Lurk

Она обворожительна.

Страх отступает.

— И какая с этого выгода мне? — спрашивает он, разбивая хрусталь тишины. Воздух насыщается запахом никотина. Ароматы хвои и дождя улетучиваются.

Кира улыбается, снова приковывает леденящий взор к Стайлзу и отчеканивает лишь одно:

— Выйти из тени.

Она не дополняет, что он может теперь стать равным Скотту, что он может привлечь внимание Лидии — все это и так проносится в его голове, а потом сознание пронзает лишь одна мысль: это реально. Все, что творилось эти дни, казалось сюрреалистичным, но эти минуты самые что ни на есть настоящие. Может быть, его и обманывали эти стуки, но только не сейчас.

У Стайлза нет доказательств. Но он верит.

— Всем нужен Скотт МакКолл, всем нужен Скотт МакКолл — разве тебя это не бесит? — она спокойна и абсолютно бесстрастна в своих речах. Ее эмоции — скорее жалкая пародия на человеческие чувства. — В тебе нет зависти и желания иметь похожую силу, но у тебя есть свои мечты, Стайлз. И ты можешь осуществить их, — она затягивается, выпускает дым, а потом чуть приподнимается и перегибается через стол. Ее лицо слишком близко к лицу Стайлза. Непозволительно близко. Так близко, что импульсы в низу живота рождают какие-то новые ненормально-нормальные желания. Девушка улыбается, а потом снова сникает до шепота: — Ты просто должен принять ту силу, что покоится теперь в твоем теле. Приняв свое новое «Я» ты обретешь свободу. В свободе твой шарм. Ты освободишься от всего, что тебя сковывает. Выйдешь из тени.

Она опускает взгляд на губы парня, Стайлз следует ее примеру, почему-то уверенный, что из-за этого ему станет легче. Соблазн слишком велик, слишком силен, слишком… реален. Сопротивляться ему — как сопротивляться нахлынувшей слабости — невозможно. Стилински помнит боль от разговоров с Лидией, помнит отчуждение Скотта, помнит излишнюю и не к месту оказанную заботу и помощь. Стайлз устал. Он хочет добиться девушку, в которую влюблен с детства — что в этом плохого?

Ничего.

— Что ты хочешь взамен? — шепчет он, вновь поднимая взгляд на Киру и подаваясь ей навстречу.

— Лишь одно. Хранить в тайне наш маленький секрет, — она улыбается, в этот раз — по-настоящему. Ее губы почти касаются его. Дыхание холодное и свежее, совсем не пахнущее сигаретами. Стайлз чувствует успокоение и то, что с каждым вдохом усталость… отступает. Может, это самовнушение, очередной сон или обман — но в последние дни он слишком долго находился под воздействием этой разрушительной интоксикации, поэтому решает, что глупо пренебрегать представленной возможностью.

— И в чем смысл? — спрашивает он, а потом находит в себе силы оторвать припаянные к столу руки и прикоснуться к обнаженной шее собеседницы.

— В том, чтобы показать, как отношение к тебе будет меняться… Просто прими. Просто поверь, что ты больше не… такой обычный, как раньше, — она закрывает глаза, Стайлз следует ее примеру, а потом привлекает девушку к себе и целует… Целует! Целует! Целует! Усталость и тяжесть разбиваются как волны о рифы. Кира кажется идеалом, хоть и мнимым. Стайлз уверен, что это нельзя назвать изменой, потому что его сердце все еще отдано Лидии. И потому что саму Лидию это не зацепит — она ведь теперь с Эйданом.

«Это ненадолго», — проносится в его сознании. Этого достаточно, чтобы Стайлз окончательно поддался соблазну, окончательно свихнулся в своем желании добиться девушки, которая к нему безразлична. Этого достаточно, чтобы он принял, чтобы поверил в то, что Кира и он теперь… если не друзья, то соратники.

Или партнеры.

Кира отрывается. Стайлз открывает глаза, улыбается девушке, к которой не чувствует ничего кроме банально-скучного интереса и некой благодарности.

— Есть только одно условие, Стайлз, — шепчет она, — маленькая плата за энергию внутри тебя.

Стилински с самого начала знал, что игры с дьяволом обязывают к двустороннему процессу, а потому, даже не напрягаясь, задает вполне логичный вопрос:

— И в чем суть?

2.

Стайлз провожает девушку до дверей. Они не произносят больше ни слова. И Стайлз уже не валится с ног от усталости, потому что Кира… забирает его эмоциональное напряжение, испепеляет физический недуг и уничтожает ненужные мысли. Кира выгодна ему, и он ей, наверное, тоже.

На пороге Кира целует Стайлза в щеку. Парень улавливает ароматы хвои, дождя и свежести, вдыхает их полной грудью, потому что его легкие больше ничто не сдавливает, и он может дышать полной грудью. Девушка подмигивает, затем разворачивается и уходит. Стайлз закрывает за ней дверь, за спиной слышит шаги отца и неспешно поворачивается к нему.

— Это твоя… девушка? — спрашивает он осторожно и словно стараясь не перешагнуть границ. Стайлз понимает его намерения, понимает его заботу и в эту минуту осознает, как сильно любит единственного родственника. Больше ему не о ком заботиться.

— Подруга, пап, — отвечает он, специально подчеркивая, насколько велика разница между девушкой и подругой. Отец по-доброму улыбается и испытывает явную неловкость, а Стайлз молча подходит и… обнимает его.

— Спасибо, — произносит он, чувствуя ответные объятия. Стайлз поднимает взгляд, а затем медленно закрывает глаза и произносит уже скорее на автомате: — мне, правда, было плохо. Видимо, инфекция какая-то…

Отец ничего не отвечает. Его объятия крепкие и теплые. А Стайлз усиливает свою хватку и концентрируется лишь на эмоциях Джона, пытается прочувствовать их. Спустя милисекунды мгновений он ощущает заботу, усталость, подавленность уже на эмоциональном уровне. И эти чувства суммируются, становятся единым сгустком энергии, который Стайлз, по-прежнему не открывая глаз, словно сжимает в руках. Эти эмоции переплетаются между собой как ленты, а затем медленно проникают в кровь и сознание, отчего телу становится необычайно легко и… комфортно. Отрицательная энергетика, подавленные чувства и плохое настроение отпускают Джона и переходят к Стайлзу. Все это проходит за считанные секунды. Они оба это чувствуют, но ничего не скажут друг другу.

Стайлз открывает глаза, отстраняется от отца и становится обычным Стайлзом — улыбчивым и заботливым сыном.

— Я пойду делать уроки, — говорит он. — Теперь я чувствую себя лучше.

Он уходит сразу же, стараясь не смотреть в глаза и не замечать, что выжатый досуха Джон медленно садится на диван и сразу хватает початую бутылку с журнального столика.

3.

— Так что у тебя с Айзеком? — спрашивает Лидия, а потом достает свой блеск из сумочки и почти вплотную приближается к зеркалу. Эллисон стоит рядом, опустив голову и застенчиво улыбаясь, но не подавая при этом виду, что слова Мартин хоть как-то ее зацепили.

«Здесь каждый шифруется, — думает Лидия, — каждый скрывает что-то».

— О чем ты? — задает заранее обреченный, но вполне предсказуемый вопрос. Лидия красит губы розовым блеском, медленно и осторожно, а еще — неспешно, словно звонок на урок прозвенел не для них.

— О твоих странных переглядываниях с Лейхи, — продолжает Лидия, потом отстраняется от зеркала, закрывает блеск и прячет его обратно в зеркало. — Вы встречаетесь?

— Нет, — отвечает Эллисон вполне уверенно и спокойно, словно внутри нее не взрываются гейзеры. Лидия понимает, что для Арджент общение с Айзеком кажется чем-то вроде… измены. Но сама Лидия точно уверена, что если общение исчерпало себя, то не стоит о нем и сокрушаться — есть другие интересные люди и куча возможностей.

— А стоило бы, — пожимает плечами Мартин и оборачивается к подруге. Правда, теперь Эллисон процеживает взглядом не пол, а дальний конец коридора. Лидия поворачивает голову и смотрит в ту же сторону, что и ее подруга, надеясь увидеть что-то сенсационное.

Но она не видит ничего необычного. Просто Стайлз Стилински, идущий по коридору с… Кирой. Было бы намного необычнее, если бы он шел с той же Малией. Но в его общении с этой до одури странной Кирой уже не было никакой специфики.

— Что с тобой вчера было? — аккуратно спрашивает Эллисон, устремляя взгляд на Мартин. — С вами? — поправляет она саму себя. Лидия вглядывается в идущих навстречу Стилински и Юкимуру, но не может прочувствовать ничего. Словно все ее способности разом кто-то заблокировал.