Страница 24 из 33
На звук зуммера из небольшого, похожего на аквариум помещения вышел человек в рабочей одежде с фирменной нашивкой на рукаве – наладчик. Он открыл дверь ограждения, которым был обнесен роботизированный участок, и подошел к роботу-контролеру. Взял не понравившуюся тому деталь и быстро ее промерил. Кивнул головой, подошел к стойке управления одного из станков, пощелкал корректорами, вышел из-за ограждения и нажал на кнопку «Пуск». Участок вновь ожил и как ни в чем не бывало продолжил плодить детали.
Роботы делали свое дело, совершенно не обращая внимания на удивленные глаза и широко раскрытые рты трех человек, взирающих на них с небольшого расстояния. Обладатель четвертой, спокойной, пары глаз и плотно сжатых губ, на которых играла чуть заметная улыбка, был мастером этого участка. Он привел на экскурсию представителей соседнего завода и, слегка внутренне посмеиваясь над простыми отсталыми людьми, которые, к сожалению, еще встречаются на других заводах, с гордостью демонстрировал им свою чудо-технику.
– Фантастика, – не выдержал наконец один из экскурсантов. – Двадцать первый век. Техника на грани шизофрении.
– Просто Япония какая-то. «Мицубиси», «Тошиба», «Ничимен» и все прочие фирмы, вместе взятые, – подтвердил другой экскурсант.
– На нашем участке стоят станки объединения имени Свердлова, – с гордостью сказал мастер, – а роботы – производства «Электросилы».
– Да иди ты, – притворно охнул третий экскурсант. – Так почему ж оно тогда все работает?
– Секрет очень прост, товарищи, – объяснил бестолковым людям мастер. – Правильное использование капитальных вложений, строгое отношение к подбору кадров и правильная оплата их труда. Как видите, это дает хорошие результаты.
– Умеем, если захотим, – в один голос сказали все трое и переглянулись.
– Скажите, а кто управляет технологическим процессом? – спросил один из экскурсантов.
– ЭВМ. Точнее, микропроцессор.
– Бывает же такое! Я думал, что подобные слова можно только в рекламном проспекте встретить, а отнюдь не на производстве.
Мастер снисходительно улыбнулся:
– Это еще не все. Скоро у нас установка промышленного телевидения появится.
К участку подкатил электрокар. Электрокарщик слез с сиденья и нажал какие-то кнопки на пульте управления участком. Контейнер с готовыми деталями приподняла и поставила на электрокар большая гидравлическая лапа. Она же сняла с электрокара пустой контейнер и поставила роботу-контролеру. Тот какие-то секунды определял, что это ему подсунули, потом стал забивать контейнер готовыми деталями. Карщик взобрался на сиденье, включил двигатель и куда-то поехал.
– Юрий Викторович, – сказал экскурсант лет пятидесяти высокому худощавому пареньку лет двадцати шести, – пошли посмотрим, куда он повез детали.
– Пошли, Игорь Степанович, – согласился тот.
– Детали повезли на сборку, – сказал мастер, – я вас провожу.
В это время раздался звук работы еще одной системы, включилось автоматическое удаление стружки. Экскурсанты затрясли головами, как после кошмарного сна. Черт, ну и выдумки на этом заводе!
Все четверо прошли по цеху, в котором было несколько роботизированных участков, сияющих исключительной чистотой. Не верилось, что это производство, а не какая-нибудь киносъемка или грандиозное очковтирательство.
Огромный по площади участок сборки встретил экскурсантов чистотой и людьми, работающими в белых халатах.
– Ребята, ущипните меня, – попросил один из экскурсантов. – Туда ли мы попали?
– Туда-туда, – подтвердил тот, которого звали Игорем Степановичем.
– Они собирают практически такие же узлы, как и мы, – с удивлением констатировал Юрий Викторович. – Но какая культура производства!
– Ой-ой, держите меня, – ахнул экскурсант и указал пальцем куда-то в сторону.
Все посмотрели в том направлении и увидели обставленный цветами в горшках огромный аквариум. В аквариуме, лениво перебирая плавниками, плавали золотые рыбки.
– Икебана, – только и смог выговорить экскурсант, хватаясь за сердце. – Ребята, я сейчас сойду с ума.
– Юра, пошли отсюда, – сказал Игорь Степанович, увидевший мастера сборочного участка, который чинно прошествовал мимо них. Мастер был в белой рубашке с галстуком. – Иначе кое-кто из нас сейчас по фазе сдвинется.
– Да, – согласился Юра, – пошли. Пора, как говорится, вернуться к нашим баранам. Поехали на свой завод.
В трамвае они ехали молча. Каждый по-своему переживал увиденную чертовщину. На лицах, правда, было написано у всех одно: «Так не бывает!»
Пройдя через заводскую проходную, они распрощались.
Тот, которого звали Юрием Викторовичем, вошел в цех, направился к себе в конторку, но дойти до нее не успел. На него вихрем налетела секретарь начальника цеха и затараторила:
– Юрий Викторович, я вас уже полчаса ищу. Никто не знает, где вы. Одни говорят: в заготовилке, другие – на сборке, третьи говорят, что вы на работу проспали.
– Надежда, успокойся, – остановил ее Юра. – Спросила бы в табельной, где я. Они знают, что меня сегодня отправили на другой завод для обмена опытом. Я их вчера предупреждал.
– Да? – удивилась Надежда. – Тогда я им скажу, а то они вам уже прогул поставили.
– Вот бестолочи! Ты меня за этим ищешь?
– Нет, что вы! Идите в красный уголок, вас там ждут.
– Зачем?
– Идите-идите, а то опоздаете.
В красном уголке шло заседание цехового комитета профсоюза. Увольняли транспортировщика. Свою речь заканчивал председатель цехкома – статный седовласый мужчина, токарь высокой квалификации, авторитет которого в цеху был непререкаем. Он говорил:
– Я полностью согласен с администрацией, которая представлена здесь в лице начальника цеха и мастера участка. Товарищи, действительно, терпению администрации и общественности есть предел. И этот предел транспортировщик Антонов М.И. давно уже перешел. Шестьдесят процентов прогулов – это его прогулы в цеху. А как же им не составить шестьдесят процентов? Судите сами. После зарплаты он не выходил на работу ровно неделю. После аванса его тоже не было неделю на работе. И вы думаете, что у него была уважительная причина? Так нет, нет и еще раз нет! Ответьте, товарищ Антонов М.И., чем вы занимались в эти дни?
Транспортировщик – метр с кепкой, худощавый, с изможденным, лишь в отдельных местах слегка выбритым лицом, на котором безумной бестолковостью горели два мутных глаза, – не понял, что обращаются к нему.
– Так чем вы занимались неделю после аванса и неделю после зарплаты? – повторил свой вопрос председатель цехкома.
Транспортировщик понял, что обращаются к нему, но суть вопроса не понял и только глупо заморгал глазами.
– Вам стыдно признаться? – по-своему истолковал это хлопанье ресницами председатель цехкома. – Хорошо, я за вас скажу. Вы пьянствовали, товарищ Антонов М.И. Да, да и еще раз да! И не пытайтесь отпираться. У нас есть две бумаги из милиции с датами и печатями. И никакие ваши оправдания и отпирания мы не примем.
Транспортировщик оправдываться и отпираться не стал, лишь еще несколько раз моргнул.
– Но это, так сказать, дела минувших дней, – веско продолжил председатель цехкома. – Администрация по согласованию с цехкомом отреагировала на сигналы из милиции и приняла верное решение. Транспортировщику Антонову М.И. было решено выдавать деньги раз в месяц во время зарплаты. Так вы, товарищи, думаете, что он сделал правильные выводы из этого верного решения? Нет, нет и еще раз нет! Какой он сделал вывод? Он получил в зарплату деньги сразу за месяц и две недели не выходил на работу! Чем, вы думаете, он занимался эти две недели? Выполнял государственные обязанности, хоронил родственников или сам болел? Нет, нет и еще раз нет! Он опять-таки беспробудно пил! И на это есть извещение из милиции, а также коллективное заявление от соседей по лестничной площадке, которую транспортировщик Антонов М.И. чуть было не сжег, закурив в пьяном угаре папиросу «Беломорканал» в постели, в результате чего сгорела часть его квартиры и половина входной двери, из-за чего огонь чуть было не перебросился на двери соседних квартир. К счастью, сам Антонов М.И. не пострадал, потому что в это время спал в туалете. И не пытайтесь отвертеться, товарищ Антонов М.И. У нас есть акт, подписанный инспектором пожарной охраны товарищем Деминым Н.Э., и в этом акте изложены все вышеупомянутые факты. Факты, как известно, упрямая вещь, против них не пойдешь, а акт – это документ, против него тем более не пойдешь и не переступишь.