Южный полюс

Проходя проливом Пентланд-Фёрт, мы встретили здоровенный свежий северный ветер, давший нам возможность испытать, как «Фрам» ведет себя в дурную погоду. Проба досталась нам не так-то легко. Шторм и волна были прямо с левого борта. Мы шли почти что на всех парусах и с удовлетворением наблюдали, что наше судно делает больше девяти миль в час. При довольно сильном крене ослаб брюканец у мачты в носовом салоне; вследствие этого открылся доступ воде, и в результате в каютах помощника и моей произошло небольшое наводнение. Остальные, жившие по левому борту, оказались с наветренной стороны, и поэтому все у них было сухо. Мы отделались потерей нескольких ящиков сигар, которые промокли насквозь. Впрочем, совсем они не пропали. Рённе взял их себе на хранение и потом роскошно угощался просоленными, заплесневевшими сигарами в продолжение полугода.

При скорости от восьми до девяти миль расстояние между Шотландией и Норвегией тает быстро. К вечеру в субботу 9 июля ветер начал стихать, и одновременно вахтенный сообщил, что впереди видна земля. Это был «Сигген» на острове Бёммель. В течение ночи мы подошли к берегу, а утром в воскресенье 10 июля вошли в Сэльбьернс-фьорд. У нас не было никаких специальных карт для входа в этот фьорд; но, поревев как следует своей сиреной, мы подняли наконец на ноги людей лоцманской станции, и на судно явился лоцман. Он обнаружил явные признаки удивления, когда увидел перед собой «Фрам», прочтя это название на борту судна. «Господи, а я-то думал, что это какой-нибудь русский парусник», – произнес он. Это заявление служило, вероятно, своего рода извинением за ту умеренную торопливость, с которой он явился к нам.

Чудесная прогулка – плавание фьордами к Бергену! Насколько ветрено и холодно было в море, настолько же тепло и тихо было здесь. Весь день стояла совершенно тихая погода; мотор с трудом сообщал скорость всего лишь четыре мили, и был уже поздний вечер, когда мы встали на якорь у военной верфи в Сульхеймсвике. Наше пребывание в Бергене совпало с большой национальной выставкой. Комитет выставки оказал экспедиции внимание и предоставил всем ее участникам повсюду свободный вход.

Разные дела заставили меня уехать в Кристианию. «Фрам» я поручил заботам лейтенанта Нильсена. У всех хлопот было выше головы. Фирма «Дизель» в Стокгольме прислала в Берген своего замечательного монтера Аспелунда. Он сразу же приступил к основательной переборке. После тщательного изучения причин неисправности было решено заменить соляровое масло, бывшее у нас на судне, очищенным керосином. Нам удалось устроить это при содействии одной фирмы. Работа была чрезвычайно хлопотливая, но она окупила себя впоследствии.

Пробы воды, привезенные нами из плавания, были доставлены на биологическую станцию, где Кучин[10] сейчас же занялся их титрованием (определением содержания в воде хлора).

Наш немецкий спутник, океанограф Шрёр, покинул нас в Бергене. Двадцать третьего июля «Фрам» вышел из Бергена и на другой день прибыл в Кристиаисанд, где я и встретил его. Здесь снова нам предстояло провести ряд хлопотливых дней. В одном из таможенных пакгаузов лежала масса вещей, которые надо было погрузить на судно: около 400 связок сушеной рыбы, все лыжное и санное снаряжение, вагон лесного материала и т. п. На Фредриксхолме у Флеккеро нам пришлось очистить место, пожалуй, для самого важного – для наших пассажиров, 97 полярных собак, прибывших в середине июля из Гренландии на пароходе «Ханс Эгеде». Пароходу пришлось сделать довольно длинный и трудный переход, отчего при прибытии собаки чувствовали себя довольно плохо, но через несколько дней, проведенных на острове под присмотром Хасселя и Линдстрема, они снова восстановили свои силы. Обильные порции свежего мяса сделали чудеса. Островок с остатками старой крепости, до того времени столь мирный, оглашался теперь каждый день, а то и по ночам, чудеснейшим концертным воем. Эти музыкальные упражнения привлекали массу любопытных посетителей, которым, кроме того, хотелось рассмотреть участников хора более подробно. Поэтому мы в известные часы открыли доступ публике для обозрения животных. Вскоре обнаружилось, что большинство собак оказались совсем не свирепыми и не трусливыми; наоборот, они чрезвычайно ценили эти посещения. Ведь может случиться, что им перепадет лишний лакомый кусок в виде бутерброда или еще чего-нибудь в этом роде. Кроме того, невелико развлечение для полярной собаки, в ее и без того мало привлекательной жизни, сидеть на привязи. А ведь каждая из них была надежно привязана. Сделать это было необходимо, главным образом, чтобы воспрепятствовать взаимным сварам. Нередко случалось, что одна или несколько собак отвязывались, но оба надзирателя всегда были готовы схватить беглецов.

Один предприимчивый молодчик даже пустился вплавь через пролив к ближайшему берегу – целью побега были, вероятно, ничего не подозревавшие овцы, щипавшие на берегу траву; однако этот комбинированный спорт – плавание и охота – был вовремя прекращен.

С прибытием «Фрама» Вистинг заменил Хасселя в должности надзирателя. Он и Линдстрем жили неподалеку от островка, где были собаки. У Вистинга был особенный метод обращаться со своими четвероногими подданными, и он быстро сошелся с ними. Впоследствии он оказался обладателем редких способностей в роли врача-ветеринара – чрезвычайно полезное качество в тех случаях, когда так часто встречается необходимость лечить то или иное повреждение.

Как уже упоминалось раньше, в это время еще никто из участников экспедиции, кроме помощника начальника, лейтенанта Нильсена, не знал ничего о расширении составленного мною первоначально плана. Поэтому многое и многое из того, что грузилось на судно и что подготовлялось во время нашего пребывания в Кристиансанде, должно было казаться весьма странным для того, кто пока ждал только плавания вокруг мыса Горн до Сан-Франциско. Какой смысл брать на судно всех этих собак и везти их с собой в такую даль? Да и вообще, вынесет ли какая-либо из них путь вокруг этого пользующегося такой дурной славой мыса? А кроме того, разве нет собак, и хороших собак, на Аляске? На что нам все эти доски и планки? Разве нельзя обойтись без них и взять потом такой груз на судно во Фриско? Такие и масса подобных им вопросов стали возникать среди команды. Даже физиономии у моряков стали походить на вопросительный знак. Но меня об этом никто не спрашивал никогда – это моему помощнику приходилось выдерживать натиск и отвечать на вопросы по собственному своему разумению. В высшей степени неблагодарное и неприятное занятие для человека, у которого и так были полны руки дела.

Чтобы облегчить ему это трудное положение, я решил незадолго до отплытия из Кристиансанда сообщить Преструду и Ертсену о действительном положении вещей. Дав мне подписку держать все в секрете, они получили от меня все сведения о задуманном мною походе к Южному полюсу и объяснения, почему все это хранится в тайне. На мой вопрос, согласны ли они с изменением, оба они, не задумываясь, дали мне свой утвердительный ответ, и таким образом все было в порядке.

Теперь уже три человека на судне – все командование – знали положение вещей и тем самым были в состоянии парировать щекотливые вопросы и отклонять возможные домыслы у тех, кто все еще не был посвящен в курс дела.

Двое из участников экспедиции вступили в нее во время нашего пребывания в Кристиансанде – Хассель и Линдстрем. Кроме того, произошел обмен. Машинист Эллиассен был списан. Не так легко было найти теперь человека, удовлетворяющего условиям, которые ставились для занятия должности машиниста на «Фраме». Трудно было ожидать, чтобы из местных жителей кто-нибудь был основательно знаком с моторами такой величины, о какой здесь шла речь. Единственным выходом было обращение туда, где машина строилась, – в Швецию. Фирма «Дизель» в Стокгольме помогла нам выйти из затруднения. Она прислала нам человека, который, как выяснилось позднее, оказался именно таким, какой нам требовался. Звали его Кнут Сундбек. Можно написать целую главу о том, как хороша была работа этого парня и как спокойно и скромно он ее выполнял. Начать с того, что он присутствовал при постройке мотора «Фрама». Поэтому машину свою он знал досконально. Обращался он с ней, как со своей любимой игрушкой, поэтому с мотором никогда ничего не случалось.

10

Русский участник экспедиции Амундсена, позднее спутник В. Русанова, погибший вместе с ним на судне «Геркулес» во время плавания от берегов Шпицбергена к Таймырскому полуострову в 1912–1914 гг. – Примеч. перев.