в последний момент меняет «от меня» на «Скотту», понимая, что ее снова замыкает, и слова все хуже поддается контролю. В какой-то момент ей хочется высказать все, но она молчит. Молчит, вжимаясь в кресло, пока Стайлз заворачивает на какую-то улицу, сбавляя скорость еще больше.

— Она принимает меня таким, каков я есть, — он словно и не слышит ее реплику. Лидия вновь робко смотрит на парня, подмечая, как изменились интонации в его голосе: холод исчез, осталась доброта, осталась благодарность — Стайлз будто стал прежним.

Может, он и не менялся? Может, он просто перестал смотреть на Лидию, как Бога? Может, Кира просто-напросто разбила его идеал?

— Даже мир теней мне показала во всем его отвратительном великолепии, — усмехается, но опять же беззлобно. Мартин кажется, что даже сейчас Кира с ними. Это злит ее еще больше, ее на несколько секунд снова замыкает, и она только через пару мгновений переспрашивает:

— Мир теней?

— Я тебе расскажу когда-нибудь.

— И когда же? — спрашивает она. В ее нотках голоса угадывается прежняя высокомерная Лидия. Высокомерная Лидия и улыбчивый Стайлз — может, все все-таки вернется на свои места?

— Когда научишься принимать действительность такой, какая есть, — он паркуется в каком-то задрыпаном дворике возле какого-то задрыпанного магазина и глушит мотор. Лидия недоуменно смотрит на Стилински, ожидая объяснений, но тот молча вылезает из машины. Мартин следует его примеру, понимая одно: он привел ее к неизбежности.

2.

Они выходят в зябкую и одинокую ночь, где им никто не может помешать. Пустые улицы этого переулка заставляют Лидию почувствовать себя зябко и жутко. Девушка кутается в кофту и шагает за Стайлзом, осматриваясь по сторонам, ожидая подвоха, но почему-то не сомневаясь, что его нет.

— Что это за место, Стайлз? — она осматривает тусклые витрины, но не видит, что в них. Стайлз ведет ее за здание, к черному ходу, видимо. Мартин — даже сейчас — и не допускает мысли, что может случиться что-то плохое в этом безлюдном закутке, с парнем, который хочет ее заполучить с третьего класса.

Хотел во всяком случае.

Они заворачивают, Стайлз нагибается и вставляет что-то в замок, начиная медленно прокручивать.

— Что ты делаешь?! — ее правильность снова прорезана нотками надменности и неприятия. Стайлз улыбается, и Лидии думается, что ему не хватает сигареты для окончательного завершения образа плохого мальчика.

— Взламываю дверь, — констатирует он, снова поворачивая отмычкой в замке и на мгновения замирая, видимо, пытаясь понять, правильно он делает или нет. Затем слышит щелчок — и дверь поддается.

Там, за ней, неизбежность. Лидия знает, если перешагнет порог, то окончательно потеряет реальность и себя вместе с ней. Стайлз пришьет ее к себе крепкими нитками, и ее сутки станут под завязку набитыми им — этим мальчиком, с кучей диагнозов и недостатков. Лидии этого не хочется.

— Пошли, — говорит он, обращая на нее свой взгляд. К горлу Мартин подступает страх — она не хочет быть пришитой к Стилински, а потому отступает назад.

— Я не хочу потом объяснять своей матери и твоему отцу, зачем мы взломали магазин.

Стайлз улыбается, потом поворачивается к Лидии и, подходя, касается ее плеча. Его прикосновение ледяное, Мартин чувствует это даже через ткань своей кофточки. Она хочет избавиться от этого тактильного контакта, боится, что Стайлз узнает о ее мыслях, и у нее не останется последних сокровенных тайн.

— Не бойся, если нас поймают, ты будешь не при делах, — он говорит убедительно, потом обнимает ее и ведет к двери. Лидия поддается, чувствуя боль в щиколотках от высоких каблуков. Она боится перешагнуть эту грань, отделяющую ее от неизбежности, но отступать ей некуда.

Стайлз открывает дверь, и они проваливаются в темноту.

Стайлз закрывает дверь и щелкает выключателем — тусклый свет вмиг озаряет некоторые уголки мрака, и Лидия вязнет в болоте.

Стайлз проводит ее через служебное помещение в большое, предназначенное для покупателей, и Лидия понимает, что она больше не может дышать.

За ними захлопывается еще одна дверь, они остаются в этом хрустальном-витринном доме, вокруг них — разнообразие запахов, которые кружат голову подобно дурману. Стайлз опускает руку и отходит, Лидия опускает свои руки и озирается по сторонам, не в силах сделать и шага. Стилински же дает ей несколько секунд, чтобы прийти в себя: он снимает свою толстовку, вновь оказываясь в этой черной облегающей футболке. И когда это Лидия пропустила момент его столь быстрого возмужания?