Lurk

Теряют часть себя.

— Я могу проникать в его мысли, — быстро произносит Лидия, и оба понимаю, т что эти слова — единственная роскошь, которую оба себе могут позволить. Скотт сжимает ее руку, как бы благодаря ее за эту самую роскошь. Нет, ему стало окончательно тяжко, потому что только сейчас он начинает понимать, как громко Лидия кричала, как старательно он ее игнорировал и как много теперь упустил. — Зачастую это выходит случайно, я пока не научилась контролировать, но его воспоминания иногда будто выходят из его контроля. Тогда я вижу то, что с ним недавно случилось. Я думаю, если я смогу сконцентрироваться, то, может быть, вновь проникну в его сознание.

Лидия вспоминает об Эллисон и понимает, что после того случая на вечеринке она вообще с ней не общается. Мартин в какое-то мгновение хочется сказать, что она видела в мыслях Арджент, но в следующую секунду ей это кажется преступлением по отношению ко всем троим: по отношению к Скотту, Айзеку и Эллисон.

Особенно Эллисон.

— Тогда поговори с ним, — он не задает никаких вопросов, просто верит Лидии на слово, потому что теперь чувствует перед ней вину и потому что теперь доверяет ей на все сто процентов. Девушка кивает, а затем ее рука выскальзывает, и она уходит, направляясь к парковке.

Скотт искренне верит, что Лидия еще имеет над ним влияние.

Лидия понимает: больше ничто не властно над Стайлзом.

5.

Она стоит возле его машины добрых полчаса, даже нисколько не сомневаясь в своем намерении поговорить. На расспросы Айзека и Эллисон ей не пришлось отвечать, так как Скотт во время увел их. Лидия осталась стоять возле джипа в ожидании, пока Стайлз сойдет со своего пантеона славы и вернется к простым смертным. Мартин даже была готова в очередной раз встретиться с Кирой, но вот уже второй день подряд она удачно избегала с ней контакта.

Это, впрочем, не снимало напряжения. Лидия все еще чувствовала себя где-то между молотом и наковальней. Она и будет испытывать это неопределенное и жгучее чувство, пока все не вернется на круги своя.

Что-то внутри демоном шепчет, что ничего назад не вернется. Мартин закрывает на секунды глаза, опираясь на капот, и старается прислушаться к посторонним звукам, чтобы немного разгрузить бешеный поток мыслей. Однако ей не удается этого сделать — она чувствует приближение Стилински (оно сопровождается холодом), распахивает глаза и тут же натыкается на его осколочный и чужой взгляд. Стайлз останавливается на расстоянии метра, засовывает руки в карманы, и Лидия вновь улавливает запах сигарет.

— Пришла поговорить об игре? — он делает шаг в ее сторону, а Лидия почему-то вжимается в джип, чувствуя то ли страх, то ли отчуждение. В ее памяти вспыхивают обрывки ее недавнего сна, и ее накрывают те чувства, что она испытывала — теплота, покой, страсть, ощущение востребованности и любви. Совершенно не то, что она испытывает теперь.

— Скотт замечет за тобой странности, он тебя в покое не оставит.

Губы Стайлза изламываются в циничной ухмылке, а во взгляде блестит едкое равнодушие. Лидии кажется, что она попала в ловушку. В капкан, если хотите.

— Послушайте, я ведь не собираюсь покорять мир или строить какие-то дьявольские планы, — он произносит эти слова с некой усталостью, словно ему уже не хочется продолжать эти игры, словно ему хочется сесть в свою машину и просто укатить отсюда подальше.

— Но ты больше не тот, что раньше, — это — последняя попытка. Лидия все еще надеется переубедить его.

— И что во мне тебя не устраивает? Я больше не звоню тебе посреди ночи, не говорю о том, что Бэйкон Хиллс что-то происходит, и не надоедаю ненужными ухаживаниями. Что тебе во мне не нравится, помимо моего общения с Кирой?

На самом деле, много чего, но Лидия не может связать и двух слов. Она испуганно смотрит на Стайлза, вспоминая свое вчерашнее смущение от его подмигивания, вспоминая этот треклятый сон, вспоминая его переживания из-за Малии, вспоминая его плачевное состояние в уборной. Он, правда, ничего плохого не делал, просто стал чуть увереннее и… заметнее в толпе. У него появилась девушка, он лучше играет в лакросс, он вышел из тени.

Он перестал быть ее ручным псом.

— Но ты ведь вытягиваешь из людей энергию, — это довольно-таки слабоватый аргумент, но Лидия решает, что будет потом заниматься самоедством, если не прибегнет к нему.

— Просто избавляю людей от отрицательных эмоций. Им становится легче, мне становится легче. Никто не страдает.

Она смотрит на него в упор, пытается вспомнить, как у нее получалось отшивать его одним словом, пытается вспомнить, когда именно она его упустила, но все что приходит на ум — песчаная отмель. Все началось с песчаной отмели.

— Но ты… Ты стал другим, — она сникает до шепота и признает тем самым свое поражение. Стайлз подходит к ней совсем близко, и в их памяти — одновременно — всплывают фрагменты того, что случилось на парковке с Малией. Но это было несколько иное ощущение, словно они оба объединили ход своих мыслей и вспомнили именно этот момент по взаимному согласию. Это как сон Лидии, только теперь наяву, и теперь это не фантазия, а реальные воспоминания.

— Я бы хотела, чтобы вернулся прежний Стайлз, — вновь произносит она, оставляя без комментариев их ментальную связь.

— Хорошо, — он вновь улыбается, но в этой улыбке Лидия опять не видит ничего родного. Однако теперь в ней нет цинизма. Есть вызов, есть холодная страсть, есть отчужденность, но нет цинизма, и Лидии становится чуть легче дышать, — но прежде чем ты начнешь носиться со Скоттом по всему Бэйкон Хиллс, ища способы сделать меня прежним, не хочешь ли… немного развеяться?

— Что ты имеешь в виду?

Он улыбается, и Лидия понимает одно — над ней тоже никто не властен.

Кроме него.

========== Глава 16. Короткие замыкания Лидии. ==========

1.

Он не сжимает сигарету пальцами, а едва-едва держит ее. Его старый и потрепанный джип едет плавно, и на какие-то секунды Лидии кажется, что счас они взлетят. Эта абсурдная мысль не вызывает даже и намека на улыбку, а напряжение в позвоночнике усиливается. Ровно как и головная боль. Неприятное, тягучее чувство смолой сковывает душу. Ей хочется избавиться от этого камня на сердце, но она не может объяснить причину его появления даже самой себе. Стайлз рядом, не совершает ничего из ряда вон выходящего. Он много молчит в последнее время, но это вряд ли даже с натяжкой можно назвать причиной головной боли или внутреннего неудовлетворения.

— И куда мы едем? — Мартин нарушает тишину, пропитываясь насквозь сухим безразличием. Стилински бросает в сторону — подруги? девушки? — быстрый и колкий взгляд, а потом снова затягивается.

— Тебе понравится, — он улыбается и снова выпускает дым из легких. Глядя на курящего Стайлза, Лидия испытывает стыд. Ей кажется все это до боли неправильным, но она согласилась на эту безумную полуночную поездку лишь потому, что у Стилински конкретно рвет крышу, хоть он сам это и не признает.

— Это банально, Стилински. Побеги, клубы, сигареты — это действительно то, что должно мне понравиться? — ее голос становится привычным: с нотками капризности и тонной напускного пренебрежения.

Стайлз разбивает ее самоуверенность вдребезги, когда откидывает голову и смеется. Его смех беззлобный, и вряд ли его можно подогнать под описание «злодейского смеха», но в нем Лидия ощущает что-то чужое. Камень становится еще тяжелее.

— Думаешь, это свидание? — он улыбается, снова подносит сигарету к губам, делает глубокую втяжку.

Лидия завороженно смотрит на это. Со скрещенными на груди руками, правда, но с каким-то несвойственным ей изумлением.

— Расслабься, Лидия, — он отмахивается то ли от возникшего в воздухе пренебрежения, то ли от того, что мысли о свидании кажутся теперь ему абсурдным. Лидия не знает почему, но ее это задевает. — Это не свидание. И не клубы. Это просто своеобразный эскапизм.*

— Слишком натянуто для эскапизма, — она все еще гнет свою линию, пытаясь сохранить амплуа вредной и недовольной девочки. Стайлзу это кажется забавным. Теперь, когда он перестал стремиться угодить ее, когда стал свободнее, многие вещи оказались гораздо более простыми, чем казались.