Страница 12 из 63
Сноски:
1 Деятельность "Воскресения" подробно освещалась в издаваемой И. Прохановым газете "Утренняя звезда".
2 Напомню имена свящ. Николая Эшлимана, Феликса Карелина, свящ. Глеба Якунина, свящ. Дмитрия Дудко, Александра Огородникова, Владимира Осипова, свящ. Александра Меня, Леонида Бородина, Анатолия Левитина-Краснова.
3 См.: Программа ВСХСОН. Архив Института гуманитарно-политических исследований. (ИГПИ). Москва.
4 Христианско-демократический союз. (Сборник документов). Лондон, 1990, стр. 7.
5 Проект "Обращение к христианам России". ХДСР. Не опубликован. (Архив автора).
6 Христианско-демократический союз России. (Сборник документов), стр. 32.
7 Вестник христианской демократии. 1990. No 13.
8 Потапов И. "Христианство и политика. Не опубликован. (Архив автора).
9 Интервью с Александром Чуевым. 1991. Не опубликовано. (Архив автора).
10 Стенограмма конференции "Христианство. Демократия. Россия". Москва. Нояб. 1991 г. Не опубликована. (Архив автора).
11 Будков Л. Вестник христианской демократии. 1990. No 17.
12 Полосин Д. Доклад на Учредительном съезде РХДД И РХДД. Сб. материалов. М., 1990.
13 Невское время, СПб, 1992, 4 марта.
Лекция четвертая. Соотношение религии и идеологии на примере Урала
//Александр Щипков. Во что верит Россия
Понять современную российскую религиозность в наши дни очень непросто. Мировоззрение современного русского человека, многие его высшие ценности, которые можно назвать "квазирелигиозными", носят, строго говоря, не религиозный, а идеологический характер. Эти идеологические ценности, в большинстве своем принадлежащие марксистской ментальности, сочетаются с религиозностью и во многом определяют ее. Происходит это независимо от политических симпатий наших сограждан. Тезис "бытие определяет сознание"; дихотомия "базис -- надстройка"; утверждение, что "если мы разбогатеем, создадим правильные социально-экономические отношения, то станем честнее, культурнее, гуманнее, уладим национальные и прочие конфликты", стали для нас аксиомами. Мало того, и в решении, так сказать, "базисных" вопросов экономической политики разброс гораздо уже, чем кажется на первый взгляд. Кроме ампиловцев никто не призывает к возрождению "командно-распределительной системы". При таком подходе к экономической политике, когда она приобретает квазирелигиозное значение (можно сказать, что от нее зависит "спасение души"), даже, казалось бы, частные технические вопросы имеют принципиальное, идейное значение, разделяют людей, к примеру, на "настоящих" и "ненастоящих демократов" и даже на "демократов" и "фашистов". Демократия, права человека, правовое государство, духовность и культура -- все это блага, которые могут быть получены в результате экономического спасения. Сегодня эта марксистская схема звучит тверже и грубее, чем в 1917 году. Тогда она была сильно разбавлена хилиастическими идеями грядущего коммунистического рая, с его всеобщим равенством, братством, счастьем. Красноармейцы и бойцы трудового фронта приближали его с христианской жертвенностью и первобытной жестокостью. Ныне не только человеческий материал не тот, но сама идея в ее нынешней модификации героизма не требует.
В наиболее чистом виде нынешние марксисты -- это так называемые "демократы" (которых сама демократия в употребляемом во всем мире смысле этого слова вообще не интересует), считающие, что высшая и последняя стадия развития человечества -- "рынок" (а вовсе не коммунизм). Самые фанатичные из них ради построения этого "рынка" готовы оправдать не только шоковую экономику, не только любые нарушения демократии и элементарной морали, но и преступления. При этом вожделенный "рынок", "капитализм", мыслятся по их карикатурным изображениям в учебниках марксизма-ленинизма. В чаемом прекрасном "новом мире чистогана" самое что ни на есть темное происхождение богатства -- нормальное явление в период "первоначального накопления капитала". Поразительно, как легко и с какой радостью верят в существование этого мифического периода! Как будто бы, все слышали о М. Вебере, о том, что начало "капитализма" -- это привнесение христианских, по сути монашеских ценностей в профессиональную деятельность, отношение к ней как к служению Богу. Все слышали о Д. Бурстине, о том, что первые полтора века существования американской нации пуритане все свои силы отдавали заботе о том, как создать истинно христианское общество. . . К сожалению, есть явления, которые марксистские головы не могут принять.
Сформулировать доктрину постсоветской "демократии", конечно, несколько шаржируя и огрубляя, можно следующим образом: полностью "деидеологизированное" общество (о его все-таки наличествующей идеологии мы уже сказали) дает возможность каждому добыть столько денег, сколько он может. Государство представляет собой совокупность коммерческих организаций, которые связаны между собой исключительно финансовыми взаимоотношениями. К субъектам относятся и завод, и музей, и шашлычная, и религиозная община, и футбольная команда. Все равны на старте. Выживает сильнейший. Роль государства в этой схеме стремится к нулю. Неизбежный рост цинизма, рвачества и безыдейности легко переходит в прямую преступность. Такое духовное состояние можно назвать "духовным монетаризмом". На сегодня это массовая идеология, подразумевающая снятие внешних и внутренних оков с человека, и чем больше свободы он при этом получает, тем лучше. Но свобода в европейском понимании -- это свобода думающей и морально ответственной личности. Многие явления если и не запрещены в цивилизованных странах законом, то, по крайней мере, осуждаются общественным мнением. У нас же они часто становятся нормой, с легкостью принятой обществом.
Любые религиозные верования, накладываясь на идеологию духовного монетаризма, трансформируются, опустошаются. Здесь следует упомянуть о двух основных тенденциях в современной религиозной ситуации.
Одна -- реставрационная -- это возрождение Русской Православной Церкви. В нашем обществе возвращение к православию происходит в ситуации, когда несколько поколений в своем подавляющем большинстве не имели никаких связей с институциональной церковной организацией и официальной религиозной идеологией. В большевистскую эпоху посещение немногих открытых для богослужения храмов само по себе не включало человека в реальную церковную жизнь и лишь в минимальной степени знакомило с религиозным мировоззрением. В годы перестройки, когда коммунистическая идеология и ее эрзацы рухнули, наиболее естественным для русских людей религиозным выбором стало возвращение к "прежнему нормальному состоянию", к истокам, к православию, к Московской Патриархии. Нынешняя православная религиозность не является результатом "свидетельства Церкви", но в значительной степени она -следствие логики развития светской культуры и идеологии. Для основной массы верующих не характерно соблюдение традиционных церковных норм. Их поведение православно неинституционализировано, а жизнь совсем не воцерковлена. Их православие, церковность, религиозность легко сочетаются с господствующими в обществе идеологическими поветриями. При этом само духовенство, епископат, так называемая "церковная общественность", вынужденные реагировать на интеллектуальные вызовы нашего времени, находятся далеко не в лучшей форме. После 1927 года Церковь была жестко встроена в "систему". Какое-либо противостояние было возможно в очень ограниченном идейном и политическом пространстве, что не могло не отразиться на религиозном мировоззрении. Даже у глубоко верующих людей собственные религиозные представления легко уживаются с новым "монетаристским" сознанием. Истории знакомы подобные духовные симбиозы. Вспомним, что происходило в русском обществе в сталинское время. Официально Церковь была разрешена, и в стране жили искренне верующие люди. Однако многие из них органично воспринимали себя элементом существующей идеологической системы. Церковное руководство не могло дать открытой и четкой оценки жуткой сталинской идеологии, и эта идеология легко входила в подсознание рядовых православных и даже духовенства. Они любили Сталина, оправдывали его тиранию, верили в ложную идею социалистического прогресса.1 Кстати говоря, подобные явления не исчезают бесследно. Сегодня внутри Русской Православной Церкви существует группировка, которая считает Сталина спасителем Церкви и стремится канонизировать его и маршала Жукова.