Страница 3 из 12
– Захмелеешь, уснешь… Отметим помолвку.
– Какую помолвку? – не поняла мать.
– Кирюша так сказал. Празднуем, мол, нашу помолвку. Вот и отметим без него.
– А недорого?
– Что?
– Помолвка. Пригласи он гостей, еще на большее влетели бы.
– Слава богу, не пригласил. – Круглова достала из буфета два граненых бокала, наполнила их. – Не обижайся на меня, что я такая дура.
– Дура, – согласилась мать.
– Какую родила.
– Я такая же.
– Вот за это и выпьем.
Чокнулись, мать стала морщась пить, отставила недопитое.
– Кисляк.
– Потому что не умеешь пить, – со знанием дела произнесла Надя. – Нужно подержать во рту, потом вот такими глоточками.
– Вертожопый научил?
– Можно подумать, сама ни в чем не разбираюсь.
– Говорила тебе, не верь ему. Не послушалась. Теперь вот плати за вашу помолвку. Где такие деньги взять?
– Заработаю.
– Где?.. Как? В своем магазине, где на квартплату еле хватает?
– Ты тоже не без дела сидишь. Вместе накопим… Сказали, два месяца погашения.
– Ну да!.. Я – горбатиться, а ты будешь помолвки устраивать! Еще какого-нибудь алюрника приведешь!
– По-твоему, я должна сидеть и ждать, когда меня, такую принцессу, заметят и сразу в ЗАГС поведут?.. В девках так всю жизнь и прокукую.
– Лучше в девках, чем с прохиндеем!.. Вон я с твоим отцом сколько маялась? Пять лет, и что?!. Пропил все до копейки, чуть по миру не пустил. Слава богу, нашла силы, одумалась, выперла паразита, тебя на ноги поставила.
– Ага, на ватные! Не идти и не бегать. Только стоять.
– А чего не так? Образование получила, на работу устроилась. И не просто продавщицей, а кассиром. Сиди себе, щелкай по клавишам, считай денежки… Не то что ящики с утра до вечера таскать да метлой махать!
– Мам, хватит!.. В голову уже ударило, что ли?
– Ударило. Хоть и кислое, но крепкое. – Мать открыла один из пакетов, вытащила сыр и нарезку, положила на тарелку. – Закуси, а то тоже захмелеешь.
– Не хочу, не лезет. – Круглова все-таки отщипнула крохотку, пожевала. – Чего завтра на работе скажу? Девки засмеют.
– Не говори. Скажи, сама выгнала.
– Не поверят. Во-первых, деньги нужно взять авансом. Мы ж без копейки. А во-вторых, таких не гонят. Красивый, статный, воспитанный… Барин.
– Не пара. Не пара он тебе, дочка. Сразу сказала. Он ведь, гадость, всю квартиру своим одеколоном завонял!
– Разве не понравилось?
– Понравилось!.. Только где ты такой одеколон теперь купишь? Все время будет в носу об этом паразите напоминать.
– Ничего, мам… Главное, не падать духом. Я еще такого приведу, глазам не поверишь.
– Да не приведи Господи, – перекрестилась мать. – Второго такого точно не выдержим, – широко зевнула. – Пойду спать, завтра в половине шестого вставать.
Утром Круглова выбежала из подъезда, увидела мать, выгребающую мусор из бачков, направилась к ней.
– Все, мам, пошла.
– Голова болит, – пожаловалась мать. – Зря пила эту бурду.
– Вот цитрамон. – Дочка достала из сумки пластинку, выковыряла таблетку. – Сейчас пройдет. А лучше всего, поспи.
– Сама как?
– Нормально. Опаздываю.
К ним подошла высокая ухоженная дама, обратилась к матери:
– Клава, у меня в квартире две коробки из-под телевизора, вынеси их, пожалуйста. Я заплачу.
– Конечно, Вера Ивановна.
– Вот, держи. – Дама протянула дворничихе сто рублей.
– Спасибо.
Когда дама ушла, Надя прошипела:
– Не позорься!.. Какие-то копейки сует!
– Тебе как раз пригодятся. – Мать силой сунула ей купюру. – Не унижайся и не жалуйся. Будь гордой… Как-нибудь выкрутимся.
– Ты у меня лучшая. – Круглова чмокнула мать в лоб и поспешила со двора.
Подружки по работе, двадцатилетняя красотка Ксюшка и сорокалетняя унылая Ирина, смотрели на Надежду с плохо скрываемым удивлением, недоверием и завистью.
Стояли в подсобке, заставленной ящиками, коробками, мешками, Ксюшка все время поглядывала на себя в зеркало, висевшее на стене, Ирина втихаря курила.
– Ну и чего? – первой не выдержала Ксюшка. – Правда, что ли, отшила?
– С ходу!.. Пришли в ресторан, заказали по полной программе, выпили вина… Между прочим, бутылка четыре тысячи!
– Чего такое дорогое? – не поверила Ирина.
– Не я заказывала, Кирилл.
– А кто платил?
– Никто!.. Я психанула, он обиделся, тут же слинял.
– Счет, конечно, принесли тебе? – с усмешкой уточнила Ксюшка.
– Кому ж еще?.. Конечно, мне.
– Ну и кому платить? – мрачно спросила Ирина.
– Не решила еще!.. Написала заявление в полицию, пусть найдут урода, он заплатит.
– Ага, такой заплатит. На твоих похоронах.
– Все равно разыщу.
– Сколько насчитал официант?
– Какая разница?
– Сколько?
– Много. Почти пятнадцать тысяч.
– Ну Круглова, – присвистнула Ирина. – Влипла. Причем по полной!.. Больше половины зарплаты. Где деньги брать будешь?
– У матери!.. У нее есть заначка.
– А если не даст?
– Возьму аванс.
– Кто тебе его даст? Выручка вон совсем никакая. Народ перестал ходить в магазин. Одни пенсионеры за хлебом и молоком.
– Поговорю с Михалычем, объясню.
– Этот боров тем более откажет. Или заставит в две смены горбатить. Жлоб еще тот. Обратись лучше к Марине Евгеньевне. Хоть и стерва, но бывает душевной.
– Я ее боюсь. Ноги подкашиваются, когда вижу.
– У меня тоже подкашиваются. Но какой-то выход искать нужно?
– Не знаю, – тихо произнесла Надя.
– Темнишь, подруга, – со знанием дела крутнула головой Ксюша. – Наплела полный ящик. Ты че, не соображала, что этот козел заказывал?
– В тот момент не соображала.
– Потому что мозгов нет!.. В полиции была?
– Была. Привезли прямо из ресторана.
– И что сказали?
– Будут ловить.
– С разбега!.. Ладно, после работы поговорим.
В дверях показалась дама сорока с небольшим, голову ее венчала корона вытравленных белых волос, низким голосом поинтересовалась:
– Ну и как долго мы будем здесь языки чесать?
– Все, Марина Евгеньевна, – поспешно ответила за всех Ирина. – Все темы исчерпаны, готовы трудиться.
Девицы уже проскользнули было по очереди мимо начальницы, в последний момент она придержала Надю.
– А ты, Круглова, тормозни. Есть разговор.
Подруги растворились в темноте коридора, Марина Евгеньевна прошла к своему кабинету, впустила туда подчиненную.
Спросила с ходу, без вступления:
– В полиции была?
– Когда? – то ли растерялась, то ли сыграла под дурочку Надя.
– Вчера.
– Была.
– Что будем делать?
– Не знаю… Наверное, писать заявление.
– На увольнение?
– На аванс. В счет зарплаты.
– Во как!.. И кто ж тебе этот аванс даст?
– Наверное, вы, Марина Евгеньевна… Вы ведь добрая.
– Я?!
– Вы.
– Первый раз слышу такую глупость… Ну и сколько ты хочешь?
– Хотя бы тысяч десять. Потом еще.
– Что значит «потом»?
– В следующую получку. Я как раз рассчитаюсь за ресторан.
Марина Евгеньевна села за стол, какое-то время изучающе смотрела на Круглову, потом вдруг стала смеяться.
– Вобще-то, авансы я никому не выдаю. Но тебе дам… И знаешь, почему?
– Наверно, жалко меня?
– Жалко. Потому что месяц назад сама оказалась в такой же истории. Познакомилась с мужиком… на вид вроде приличный… пригласил в ресторан, заказали серьезный стол, поел, выпил, пошел в сортир, и больше я его не видала. Пришлось за все самой платить.
Круглова тоже коротко, в кулачок, хохотнула.
– Оказывается, вы тоже… дура?
– А все бабы – дуры. Особенно когда словоплёт попадается. Развесишь лопухи и слушаешь. Потом очухаешься, башкой вертишь, а он уже за горизонтом. На белой яхте с черным флагом, сволочь. – Начальница выдвинула ящик стола, достала пятитысячную купюру. – Этого пока хватит, чтоб не шиковала. В следующий месяц столько же. Без расписки.