Страница 8 из 33
А в Тюменской области есть небольшой специализированный завод по ремонту английских машин «Коберроу». Это мы когда-то спасли от банкротства известную английскую фирму «Роллс-Ройс». Красота, вместо того чтобы в свои заводы деньги вкладывать!
На вокзале была обычная картина. В две функционирующие кассы выстроились очереди. Виталий пристроился в конец одной из них и присмотрелся к публике. Лица были в основном молодые. По разговорам он понял, что это едущие на каникулы студенты. Злость в душе вспыхнула с новой силой. Нужно же было умудриться уехать в командировку во время студенческих каникул! Теперь еще и билет не купить. Сам был студентом, представляет, как сейчас доставать билеты.
Потолкавшись в очереди около часа и выслушав массу историй о том, как нужно сдавать экзамены, он наконец добрался до окошечка кассы.
– Девушка, мне один до Ленинграда на ближайший поезд.
– Через час на скорый, купе. Устраивает?
– Устраивает.
– С вас двадцать два рубля.
Виталий полез в карман за деньгами и обнаружил… девятнадцать рублей двадцать копеек. Проклятие! Просидел в командировке лишних пять суток, а деньги любимое учреждение, конечно же, не перевело. Черт знает что. Очевидно, предполагается, что командированный должен быть подпольным миллионером, деньги у него всегда есть, а то, что он потратит лишнее, ему потом выплатят.
– Девушка, а плацкартных нет?
– Денег нет? – рассмеялась кассир. – Узнаю студенчество.
– Знаете ли, стипендия маленькая, да и давали ее давно.
Тьфу ты, черт! Врать приходится. Как мальчишке, выкручиваться.
– Плацкартных нет. Но выход есть. Можно поехать на пассажирском. Всего восемнадцать рублей.
– Давайте, только не льготный, я студбилет потерял.
Кассир пожала плечами, взяла деньги и дала билет.
– Когда он отправляется и сколько идет до Ленинграда?
– Отправляется в час двадцать ночи. Идет тридцать шесть часов.
Бывает же такое! Бичевоз Свердловск – Приобье и тот быстрее ползет.
Виталий отошел от кассы и спрятал билет. Итак, посчитаем, что в активе, что в пассиве. Сначала в пассиве: четыре часа до поезда и абсолютно нечего делать, нечего даже почитать. В активе: рубль двадцать копеек и почти полная пачка довольно мерзких сигарет «Ватра». Из этих рубля двадцати пять копеек уйдет в Ленинграде на метро, пять на автобус. Остается рубль десять, на которые нужно как-то умудриться прожить полтора суток. Что ж, будем экономить.
Он прошелся по вокзалу и не нашел даже телевизора, за которым можно было бы скоротать время. Публика на вокзале сонно бродила туда-сюда и толкалась в буфете. Виталий прошел мимо буфета и почувствовал приступ голода. Вспомнил, что успел только позавтракать и, закрутившись с турбиной, забыл пообедать. Он направился было в буфет, но вспомнил о своих рубле двадцати и передумал. Вышел на улицу, закурил сигарету. К нему подошел полупьяный мужичок и попросил десять копеек, которых ему не хватало на бутылку. Злость накатила новым приступом, и от всей души захотелось дать мужичку по шее, но он сдержал себя и только несколькими точными и злыми выражениями дал понять, что обратились не по адресу. Мужичок обиделся и ушел. Виталий докурил, вернулся на вокзал и прошелся по залу ожидания. В углу приметил свободное место на скамейке и сел. Вспомнил, что в чемодане лежит уже дважды прочитанный тоскливый детектив. Достал книгу и в третий раз стал читать о похождениях сыщика новой формации.
Сыщик по образованию был филологом, окончившим университет. Непонятно за каким чертом он пошел работать в милицию, вместо того чтобы писать диссертацию о своих любимых японских поэтах прошлого века, слагающих стихи в стиле танка. Чтение книги по третьему разу не вызывало ничего, кроме злости на тупость автора, который смешал в одной повести кучу трупов, японских поэтов, отпечатки пальцев, восточную философию, вещественные доказательства, тонкие рассуждения сыщика-филолога, от которых за версту несло дилетантством, и очень прагматичные, чисто практические действия грубого преступника, не умеющего отличить ямб от амфибрахия. Во всю эту мешанину почему-то упорно желала добавиться вибрация третьего крата на турбине. Читать было невозможно, но приходилось, чтобы не умереть со скуки.
Злости добавил дежурный по вокзалу, который согнал ожидающих с нескольких рядов скамеек, чтобы уборщицы могли вымыть пол. Свободного места, естественно, не оказалось, и Виталий устроился в каком-то углу за идиотской пальмой, растопырившей во все стороны свои ненормальные листья. Под пальмой на расстеленной куртке, положив голову на чемодан, спал с великим храпом давно небритый, помятый человек. Читать пришлось в этой экзотической обстановке.
Между делом Виталий прогнал от себя подальше одну подозрительного вида женщину, пытавшуюся предложить свои сомнительные услуги.
Одним словом, к часу ночи он был полностью готов к тому, чтобы наброситься на первого же человека, заговорившего с ним. Масла в огонь подлил еще и поезд, опоздавший почти на час.
На перроне толпа замерзших пассажиров бегала туда-сюда в поисках своего вагона. Вагона не было. Виталий сначала в это не поверил, но скоро убедился, что это в самом деле так. И как же прикажете ехать? На крыше, да еще зимой? Наконец маневровый тепловоз притащил вагон и прицепил его в конец состава. Толпа бросилась на приступ. Площадка тамбура поднималась только наполовину, настолько стар был этот вагон, и втискиваться в него приходилось боком. Ругнув про себя всю сломанную технику, Виталий, подталкиваемый в спину другими пассажирами, пролез в тамбур и был встречен проводником. Проводник взял билет и нанес последний сокрушительный удар: отобрал рубль за постельные принадлежности, поставив Виталия на край финансовой пропасти. Внутренне взвыв от обиды, он направился в купе.
В темном купе в одиночестве сидела девушка. Она с интересом посмотрела на Виталия и тихо сказала:
– Добрый вечер.
– Здрасте, – буркнул он в ответ и забросил свой чемодан на верхнюю полку.
Виталий снял пальто и сел напротив. Девушка изредка поглядывала на него и молчала. Это было к лучшему. Он вспомнил, что за последние двое суток поспать удалось в общей сложности не более шести часов, на него как-то разом навалилась сонливость, и развлекать какую-то девицу было выше его возможностей. Хотелось забраться на свою верхнюю полку и спать, спать до самого Ленинграда. Забыть хоть на какое-то время турбину с ее проклятым третьим кратом, предстоящий скандал на родной фирме и неизбежную новую командировку на этот же завод.
Однако судьба в этот вечер нанесла еще не все удары. В купе протиснулся какой-то парень с двумя огромными чемоданами, за ним проследовала его жена, чинно толкающая перед собой коляску со спящим ребенком. Отпрыск, попав в купе, проснулся и сразу же заорал на весь вагон. Слушать рев в половине третьего ночи не было никакого желания.
Виталий достал сигареты, вышел в тамбур и закурил. Через десять секунд он был с треском выгнан из тамбура проводником. Курить, видите ли, разрешалось в другом тамбуре, в нерабочем. Злясь на весь свет, он прошел через вагон и покурил в положенном месте.
Поезд наконец-то тронулся. Виталий посмотрел в окно и поразился: поезд ехал в обратную сторону! Не хватало для полного счастья сесть не на тот поезд. Тоже мне, ковбой-неудачник. Наплевать, утром разберется, а сейчас спать, спать, спать. Он вернулся в купе. Девушка увидела, как Виталий с растерянным видом смотрит в окно за убегающим в другую сторону городом, и сказала:
– Поезд только сейчас так идет. Потом повернет.
Спасибо, конечно, за информацию, только ему ведь в Ленинград нужно и его абсолютно не устраивает, что поезд будет ходить кругами.
Виталий проворчал в ответ что-то похожее на благодарность и сел.
Молодые супруги раскладывали постели, не обращая внимания на требовательный рев потомка. Тот старался вовсю. Девушка взяла лежащую в коляске погремушку и потрясла ею перед ребенком. Рев усилился. Нет, сидеть здесь было невозможно. Виталий вышел из купе и посмотрел на расписание поезда. О Господи! Чудны твои дела. До Ленинграда было штук тридцать остановок. По фазе сдвинуться можно! Рев в купе не утихал. Виталий стоял в коридоре и злился.