Лондон: Бегство из ада

– У меня там сын, – сухо ответил Шкипер.

Все случилось, как Шкипер и говорил. Когда Крюк выломал дверь и добрался до своего автомата и пистолета, армейский японский джип Шкипера уже едва виднелся на дороге. Стрелять по нему не имело смысла.

Крюк долго искал убежище, о котором говорил Шкипер, но так ничего и не обнаружил. Немногочисленные местные жители, сидящие по подвалам и деградировавшие от радиации, не смогли рассказать ему ничего интересного. А некоторые проявляли открытую агрессивность и бросались на него. Пришлось парочку пристрелить.

После нескольких лет поисков, Крюк раздобыл себе почтовый бронированный фургон, в котором раньше перевозили деньги, набил его отнятыми у фермеров дробовиками, и добрался-таки до Лондона. Там он, не будь дурак, за стволы выправил себе новые документы и осел окраинной станции "Арчвэй" черной линии, через одну от которой тоннель выходил на поверхность. Особо не светился, потихоньку разнюхивая, то, что его интересовало.

Вскоре обнаружилось, что его никто не разыскивал. Шкипер по непонятной причине Крюка не сдал и о найденном убежище тоже не рассказал. То ли поумнел, то ли блефовал тогда.

Крюк издали следил за его судьбой, а когда Шкипер погиб, окончательно решил, что бояться ему больше нечего, переселился ближе к центру и стал жить под своим настоящим именем. Любопытным, которые его помнили, он объяснил, что долго жил в одном из провинциальных замков, женился там, а когда на замок напали кочевники и перебили большую часть его жителей, а остальных угнали в рабство, ему удалось бежать и добраться до Лондон.

– Все-таки, – говорил Крюк, – несмотря ни на что, безопаснее, чем в столичной подземке, нет больше нигде. Больше людей – больше возможностей, – повторял он в таких случаях услышанную от кого-то поговорку, вкладывая в нее свой особый смысл.

Дела его шли ни шатко, ни валко. Он старел, и вылазки на поверхность уже не приносили прежней добычи. Налеты на караваны тоже усложнились, поскольку торговцы стали нанимать большую охрану, и нападать сделалось себе дороже.

В последнем таком налете профессиональные коммандос, охранявшие караван, изрядно потрепали банду Проповедника и оставили ее без добычи. Досталось и Крюку. Зализывая раны, он слушал опять всплывшие байки про подметро и про то, что у них кончаются припасы, и они ищут возможности куда-нибудь переехать. Один из рассказчиков божился, что лично знает человека, чей шурин поддерживает отношения с охранником подметро, поставляя ему малолетних проституток. От того, мол, и исходит эта информация.

Крюк и вспомнил о карте Шкипера. Того уже нет, но у него остался щенок, который, должно быть, стал уже взрослым. Прихватив с собой двух подельников, Крюк наведался на родную станцию Шкипера. Сына его они не застали, однако перехватили в тоннеле шурина, возвращавшегося с грибной плантации. И все получилось как нельзя лучше – после пары часов «уговоров», на которые Мокрый, подручный Крюка, был большой мастер, шурин, которого звали Санжит, карту отдал. Ту самую, большую, как простыня в разложенном виде. Крюк помнил ее хорошо и руку Шкипера в карандашных заметках узнал тоже. Не рассматривая ее особо, Крюк сунул карту в планшет и дал ходу.

Теперь у него были две возможности – отправляться осваивать убежище самому или же продать информацию, как он и обещал посреднику, в подметро, заломив немалую цену и место в привилегированном сообществе. Что предпочесть? Этот вопрос и мучил его в последнее время.

Если двинуться одному или даже с бандой, всегда могут найтись враги, которые захотят их оттуда выбить. Да и в банде, попавшей на изобилие, может обнаружиться человек, который захочет его сместить. Все будет очень неустойчиво.

Но и продажа карты выглядела не так уж однозначно. Где гарантии, что посредник действительно из подметро, а не мошенник? Где доказательства того, что подметро вообще существует? Подметро как царство небесное – никто его не видел, но все верят. Что же делать?

Крюк опять посмотрел на спящих сообщников, осторожно открыл планшет и засунул туда руку. Карта была на месте. Сокровище, если верить покойному Шкиперу. Но только он сам почему-то им не воспользовался. Шкипер, конечно, был немного не от мира сего, в том смысле, что мало интересовался деньгами, но не до такой же степени, чтобы упустить свой шанс. Что его все-таки удержало?

Сын Шкипера тоже беспокоил Крюка. По слухам, тот был сталкером и слыл отчаянным малым. Что, если он кинется в погоню за отцовским наследством? Хорошо еще, если один, тогда с ним справиться будет нетрудно, но он ведь может собрать и команду. Черт, одни проблемы! Впрочем, это нормально – жизнь, вообще, состоит из проблем, и они кончаются вместе с ней. И если у тебя есть проблемы, значит, ты еще пока жив.

"Ладно, чего гадать? – подумал Крюк, чувствуя, как сон начинает его одолевать. – Завтра выступим в путь, по ходу все и решу". Он повернулся набок и захрапел. Крюк не заметил, что все это время за ним сквозь неплотно прикрытые веки наблюдал Мокрый, получивший кличку за длинные сальные волосы, всегда казавшиеся влажными. Мокрый еще некоторое время думал о своем, но и его сморил сон, и вскоре вся троица храпела и сопела у потухшего костра.

7

На следующий день рано утром Ник отправился в путь. Платформа опять заросла корнями, но в тоннеле было свободно – его надежно защищали чугунные тюбинги. "Надо было заглянуть в медпункт попрощаться с Кэтрин, – подумал он, но тут же отбросил эту мысль. – Кто я ей и кто она мне? Обойдется"

Метрах в двадцати от станции в тоннеле стоял дозор – трое бойцов с автоматами, в касках и бронежилетах. Поперек рельсов лежали несколько мешков с песком.

– Далеко собрался? – спросил по-приятельски командир дозора, сосед Ника.

– На "Бонд-стрит", – неуверенно ответил Ник.

Он не знал, куда на самом деле заведет его дорога.

– Удачи! – напутствовал тот.

Слабый луч фонаря с подсевшей батарейкой едва освещал рельсы, но он был Нику почти не нужен. В тоннеле трудно заблудиться, можно только упасть, но тому, чьи ноги привыкли перешагивать со шпалы на шпалу, и это не грозит.

Станция скрылась за плавным поворотом, он выключил фонарь и пошел в полной темноте.

– Эй, Ник, подожди! – донесся сзади знакомый голос.

Он чертыхнулся. Попутчик сейчас были ему нужен меньше всего. Станет болтать, отвлекая внимание и сбивая с мыслей, не заметишь, как пропустишь что-нибудь важное.

Он включил фонарь и оглянулся. Придерживая болтающийся обрез дробовика, с подозрительно худым рюкзаком за плечами к нему торопился Шустрый. Ник сплюнул. Он не любил этого суетливого типа, вечно старавшегося угодить начальству. На станции тот был непонятно кем. К фермерам, разводившим в дальнем техническом тупике свиней, и выращивавшим грибы и другие растения при свете кварцевых ламп, он не относился. Не работал он и в мастерских по починке огнестрельного оружия, которыми славилась станция. В охрану периметра его тоже не взяли, всего лишь привлекали иногда к дежурствам, когда не хватало людей. Даже торговца, бесконечно снующего по подземке с набитым всяким барахлом рюкзаком из него не вышло. Шустрый брался за все, но любое дело ему быстро надоедало, и он принимался за что-нибудь другое. Не стал он осваивать только ремесло сталкера из-за его опасности.

Когда пробовать стало больше нечего, его приютил станционный плотник, у которого он был на подхвате, если требовалось починить чью-нибудь деревянную хибару, используя трухлявые доски от другой. Плотник называл это «сделать из дерьма ромашку». Также Шустрый часто бегал с поручениями от станционного начальства на другие станции, и за это его за глаза называли «чиновником по особым поручениям».

Зарабатывал на всем этом Шустрый немного, но жил, как ни странно, не бедствуя. Ник подозревал, что тот, часто бывая на других станциях, доставляет оттуда дурь и приторговывает ею среди желающих расслабиться. Но делает это не сам, а через шестерок, по причине чего он никогда не был пойман с поличным. В его хибаре даже устраивали пару раз обыски, но ничего не находили. Подозревали, что Шустрый прячет дурь в тоннельных тюбингах, но разве там обнаружишь? Наверное, кое-кто из охраны периметра был с ним в доле, потому что в одиночку заниматься такими делами было бы невозможно.