Лондон: Бегство из ада

– Обыкновенном. Воет, рычит и дает понять, что когда-нибудь найдет и заберет опять, потому что на мне стоит его отметина, и я теперь будто бы принадлежу ему.

– Как это, дает понять? Говорит, что ли? – спросил кто-то насмешливо.

– Нет, не говорит, – спокойно ответил Пицца. – Просто смотрит в глаза и все становится ясно. И я знаю – когда-нибудь он меня заберет. Я теперь все время его жду.

Все поежились, представив себя на месте Пиццы.

– Отравил он тебя, – сделала вывод женщина. – К доктору тебе надо.

– Был уже, – махнул тот рукой. – Говорит, здоров я. Все показатели согласно возрастной норме. Никаких отклонений. Бессонница только меня мучает. Усну и скоро вой этот слышу. Я тогда просыпаюсь и уже второй раз заснуть не могу. Разве что под утро немного.

– Но ты ведь больше его не встречал?

– Нет. Но в том тоннеле бывал, где все произошло. Один пошел, хотя и страшно было.

– Зачем один-то?

Рассказчик вздохнул.

– Увидеть его хотел.

– Для чего?

– Сложно сказать. Тянет меня туда. Убить его хотел, если вдруг появился. Или чтобы он меня убил.

– А если бы он тебя опять сгреб и поволок?

– Тогда я бы просто подорвал себя. Я теперь гранату с собой постоянно ношу.

Все молчали.

– Сходи к гадалке, сними порчу, – посоветовала торговка.

– Знать бы еще хорошую, – вздохнул Пицца.

– На "Марбл Арч" по красной линии одна живет, – сказала женщина. – Ох, и сильная, говорят, ведьма!

– Будет время, загляну, – пообещал рассказчик. – Только предчувствие у меня такое, что мы с ним раньше встретимся. И еще есть одна странная вещь.

– Какая?

– Кажется мне, что я знал его раньше.

– Когда это, раньше?

– Не знаю, может, в прежней жизни.

– Когда ты был монстром? – пошутил кто-то.

– Или когда он был человеком, – ответил рассказчик.

– Чушь! – безаппеляционно заявил раньше молчавший мужчина, похожий на школьного учителя. – Переселения душ не бывает. И люди в монстров не превращаются в течение одной жизни. Многое случалось, но такого – нет.

– Так и монстров некоторых раньше тоже не было, – возразил другой. – Они появляются по ходу и становятся все злее и агрессивнее. Только человек не меняется.

– Меняется, – встрял еще кто-то, – он тоже все злее и агрессивнее становится.

– Но шерстью не обрастает, – возразили ему.

– Погоди, покроется еще и шерстью, недолго ждать осталось.

– Типун тебе на язык!

– Тебе типун! – огрызнулся тот. – Это, может, и неплохо было бы – в шерсти ходить.

– Чем это, неплохо?

– Да тем – мы смогли бы наружу подняться. Они радиации не боятся и мы не боялись бы.

– И сцепились бы монстры с монстрами, – сказала женщина.

– Мы победили бы, – уверенно заявил сторонник шерсти. – Люди всегда зверье побеждают, потому что умные. Если только живут с ними в одной среде.

– И ты бы согласился быть покрытым шерстью, иметь клыки и, вообще, потерять человеческий облик? – спросила женщина.

– Не знаю. Если бы всем такое, то и я не против.

– А я – нет.

– Дело твое, – безразлично ответил тот. – Но только тогда не жалуйся, если наши пути пересеклись бы.

Женщина покосилась на него и на всякий случай немного отодвинулась.

10

Впереди показалась станция "Грин парк" линии "Джубили". Все тут же забыли о рассказчике и потянулись к своим тюкам. Ник ступил на платформу, оглянулся в последний раз на попутчиков, чтобы получше их запомнить, и заторопился по своим делам.

Как и все торговые станции, "Грин парк" была ярко освещена кварцевыми лампами. Электричества здесь не жалели, потому что пошлины с торговцев и транзитеров позволяли за него платить. Старики говорили, что на самом деле освещение было не таким уж ярким, а оставалось лишь на прежнем уровне, обычном до Катастрофы, но в сравнении с другими станциями, экономившими на свете, оно казалось ослепительным.

Ник знал, что электроэнергией метро питалось из двух источников. Главным был силовой кабель от атомной электростанции Хартлпул (Heartlepool), где уцелевшие реакторы каким-то чудом продолжали еще работать. Специалисты говорили, что их хватит еще лет на десять-двадцать, пока не выгорят топливные стержни. Пока все пользовались ею бесплатно.

Кроме того, местные умельцы из подручных материалов – разобранных поездов и станционных механизмов – монтировали на подземных реках, которые буквально пронизывали почву Лондона, мини-электростанции. Вода вращала лопасти турбин, давая ток, которым их владельцы пользовались сами, а излишки продавали соседям.

Электроэнергия с АЭС поначалу не была дармовой. Ближайшая к распределительному щиту станция "Килбурн-парк" линии "Бэйкелу" поставила пост у рубильника и объявила его своей собственностью, угрожая за неуплату отрубить свет всему метро. За этот кабельный коллектор и обладание рубильником прошла целая серия войн. Различные линии отряжали туда экспедиционные корпуса и через верх, и под землей – сквозь метро и канализационные коллекторы. Бои велись долгие и кровопролитные. А закончилось все тем, что кабель был объявлен общей собственностью и за электричество, поступающее по нему, платить перестали, но каждой линии, в зависимости от количества станций и численности населения, были установлены лимиты потребления, сверх которых надо было платить. Деньги шли на поддержание кабеля в рабочем состоянии и его охрану. Служить в сводном миротворческом отряде, охранявшем электрический кабель, было

завидной работой, о которой мечтал едва ли не каждый мужчина в метро – тихо, спокойно и плата хорошая. Жители метро шутили, что "мирный атом" продолжает подпитывать тех, кого не добил военный.

Но энергии от АЭС все равно на всех не хватало. Потребление росло, потому что становилось все больше технических устройств, изготавливаемых технарями, а поступление электричества по неизвестным причинам постепенно снижалось. Поэтому энергия от самодельных турбин на подземных реках была далеко не лишней. Стоила она, в отличие от атомной, дорого из-за высоких издержек при ее производстве, но кому надо было, те покупали. В основном это и были торговые станции.

Ник прошелся по рядам, приглядываясь к народу. Он надеялся, что где-то здесь, среди ярмарочной толчеи, может оказаться и Крюк со своими двумя подельниками. Ник надеялся, что троицу бандитов, благодаря характерным повадкам этой публики, будет несложно выделить среди простого народа, а уж там он сумеет рассмотреть, у кого нет мизинца на левой руке или на чьей шее сидит татуированный паук.

Бандитов по трое не попадалось и его внимание постоянно отвлекалось на всякие второстепенные вещи. На жителей тихих окраинных станций праздничная атмосфера ярмарки с толкотней, балаганами, шумом всегда оказывала магическое действие.

Впереди раздались звуки музыки, образовалась толпа, Ник пробился в первые ряды. То, что он увидел, заставило его вздрогнуть. Музыканты в точности походили на тех уродов, которых он когда-то видел в развалинах музея "Хочешь верь, хочешь – нет" на площади Пикаддили, когда еще учился в сталкерской школе на расположенной под ней станции "Пикаддили сэкас". Только те были неподвижными и покрытыми пылью, а эти вполне себе живыми. Трехметровый сутулящийся гигант играл на контрабасе, карлик, сидящий в клетке, барабанил палочками по ее прутьям, трехногий красавец в полосатом костюме апельсинового цвета и светлой ковбойской шляпе, сидя играл на банджо и пел, а женщина с невероятно длинной шеей, унизанной кольцами, пела и проводила по кольцам барабанными палочками, от чего те издавали мелодичные переливы.

В паузах между песнями артисты общались со зрителями, шутили о том, что сегодня прекрасная погода, и спрашивали, что еще те хотят услышать. Народу вокруг было много. Люди заказывали разное – от песен "Биттлз" до классики, но музыканты брались исполнять далеко не все. Лучше всего им удавалась сладенькая попса с женскими голосами.