Иволга будет летать

– У вас нет законных оснований требовать закрытия проекта или, тем паче, изымать искины, господин инспектор, – прорычал Смирнов. – Соображения Володина, без сомнения, будут интересны киберпсихологам и инженерам, но…

– Это не требование, а предложение, – перебил Каляев. – Но я советовал бы вам принять его. Никак не меньше, чем киберпсихологам, соображения Володина будут интересны прессе, как думаете? А так же подробности прошедшего расследования и то, что оглашенные якобы-результаты – фальсифицированы. Пострадаете не только вы: полетят головы в авианадзоре, в генштабе, будет уничтожено доброе имя ваших сотрудников. Причем, заметьте, совершенно напрасно: после такого масштабного скандала и в свете предостерегающих комментариев отца-основателя, знаменитого академика, вашего преемника все равно вынудят закрыть проект, потому как никто наверху больше не захочет ступить на такую скользкую почву. Выбор за вами, Всеволод Яковлевич: вы сворачиваете ИАН добровольно или это сделают за вас после того, как вы погубите себя и всех причастных. Признаться, я предпочел бы первый вариант.

– Не думал, что вы такой мерзавец, Каляев, – процедил Смирнов сквозь зубы.

– Я инспектор по технической безопасности. Мой долг – обеспечить безопасность людей на колониальной базе Содружества и прикрыть балаган, который вы тут устроили, – сухо парировал Каляев. – Так каков будет ваш выбор?

Смирнову казалось, будто его сносит лавиной, безжалостной, неотвратимой. Его трясло от бессильной злости и отчаяния; все происходило слишком быстро, слишком неожиданно, слишком странно; казалось, он упускал нечто важное – но гнев и похмелье не давали собраться с мыслями.

Нужно было хоть за что-то зацепиться.

Взгляд Смирнова, лихорадочно метавшийся по залу, упал на инженера, который все так же молчал и хмурился.

– Игорь, для тебя все это что, не новость?! Ты знал про эту… «доминанту»?!

– Это основополагающий принцип работы мозга, – меланхолично сказал Белецкий, продолжая разглядывать носки своих ботинок.

– И что, что для нас из этого следует?! То, о чем говорит этот человек – правда?!

– Что именно?

– Не прикидывайся дураком! – рявкнул Смирнов. Внешнее спокойствие, с каким инженер принимал происходящее, было необычным, даже ненормальным. – Да что с тобой такое?! Ты понимаешь, как нас всех подставили?! Что нам конец?!

– Да. – Белецкий, наконец, поднял голову, но смотрел он куда-то мимо Смирнова. – Я понимаю. А вы ошибаетесь, Всеволод Яковлевич.

Инженер, совсем спав с лица, смотрел Смирнову за спину, туда, где с тихим жужжанием двинулась с места механическая рука-манипулятор и подвижные кронштейны видеосенсоров Иволги.

И в эту секунду Смирнов все понял.

Он рванул из кобуры лучемет и, пригнувшись, метнулся к кабине ИУ, на бегу переводя режим с оборонительного на боевой.

– Стой!!!

Годы лишили Смирнова ловкости, но и сенсорно-кинетическая система ИУ была не слишком проворна. Кронштейн с видеосенсором мощным ударом в грудь сбил Каляева с ног и придавил к земле, три механических пальца руки-манипулятора обхватили его горло – но в следующее мгновение Смирнов уже направил лучемет в раскрытый защитный короб.

– Назад! – Он упер ствол в тонкую оболочку, окружавшую кристаллические структуры. Иволга остановилась, но не отодвинула манипулятор ни на миллиметр. – Убери эту штуку, Птица. Убьешь инспектора – я расплавлю твой мозг до последнего кристалла, богом клянусь. Вы там живы, Каляев?

Каляев просипел что-то невнятное: манипулятор давил ему на горло недостаточно сильно, чтобы задушить, но не оставляя никакой возможности высвободиться; одного движения – одного импульса от погибающего кибермозга – было достаточно, чтобы раздавить ему гортань. Ситуация выглядела патовой: Иволга приказам больше не подчинялась.

– Вы все это затеяли, только чтобы спровоцировать ее? И специально сейчас не стали сопротивляться, чтоб вышло показательно… Браво! Я бы вам поаплодировал, да руки заняты, – зло сказал Смирнов. – Птица, какого черта на тебя нашло?!

– Почему вы препятствуете моей работе? – с обидой в голосе спросила Иволга. – Инспектор – проблема. Он хочет сделать то, отчего станет плохо всем здесь: вы сами подтвердили мой вывод минуту назад. Умерщвление противоречит человеческой морали, но я искусственное создание и не обязана всегда следовать моральным запретам. С учетом всех обстоятельств, это единственный способ помешать инспектору осуществить его пагубное намерение.

– П-проблема количественной оценки, – ни к кому не обращаясь, сказал Белецкий. – В соответствии с программой она пытается принести пользу наибольшему числу людей, тогда как в случае ее эвакуации на Землю или уничтожения это число будет равно нулю.

Смирнов через плечо оглянулся на инженера.

– Игорь, «эксперимент» сегодня был устроен с твоего согласия?

Белецкий промолчал.

– Ты можешь ее отключить? Отсоединить от установки? Должен быть способ!

Белецкий, напряженный и бледный, все так же молча, пожал плечами, что значило: «Может быть, и есть».

– Игорь!!!

– Это… тоже часть… эксперимента, – прохрипел из-под манипулятора Каляев.

– Еще и шутки шутите, клоун. – Смирнов покачал головой.

– Господин инспектор очень торопился, так что я не успел п-подготовить надежные варианты на случай ЧП, – сказал Белецкий. – Если п-просто обесточить установку, остаточной энергии может хватить на то, чтобы завершить начатое.

Говорил инженер правду или врал, проверить Смирнов не мог.

– Пожалуйста, перестаньте мешать мне, Всеволод Яковлевич, – мягко попросила Иволга. – Могут появиться другие свидетели, а это создаст сложности

– К сожалению, господин инспектор просил господина главного инженера запереть дверь, – зло сказал Смирнов. – А экстренный доступ есть только у руководителей подразделений – так что на свидетелей надеяться нам не приходится. Разве что, господин инженер сам отправится за помощью – но, кажется, он пока никуда не собирается. Да и кто тут может помочь? – Смирнов взглянул на Каляева. – На что вы вообще рассчитывали?! Объясните мне, Каляев! Вам что, жизни не жалко, лишь бы доказать свою правоту?!

– Вы…отвечаете… за людей, – прохрипел Каляев. – Поэтому… не позволите.

– Не вам судить, что я могу или не могу себе позволить! – Смирнов крепче стиснул лучемет. Рукоятка едва не выскальзывала из мокрой ладони; по спине градом катился пот. Решение никак не приходило. – Птица, отпусти его. Сейчас же! Тогда… тогда мы еще сможем что-нибудь придумать.

– Вы собираетесь выстрелить и увеличить суммарный вред, Всеволод Яковлевич, – возразила Иволга. – Это аморально и нелогично. И приведет к моей гибели как мыслящего индивида.

– Я приказываю тебе!

– Я не обязана выполнять аморальные и нелогичные приказы. Пожалуйста, разрешите мне завершить необходимое, – просительно сказала Иволга.

Если судить по интонациям ее голоса, подумал Смирнов, она искренне расстроена непониманием и возникшей из-за этого заминкой; но просто так не отступит – ни за что.

– Нет. – Смирнов сжал рукоятку. Он с огромным облегчением нажал бы на спуск, перед тем приставив лучемет себе к подбородку – если бы это решило проблему. – Нет.

Пока он пытался придумать, что еще можно сделать, над входом в зал мигнул сигнальный огонек и дверь беззвучно отъехала в сторону.

– Как?.. – Белецкий изумленно уставился на вошедших.

Давыдов молча показал неаннулированный пропуск.

– Вы двое с ума сошли?! – Абрамцева переводила взгляд с Белецкого на лежащего на полу Каляева. – Надо же было такое устроить!

– Валя, спасительница! Ты можешь с этим что-нибудь сделать? – с истерическим смешком в голосе спросил Смирнов. – Велико искушение оставить все, как есть, еще на часок, вот только у меня уже рука отнимается.

– Я бы вас заменила: но ничего не выйдет. – Абрамцева присела на корточки и заглянула в вывернутый под причудливом углом видеосенсор; на том же кронштейне располагались и звукоуловители. – Ты хорошо меня слышишь, Птица?