Страница 38 из 41
- Какая мерзость, – с чувством сказала Абрамцева.
Белецкий прокашлялся в кулак.
– Каляев Володина с тех пор возненавидел, но, по-видимому, поверил его словам, – продолжил он. – И предложение вскоре принял: побоялся остаться вовсе без нормальной работы – возможностей Володина с лихвой хватило бы на то, чтобы для острастки закрыть перед несговорчивым племянником все двери; к тому же, должность техинспектора считалась тогда престижной. Каляев получил дополнительное инженерное образование: дальше его карьера благодаря «подходящей биографии», связям Володина и собственным способностям развивалась стремительно. Другой на его месте был бы доволен достигнутым: но не он. Кажется, он так и не п-простил себе, что поддался давлению и забросил попытки вернуться в науку. Могу его понять.
– Тебе Володин тоже высказывал что-то про искру и способности? – решилась спросить Абрамцева; про скверные отношения между учеником и учителем среди старших сотрудников базы когда-то ходили слухи.
– Меня он называл ремесленником, не обделенным фантазией, но начисто лишенным решимости ее использовать, – сухо сказал Белецкий. Затем наклонился к ней и понизил голос. – Валя, если бы ты знала, что у тебя есть шансы выжить: отдала бы ты датчик?
Абрамцева встретилась с ним взглядом. Белецкий спрашивал о случившемся на Хан-Араке, но в мыслях вновь стоял в зале у имитационной установки и думал о том, что сделал – и чего не сделал – он сам. В ее ответе он надеялся найти путь к своему собственному; но ей нечего было сказать.
– Я не знаю, Игорь. – Абрамцева закрыла глаза. – Правда, не знаю. Каляев погиб: бессмысленно теперь думать об этом. Приедет следственная комиссия уточнять обстоятельства гибели?
– Нет: после переговоров с нашим генштабом в техинспекции полагают это излишним, – сказал Белецкий. – Они удовольствовались результатами вскрытия, даже тело им не нужно: мемориальный колумбарий по месту его служебной прописки, на ТУР-5, переполнен. Как представитель Дармына, я разговаривал по нуль-тайп связи с его женой: тело кремируют и прах захоронят здесь.
– Никогда бы не догадалась, что он был женат... – сказала Абрамцева, думая больше не о Каляеве, а о самом Белецком: ее поражала и даже немного пугала перемена, которую она чувствовала в нем. «Разговаривал как представитель Дармына» – это было что-то новое для человека, который прежде даже с малознакомыми коллегами лишний раз заговаривать избегал.
– Был. У него осталось двое сыновей, – сказал Белецкий. – Но из-за командировок он почти не бывал на Земле, и жена не видит смысла возиться с оформлением документов на пересылку урны. Хотя, п-признаться, мне показалось, что его и при жизни дома не очень-то ждали.
– Понятно, – сказала Абрамцева. – Бедняга Каляев… Что на Хан-Араке?
– На станции десять человек погибших. Четверо в старом убежище у склада – его засыпало. И шестеро местных: как рассказали выжившие, старики на станции просто отказались спускаться. Среди них Нуршалах ан-Хоба.
– Ох… – Второй раз Абрамцева ощутила иррациональный укол вины. Не она спустила лавину – но она выжила в ней, тогда как другие – нет; будто она заняла их место, хотя это, конечно, было не верно. – Как Ош?
– Не знаю, что у него на душе. Но сказал, что это в порядке вещей: старик предчувствовал смерть и хотел уйти, как должно горцу. – Белецкий помолчал. – Шахты и Хан-Гурум лавина не задела. На станции остальные тридцать два человека выжили и отделались умеренным п-переохлаждением, не считая парня, который сломал ногу, упав с лестницы. Давыдов доставил лавинные буры и собрал с окрестных п-поселков людей для спасработ. Мелихов, по его приказу, отправился назад и за два рейса перевез с Дармына оставшиеся две трети оборудования: спускали его по тросам – груженый катер посадить оказалось невозможно. Но для Волхва Ош и его люди нашли площадку, с которой он в общей сложности пять раз садился и взлетал; первый раз – с тобой на борту… Воздуховоды убежищ прочистили за несколько часов; входы откопали меньше, чем за сутки. Среди спасенных была беременная женщина, жена одного из спасателей: уже в больнице она благополучно родила здорового младенца. В новостях говорят – за последние полвека это была самая масштабная и сложная спасательная операция, учитывая высоту и метеоусловия. Давыдову пророчат «белое крыло». Мелихов отработал на отлично, но ходит ни жив, ни мертв. Как только эвакуировали последних людей, подал рапорт об отставке. Давыдов отправил его в отпуск, а рапорт порвал: сказал, если совсем невмоготу – так стреляйся, а увольнения не получишь: ошибки бывают у всех, достаточно с Дармына потери Абрамцева. Стреляться Паша не стал. Надеюсь, скоро отойдет.
– Он не так уж и виноват. Перед тем, как катер едва не врезался в гору и спустил лавину, его окружило облако драконьего дыхания… Шаров было очень много. – Абрамцева с содроганием вспомнила радужные блики в небе. – Учитывая контекст случившегося и последствия, поневоле усомнишься, совпадение это… или Дракон. Сама планета завершила то, что я не смогла довести до конца.
Но Белецкий покачал головой:
– Ни то, ни другое. В новостях сейчас две темы: лавина и пресс-релиз биологов. Они обнаружили, предположительно, некие необычные хемосинтезирующие микроорганизмы. – Пытаясь припомнить формулировки, он в задумчивости поскреб обросший щетиной подбородок. – Вроде как, они преобразуют простые вещества из вулканического смога в какую-то хитрую летучую органику и таким образом образуют колонии, которые мы знаем, как «дыханье Дракона». К нашим вертолетам их привлекают выхлопные газы: вроде бы, они тоже ими питаются… Подробнее не спрашивай – не объясню: сам не понял.
– Да что тут спрашивать, – разочарованно сказала Абрамцева. – Старая теория подтвердилась с незначительными уточнениями. Никаких перспектив: мыльный пузырь.
– Разве? – Белецкий хитро улыбнулся. – Интерес микробиологов со всей галактики; п-перспективная технология очистки атмосферы, которая в будущем может рассматриваться для восстановления пострадавших от техногенного загрязнения экосистем, включая даже экосистему самой Земли.
– Чушь. – Абрамцева поморщилась. – Что же у нас тут атмосфера до сих пор не очистилась?
– Так микроорганизмов мало: нужно их специально культивировать. – Белецкий усмехнулся. – Не чушь, Валя, и не мыльный пузырь, а муха, из которой Давид Гварамадзе и Сабур ан-Делоха – это руководители коллаборации, которая проводила исследования – согласились в общих интересах раздуть слона. А когда дойдет до серьезных практических проверок – к тому времени, может статься, и муха подрастет, или налетит пара-тройка новых… Не все, как Володин, готовы пожертвовать населенной планетой, чтобы свести к минимуму риск репутационных потерь: некоторые – и не ты одна – наоборот, готовы рискнуть репутацией, чтобы ее защитить.
– Я никогда и не думала, что одна, – чувствуя неловкость, сказала Абрамцева.
– Хорошо, если так. В общем, на мастодонтов-биологов и настоящих зубров планетарной экологии у Володина влияния нет, поэтому планы по терраформированию Шатранга он теперь может засунуть себе в… – Белецкий смачно выругался, чего за ним никогда прежде не водилось. Он выглядел довольным: наконец-то дошла очередь до новости, которую он хотел сообщить: до хорошей новости.
– Про терраформацию тебе Давыдов сказал, так понимаю. Но откуда об этом прослышали Гварамадзе и ан-Делоха? – удивленно спросила Абрамцева.
– Давыдов к Гварамадзе обращался, но тот уже обо всем знал. Первым с ним связался Каляев.
– Вот как…
– Много маленьких п-преувеличений, даже сложенные в несколько больших, угрожают только безопасности бюджетов научных программ, но не людям – так что Михаил счел такую возможность вполне адекватной и обратился к Гварамадзе с рекомендацией «преувеличить» открытие; взамен он прикрыл пару мелких дыр в их финотчетности, – объяснил Белецкий. – А с Давыдова Гварамадзе взял обещание предоставить им в дальнейшем для работы пару вертолетов с ИАН. Давид Ираклиевич ушлый тип – продал одну лошадь дважды, и ничуть этого не стесняется… О том, что у нас здесь возникли проблемы он, кажется, догадался, но не стал проявлять любопытства. Пока нас связывают общие интересы, ему можно доверять – а сохранить планету и вместе с ней свою научную делянку, определенно, в его интересах.