Страница 45 из 59
Черчилль многое бы отдал за возможность участия в Суданской кампании, но на тот момент это действительно было невозможно. Хотя он и отказывался это признать. В его богатом словарном запасе слово «невозможно» занимало настолько низкое место, что о нем он практически не вспоминал. Не имея еще достаточного влияния в обществе, Черчилль обратился за помощью к своей матери. «Ты даже не можешь себе представить, насколько невыносимой представляется мне жизнь, когда происходит столько событий». Он попросит ее оказать ему повсеместную помощь: ни одна возможность не должна быть упущена, ни один шанс не должен остаться неиспользованным165.
Подобная просьба очень характерна, поскольку знаменует изменение характера отношений между леди Рандольф и ее Уинстоном. По признанию самого Черчилля, отныне они больше напоминали сестру и брата, чем мать и сына. Дженни превратилась в его «рьяную союзницу, направлявшую свою безграничную энергию и огромное влияние» на поддержку его планов и отстаивание его интересов166. Она верила в его будущее, верила, что он добьется успеха, верила в его звезду167, гордилась его «великими и внушающими любовь» качествами168. Ради своего сына «она нажимала на все рычаги, тянула за все нити, не оставляла на месте ни одного камня»169.
Она стала его наперсницей, единственным человеком, которого он любил и которому доверял, единственным созданием, которому он мог изливать свою душу и с которым делился своими сокровенными мыслями, желаниями и планами. Он нуждался в ее письмах, как в глотке свежего воздуха, призывая не жалеть на них времени, сил, чернил и бумаги, убеждая ее, что каждое ее «слово будет оценено высоко»170. «Ты не имеешь ни малейшего представления о том, что твои письма значат для меня», – писал он ей из Индии171.
Влияние леди Рандольф в этот период трудно переоценить. Она активно способствовала становлению личности старшего сына; развивала его ум беседами и перепиской; указывала ему направление для дальнейшего самосовершенствования; заводила знакомства, которые должны были способствовать его будущему. Она воспринимала его как равного. Как с равным она разбирала с ним последние политические новости; как с равным она выслушивала его точку зрения, вступая при необходимости в спор; как с равным она оценивала его амбициозные стремления.
Она с нетерпением будет ожидать того времени, когда Уинстон решит уйти из армии ради политики, заявив сыну, что ее «политическое честолюбие будет всецело сосредоточено» на нем172. Она мечтала стать супругой премьер-министра, не зная, что ей суждено стать матерью премьера. Также ей не дано было знать, что путь на Даунинг-стрит окажется долгим и извилистым, включающим не только головокружительные подъемы, но и отрезвляющие падения. На этом пути будет много этапов, один из которых начался в сентябре 1896 года.
Одиннадцатого числа на борту «Британии», вмещавшей тысячу двести человек, лейтенант[39] Черчилль вместе со своими однополчанами покинул Саутгемптон, чтобы направиться в Индию. «Корабль – комфортабельный, еда – хорошая, погода – превосходная», – напишет он спустя неделю путешествия, проплывая между Мальтой и Александрией173.
Через несколько дней «Британия» войдет в Порт-Саид – «грязное, запущенное и неинтересное место». Купив у местных торговцев восемьсот сигарет, Черчилль отправит их своей матери в Лондон174. Также он приобретет несколько фотографий Суэцкого канала, которые пошлет брату Джеку, чтобы он их обрамил175.
Заниматься на борту «Британии» было нечем, поэтому основное внимание Черчилля было приковано к бытовым мелочам. При подходе к Индии пассажирам раздали перечень предметов, подлежащих декларированию и облагаемых ввозной пошлиной. Перечень оказался достаточно подробный и длинный. Платить пришлось за многое, даже за лошадиные седла. Черчилль был возмущен: «Я считаю, что облагать налогом государственных служащих, направленных в Индию по распоряжению правительства, бесчестно и постыдно. Какое конституционное право имеет индийское правительство облагать налогом европейцев, которые не принимали участие в голосовании по принятию этих налогов? Это противоречит фундаментальному принципу любого правительства: „Нет представительства, нет налогов“»176.
В остальном, молодой офицер коротал время за игрой в шахматы, которые счел «более дешевым и более занимательным» увлечением, чем карты177. Он даже вышел в полуфинал турнира, организованного на корабле.
Впервые Уинстон обратился к «игре королей» во время учебы в Брайтоне. Он попросил прислать ему шахматную доску, только не в стандартную черно-белую клетку, а с красно-белыми полями178. Вполне возможно, что в тот момент он больше руководствовался желанием отличиться (отсюда и требование к необычной расцветке полей), чем стремлением погрузиться в эту чудесную развивающую игру, которой наслаждались многие великие люди.
Сохранились свидетельства, что впоследствии Черчилль не раз возвращался к шахматам. Он увлекался ими в Хэрроу179, играл в них в плену в Южной Африке180, играл со своим двоюродным братом, 9-м герцогом Мальборо181, с собственным сыном182, а также с победительницей чемпионата Британской империи по шахматам среди женщин 1933 года мисс Фатимой (1914–?)183. У Черчилля любовь к шахматам была наследственной. Лорд Рандольф активно увлекался этой игрой в молодости. Он основал в Оксфорде Шахматный клуб, брал уроки у вице-президента Британской шахматной ассоциации Иоганна Германа Цукерторта (1842–1888) и даже играл с Вильгельмом Стейницем (1836–1900), первым чемпионом мира по этому виду спорта. Хотя Стейниц играл одновременно на шести досках и вслепую, он победил Черчилля-старшего на тридцать третьем ходу184. В 1877 году они снова встретятся за шахматной доской в Дублине, однако результат встречи не сохранился185.
После двадцати трех дней плавания «Британия» бросила якорь в Бомбее, подняв, согласно Черчиллю, «завесу над тем, что вполне могло сойти за другую планету»186. Ему не терпелось поскорее соприкоснуться с новым миром. Настолько, что во время высадки, торопясь, он вывихнул себе плечо187. Эта травма станет хронической и будет периодически напоминать о себе в течение жизни, требуя лечения188. Помимо бытовых неудобств из-за травмы Черчиллю пришлось ограничить свою активность в поло, а также полностью отказаться от тенниса. Однако эта же досадная травма увеличит шансы будущего политика на спасение, когда во время битвы при Омдурмане он будет вынужден отказаться от привычного палаша, предпочтя ему более эффективный десятизарядный маузер модели C96. У Черчилля на этот счет была даже своя теория: «Когда одолевают напасти, не следует забывать, что они, быть может, уберегают от чего-то похуже, и какая-нибудь чудовищная ошибка порой приносит больше благ, чем самое разумное, по мнению многих, решение. Жизнь – штука целостная, и удача тоже на части не делится»189.
Что касается удачи, то, по словам сына Черчилля, Уинстону не везло по мелочам190. В декабре 1896 года он повредит колено. В феврале следующего года получит сильный ожог лица – результат длительного нахождения под солнцем. Еще через месяц сильно ушибет руку, упав с пони. Потом попадет под неожиданный обстрел. Пуля, ударившись о стальную мишень, разорвется и рикошетом отлетит в его сторону, задев одним из осколков руку191. В 1899 году, перед ответственным турниром по поло, Черчилль свалится с лестницы в доме сэра Пертаба Сингха (1845–1922), регента в Джодпуре, вывихнет плечо и растянет связки голеностопных суставов на обеих ногах.
Опасности мирной жизни будут преследовать политика и дальше. То он неудачно упадет с лошади в Англии, то попадет под автомобиль в Америке. В годы Второй мировой войны Черчилль чудом избежит гибели от рук собственного телохранителя Вальтера Генри Томпсона (1890–1978). Во время одного из путешествий на поезде Вальтер решит почистить оружие, которое случайно выстрелит. Пуля насквозь пробьет стену и попадет в купе премьер-министра. Того не окажется на месте.
39
Черчилль был повышен в звании 20 мая 1896 года.