Иволга будет летать

– Чем дальше, тем меньше я понимаю. – Давыдов скользнул взглядом по защитному коробу кибермозга Иволги, подсоединенному к кабине установки десятками проводов. – Чем дальше, тем меньше. А ты что скажешь, Валя?

Во время собрания Абрамцева старалась лишний раз даже не смотреть в его сторону, но теперь в зале они остались одни, не считая Белецкого.

– Чем дальше, тем больше мне кажется, что это все – дурной сон. – Абрамцева подошла и встала рядом. – И чем дальше, тем меньше мне хочется видеть его продолжение.

– Д-да уж. – Белецкий топтался у кабины, напряженный и беспокойный, взвинченный, как сторожевой пес, чуявший опасность.

Они постояли еще немного; затем Давыдов, сославшись на срочные дела, ушел. Абрамцева догнала его на лестнице в подвал.

– Слава! Подожди. Нужно поговорить.

– О чем? – спросил он с тупым недоумением.

Постоянно угрюмый и раздраженный, в последние дни он сделался непохож сам на себя, как и Смирнов.

Абрамцева подумала, что и сама она, если взглянуть со стороны, ведет себя не лучше.

– Чего ты хочешь добиться? – спросила она.

– Чего я хочу?

– Да. Погоди, не здесь же! – Она утянула его в коридор цокольного этажа, где располагался отдел снабжения.

Сотрудники сидели по кабинетам или ушли на обед. Убедившись, что никого нет рядом, Абрамцева продолжила:

– Что ты надеешься узнать этими «реконструкциями»?

– Правду, Валя: я надеюсь узнать правду. – Давыдов смотрел на нее с возрастающим недоумением.

– Разумеется, Слава. Но что ты собираешься с этой правдой делать, когда узнаешь?

Давыдов нахмурился.

– Я тебя не понимаю.

– Меньше всего все произошедшее, – сказала она, – похоже на обычный несчастный случай. Кто-то наделал глупостей: либо Дэн, либо Птица. Согласен?

– Либо они оба.

– Пока все указывает на Дэна. Но ты в это не веришь.

– А ты веришь?

– Нет, Слава, я тоже не верю. И не потому, что мы с тобой в этом замешаны, – Абрамцева взглянула ему в глаза. – Даже Игорь, по-моему, не верит. Но если будет доказана ошибка или, хуже того, причастность Птицы – как думаешь, что случится дальше?

– Очевидно, Каляев потребует заморозить проект по соображениям безопасности. Потом Игорь исправит втихую баг, модернизирует Птицу и мы опротестуем решение. Должно получиться: шатрангское правительство нас поддержит. Потеряем кучу времени и нервов, часть спонсоров, репутацию – но выплывем.

– На этот раз у Содружества на Шатранг появились планы: мы в списке кандидатов на экспериментальное тотальное терраформирование.

– Что?!.. – Давыдов ошалело уставился на нее.

Она пересказала все, что узнала в антракте концерта от Каляева. Давыдов дослушал до конца, не перебивая.

– Может быть, инспектор просто решил тебя попугать? – На минуту он стал похож на себя-обычного, уравновешенного и рассудительного. – Пытается спровоцировать нас на какие-то нарушения?

– Не думаю: он говорил серьезно. По-своему он даже сочувствует нам. Мне так кажется.

– Он нравится тебе, – спокойно сказал Давыдов. Без осуждения или ревности – просто констатировал факт.

– Да. Но в сложившихся обстоятельствах он нам враг, – сказала Абрамцева.

– Громкое слово.

– Но верное. Я до сих не выяснила, откуда он свалился на наши головы и насколько далеко простираются его реальные полномочия: он избегает рассказывать о себе. Однако мне удалось немного разобраться, что он за человек… Поэтому я верю ему; и поэтому уверена, что нам с ним не договориться.

– И что же он за человек? – спросил Давыдов

– Он верит в то, что делает. Скорее планета начнет вращаться в обратную сторону, чем он просто так оставит нас с Птицей в покое. Больше тебе скажу: он меня почти убедил, что мы тут чересчур легкомысленны. Почти. Но тотальное терраформирование переводит для меня вопрос в другую плоскость. Не уверена, что я могу хоть что-то сделать, чтобы этому помешать, но если могу, я должна, чего бы это ни стоило.

– Мы должны, – мягко поправил Давыдов. – Я землянин, но я люблю Шатранг. А Дэн от одного упоминания о терраформировании в ярость впадал. Сейчас его очень не хватает.

– Да… Мне тоже. Лучшей компании, чтобы штурмовать недостижимые цели, не пожелаешь. – Абрамцева через силу улыбнулась. – Но его больше нет. И нам придется выкручиваться самим. Если сумеем.

– Смирнову лучше пока не знать. Может, сказать Игорю?

Абрамцева покачала головой.

– Нет смысла: тут он нам не союзник. Он почти не покидает Дармын и хорошо, что помнит хотя бы, как называется планета. Для него Шатранг – одна большая лаборатория: если закроется ИАН, остальное уже не будет иметь значения. Если что, он огорчится за меня и за других знакомых шатрангцев… но, по большему счету, ему все равно.

– Да, пожалуй, ты права, – после секундного размышления сказал Давыдов. – Что ж… Результаты нашего с медиками шаманства можно всегда поставить под сомнение, поскольку реконструкция получается довольно условная. Собственно, они, в любом случае, недостаточно достоверны и имеют только вспомогательное значение.

– Не обязательно ничего скрывать или ставить под сомнения. Я лишь хотела, чтобы ты знал всю картину. Мне не верится в самоубийство: Денис не навредил бы общему делу по личным причинам; это было бы ниже его достоинства. Даже нам с тобой он вряд ли пожелал бы пропасть пропадом, как бы ни был сердит. – Абрамцева подавила вздох. – Он был гордым, сложным человеком, но никак не слабовольным честолюбцем, способным из-за уязвленной гордости озлобиться на весь белый свет. Хотя об этом уже стали забывать.

– Проклятье, нельзя же просто валить все на него! – Лицо Давыдова исказила мучительная гримаса: в ней было что-то по-детски потерянное и беспомощное. – Это просто подло! Дэн недолюбливал Шатранг, но выбирая между своей или чьей-то репутацией и целой планетой, он никогда не выбрал бы репутацию. Но я не он. Я так не могу! Нельзя человека, который десять лет отдавал ИАН-у все силы и рисковал жизнью вот так взять и обвинить бог знает в чем, из-за того, что у него не было на пальце кольца! Пусть Смирнов сколько хочет считает, что я просто пытаюсь очистить свою совесть – я не могу так… это не правильно. И доверять Птице больше не могу, пока не выясню в точности, что там на самом деле произошло. А удастся ли это выяснить, или мы так и будем довольствоваться догадками? Сам я с ней управлюсь, но мне ведь теперь обучать других. Я должен принимать решения и подавать пример, должен как-то заменить им Абрамцева. Но я не он, и я не знаю, что делать. А если, как ты говоришь, Каляев прикроет ИАН и Шатранг пойдет под терраформирование, чем нам предстоит заниматься – руководить эвакуацией? Лучеметами будем загонять местных в катера? Проклятье, не могу не думать – что было бы, сиди тогда я в кабине. Возможно, так было бы лучше для всех...

– Слава!..

– Прости, – хрипло сказал Давыдов, опомнившись. – Прости, я не должен был вываливать на тебя… Прости, – прошептал он, обнимая ее. – Слишком много всего…одновременно. Это все от нервов; забудь.

– Давно ты спал последний раз, по-человечески, дома в кровати, а не на кушетке в подвале?

– Не так уж давно.

«По меньшей мере, дня два-три назад», – подумала Абрамцева.

– Приезжай вечером ко мне, – поддавшись порыву, сказала она, не вполне уверенная, для кого просит – для себя или для него.

– У твоих соседей это может вызвать вопросы.

– Пусть соседями подавится Дракон! У меня больше сил нет смотреть на головизор и хлебать разбавленный бренди: наш дом даже для двоих был слишком большим. Я там с ума схожу. А ты сводишь себя с ума здесь, и это пугает меня еще больше… – Она сжала его плечи. – Ты не Денис, и никто не ждет, что ты его заменишь. Его никто не заменит: он был один в своем роде. Но даже Абрамцев верил в твои способности: иначе, зачем бы он звал тебя сюда? Только ты сам в себя не веришь. Это главный твой недостаток.

– Не думаю.

– Приезжай после совещания у Смирнова. И привези еще бренди. К Дракону все эти разговоры! Напьемся по-черному, побудем хоть немного нормальными людьми. – Абрамцева коснулась губами его небритой щеки и отстранилась: на лестнице послышались голоса. – А потом я прослежу, чтобы ты проспал хотя бы шесть часов кряду. Ты нужен мне и Смирнову живым и вменяемым, Давыдов. Не спорь.