Страница 12 из 16
– Казаки взяли стену, где стоял Бойль, стрельцы и посад-ские изменили, Бойль сейчас прискакал оттуда, – сказал Александр.
Если бы громовая стрела пролетела мимо ушей воеводы, он, верно, не так бы побледнел, как при этом сообщении.
– Но вот посланный Красулина говорит другое, – твердил он, хватаясь как утопающий за соломинку и желая, хоть на минуту, отсрочить страшную весть.
– Красулин сам изменил! – отвечал Александр.
Между тем казак, посланный Красулиным с целью успокоить воеводу, ускакал.
– Боря, мы погибли! – с отчаянием сказал воевода сыну.
На другой стороне города послышались пять выстрелов один за другим, потом все стихло.
– Ясак на сдачу! – раздался крик в войске, и несколько отрядов стрельцов повернули в ту сторону, откуда слышался призыв.
Воевода видел и слышал все.
– Боярин, стрельцы изменяют, – выдохнул, подскакав к воеводе, Фрол Дура.
– Вижу, – отвечал воевода.
– Позволь, воевода, ударить на них с моим отрядом, – сказал Фрол, – они, может быть, вернутся.
– Делай как знаешь.
Фрол развернулся, чтобы погнаться с своими стрельцами за перебежчиками.
– Стой, Фрол Алексеевич, – подошел один стрелец, схватив за повод его лошадь, – вернись назад или спасайся – тебя убьют.
– Что ты говоришь, пусть убьют казаки, на то и бой! Не убьют же меня свои стрельцы? – отвечал Фрол.
– Они-то и убьют. Приказ от Красулина тебя убить после ясака, – отвечал стрелец.
В это время один из его стрельцов, схватив свою пищаль, выстрелил в Фрола. Пуля пролетела около самого уха пятидесятника.
– Видишь, – остерег стрелец, – спасайся.
Фрол не боялся смерти, но ему хотелось подороже продать свою жизнь. Он скомандовал отряду остановиться, но остановилась только половина, остальные ускакали.
Вне себя от бешенства он вернулся к воеводе, ведя за собой два десятка конных стрельцов.
Воевода послал к брату, чтобы тот немедленно соединился с ним. Сам же он также двинулся к Вознесенским воротам. Позади слышался шум. Рать убавлялась с каждым шагом. Стрельцы разбежались по сторонам. Наконец, подойдя к воротам, воевода увидел, что и там не лучше: иностранцы, дворяне, подьячие и несколько стрелецких офицеров выдерживали осаду от стрельцов и посадских, толпясь около князя Михаила Семеновича.
Бутлер и князь Михаил Семенович все еще кое-как держались у ворот. Но вот раздался выстрел – и князь Михаил Семенович упал. Подбежавший стрелец выстрелил в него в упор. Пошла рукопашная свалка.
– Покуда я жив, ты не умрешь, – поклялся Фрол.
Стало светать.
Со стороны города валила густая толпа стрельцов и посад-ских. Их вел сам Красулин. Небольшому отряду воеводы трудно было устоять против такой массы, но бежать было некуда, позади была ограда собора, а впереди и по бокам – смерть. Александр с отрядом Фрола Дуры и несколькими дворянами и Бутлером смело бросился на атакующих и немного задержал их. Нестройная толпа разорвалась – и Фрол, Бутлер и Александр с отрядом очутились позади толпы. Обернувшись, они видели, как остальные защитники воеводы кинулись в собор. Они видели, как один посадский налетел на воеводу и ударил его копьем. Александр с Фролом собрали стрельцов и бывших с ними дворян и вновь пошли на толпу, вновь прорвались сквозь нее, но, оглянувшись, увидели, что защитников осталось еще меньше: только Виовский, Фрол с десятью стрельцами, несколько дворян и Бутлер. Остальных поглотила толпа.
Воевода лежал раненый, перед ним стояли холоп, старик Васька, и сын его Борис. Защитники сомкнулись около воеводы, и старый холоп, некогда нянчивший князя, взял его на руки и отнес в собор. Защитники встали у дверей. Но много ли их было? Всего двадцать человек.
Дальше ограды толпа не пошла, она еще не решалась биться там, где вчера молилась. Защитники перевели дух.
Скоро Александра позвали в собор.
Воевода, лежа на ковре, сказал ему:
– Надень стрелецкий плащ: тебя не все знают. Дойди до митрополита и попроси его сюда. Затем спасайся, боярин, как знаешь, а я уж умру здесь.
Александр вышел.
В ограде шло совещание.
– Что же мы будем делать? – спросил Виовский Фрола.
– Умрем, – отвечал неустрашимый молодой человек.
– Зачем умирать, коли есть средство спастись? – отвечал Виовский.
– Что ж, беги, я тебя не держу, – насупился Фрол. – Кто хочет умереть со мной, у дверей святого храма, – сказал он, обращаясь к защитникам, – оставайтесь, а кто не хочет – уходите, я и один защищать буду. – И он обвел своими черными глазами защитников.
– Мы с тобой, – отвечали четыре стрельца, два дворянина и два стрелецких десятника. Бутлер и Виовский с остальными ушли.
Александр, накинув плащ Фрола и взяв брошенную им в ограде лошадь, через заднюю калитку выехал из ограды.
У дома митрополита все было тихо. Мятежники еще не нападали на дома. Проворный служка скоро доложил митрополиту о гонце воеводы. Митрополит сам вышел на крыльцо.
Выслушав страшную весть, старец возвел глаза к небу.
– На Тебя единого вся надежда, – сказал он. – Ты, отец Федор, и ты, Петр, – продолжал митрополит, обращаясь к сопровождавшим его ключарю Негодящеву и писцу Злотареву, – идите в палаты воеводы и перевезите княгиню с сыном сюда, ко мне, а я пойду в собор и сейчас вернусь.
И старец один пошел к собору. Александр хотел ехать следом за ним.
– Гряди с миром и спасайся сам, мне проводников не нужно, – сказал митрополит, – теперь оружием не спасешься. – И он оградил крестным знамением Александра.
«Все погибло, – подумал Александр, – остается одно – спасаться», – и помчался к своей квартире.
– Что ж, я не бежал с поля битвы, я не изменник, – говорил он сам с собой, – воевода сам меня уволил. Конечно, можно было умереть подобно Фролу, но к чему приведет эта безумная храбрость? Я могу еще быть полезен, уехав из Астрахани, я сообщу весть верховым городам. Это будет гораздо лучше и полезнее, чем защита собора.
Проворно вбежав в незапертые двери, он встретил Ивана.
– Беда, Ваня, – сказал он, – воевода убит, стрельцы измени-ли, осталось одно – бежать, подавай скорее казацкое платье.
– Да как ты проберешься, боярин? – ворота заперты.
– Их скоро отопрут, – отвечал Александр, быстро надевая казацкий казакин и привешивая саблю.
Через десять минут Александр совершенно преобразился. Это был не драгунский подполковник, а казак. Борода была острижена и длинные усы падали на грудь. За узорчатый пояс были заткнуты два пистолета в серебряной оправе. Длинная казацкая сабля звенела по полу. Высокая баранья шапка с красным верхом ухарски надета набекрень.
– Кажется, все, – сказал он. – А ты что же не одеваешься? – обратился он к Ивану. – Я добыл и третью лошадь.
– Мне-то почто же, боярин, меня не тронут, я не боярин.
– Но ты убежишь с нами.
– Нет, боярин, я останусь, там, на стругах, слышь, царевич сам приехал, так надо взглянуть на царевича, послужить и ему, батюшке.
– Так ты хочешь перейти к Стеньке? Вот не ожидал! Остается одно, выдай уж меня ворам, – с горечью сказал Александр.
– Боярин, я твоею милостью доволен и тебя не продам ни за что. Я все сделал для тебя и готов помогать, но супротив царевича идти воевать не хочу, – с чувством проговорил Иван.
– Так тебе можно еще верить и приказывать, Ваня?
– Можно, боярич, я готов тебя спасать.
– Так вот полное казацкое платье и вооружение, возьми его, захвати еще два кобеняка – и пойдем к панне Анжелике, а после я тебя держать не буду.
– Идем, боярин, – отвечал Иван.
– Ну, едем, лошадей запри на всякий случай, да где хо-зяин?
– Не знаю, он ушел.
Они вышли.
Заря тонкой полоской загорелась на востоке. Как хороша летняя утренняя зорька, но не на радость занималась она над Астраханью. Астраханцы не спали эту ночь, но ни один из них не любовался утренней зарей – не до того было. Жители, которым нечего ждать добра от казаков, бежали в соборную церковь или хоронились дома; но это было ненадежно. Соборная церковь обещала также мало спасения: защищал ее только Фрол, но «на людях и смерть красна», говорит пословица, и русский народ крепко держится этой пословицы…