Страница 6 из 15
– Руби, оттягивай! Руби, оттягивай! Оттягивай обратно! Говорят же тебе, осел: ударил саблей и сразу оттягивай!
По ученику – крепкому крестьянскому парню – видно было, что он новичок в солдатском деле. Добо определил его в отряд кашшайцев только потому, что жаль было ставить молодого силача к пушкам.
– Учит их Хегедюш, – сказал Добо, – лейтенант кашшайцев. Славный, умный человек.
И он крикнул отряду:
– Если вам что-нибудь непонятно, спросите господина лейтенанта!
Парень опустил саблю и, взглянув на Добо, спросил:
– Я в толк не возьму, господин капитан, зачем надо оттягивать саблю?
– Господин лейтенант объяснит тебе.
– А для того надо саблю оттянуть, сапог, – сердито ответил лейтенант, – что ты должен и защищаться и быть готовым к новому удару!
– Господин лейтенант, – парень сплюнул в сторону, – да уж раз я кого хвачу саблей, так сдачи он больше никогда не даст!
Добо стегнул коня и улыбнулся:
– Эгерский парень! Хорошо ответил!
Они проехали вдоль стены к северной части крепости. Там стояло два дворца, крытых дранкой, выкрашенной в зеленый цвет. Дворец поменьше – более пышный, в окна со свинцовыми переплетами там были вставлены круглые стеклышки. А большой дворец скорее походил на барский амбар; назывался он монастырем. Во времена Добо он принадлежал капитулу крепости, но помещались в нем гарнизонные офицеры. В этом дворце окна были затянуты бычьим пузырем. Позади маленького дворца, за зеленой оградой, раскинулся цветущий сад. В саду были скамьи и беседка, увитая виноградом. Над астрами кружилась запоздалая рыжая бабочка.
Взгляд Гергея остановился на астрах, и Добо тоже посмотрел на них.
– Жена моя, бедняжка, зря посадила цветы.
– А где она сейчас?
– Отправил ее к моим сестрам. А то женские слезы нашему брату не на пользу.
Они пересекли сад и вышли к самому углу западной стены крепости.
Стена и с этой стороны оказалась необыкновенно высокой. Под ней был выступ каменистого холма, обрывавшийся отвесной кручей до самого города.
– Погляди, – сказал Добо, – Земляная башня. Она построена для того, чтобы защитить этот угол от обстрела и охранять вон ту Казематную башню. – И он указал на башню, возвышавшуюся у самого края крепости, на хвосте «черепахи».
Оттуда тоже открывался великолепный вид на город и на тянувшуюся к северу узкую долину, обсаженную тополями. В конце долины виднелась вся утонувшая в зелени, красивая, большая деревня Фелнемет. За деревней долина расширялась и была ограждена со всех сторон лесистыми горами.
Но Гергей недолго любовался окрестностями. Его внимание привлекало то, что было позади крепости. Там поднимались высокие холмы; крепость была отделена от них только глубоким рвом.
– Вот откуда можно ждать нападения! – сказал Гергей, окинув взглядом холмы.
– Да, отсюда и с востока, – подтвердил Добо. – Но тут стена крепче всего, и мы поставили на нее четыре самые большие пушки.
Возле Казематной башни он соскочил с коня и бросил повод оруженосцу Криштофу:
– Отведи в конюшню.
Взошли на Казематную башню, где стояли, грозно разинув пасти, большая пушка, четыре мортиры и около двадцати пищалей.
Возле пушек белокурый кудрявый пушкарь-немец обучал крестьян:
– Когда я говору «бор», тогда дай мне бор! Когда я говору «дюсс» – давай дюсс![9]
Крестьяне серьезно слушали пушкаря.
Добо улыбнулся:
– Добрый день, Файрих! Если вы говорите «бор», то не получите пороха, потому что «бор» – не порох, а вино.
Он так же коверкал немецкий язык, как пушкарь – венгерский, поэтому они поняли друг друга.
Пушкарь начал снова:
– Когда я говору «пар», тогда не приноси бар, а дай пульвер, круцификс доннер-веттер[10]!
Наконец пришлось объяснить крестьянам, что когда мастер Файрих просит вина, надо открывать мешок с порохом; когда же он просит порох, его нужно угощать вином.
В крепости было пять немцев-пушкарей. Добо выписал их из Вены.
– Погляди, какая прекрасная пушка! – сказал Добо, погладив орудие. – Зовут ее Лягушка. Как наша Лягушка заквакает, сразу на турок дождь польет.
Бронзовая пушка была начищена до блеска. На окованном железом дубовом лафете она и в самом деле походила на сидящую лягушку.
Добо с Гергеем пошли дальше, к восточному углу, где возвышалась еще одна могучая башня. Это была левая задняя лапа «черепахи».
– Шандоровская башня, – пояснил Добо.
Гергей остановился в изумлении.
Начиная от башни вся восточная сторона крепости снаружи была обнесена высокой, толстой стеной, изогнутой в виде переломанного в двух местах серпа.
Выглядело это так:
Снаружи – ров, изнутри, у стены крепости, – ров глубиной в десять – двенадцать саженей. Только посередине внутреннего рва сделана была узкая насыпь, как видно для того, чтобы по ней переходили из крепости солдаты.
– Это наружные укрепления, – пояснил Добо. – Видишь, с востока возле них поднимается высокий холм, почти гора. Это Кирайсеке[11]. Называется он так потому, что здесь посиживал перед своим шатром Иштван Святой, наблюдая, как строится церковь. Внизу холм пришлось разрезать рвом.
– Понятно, – кивнул Гергей. – Умный был человек тот, кто это сделал!
– Это сделал десять лет назад Перени… На противоположной стороне тоже стоит башня – башня Бебека. А вон та угловая вышка служит для того, чтобы мы от самых ворот до этого места могли следить за неприятелем и обстреливать его.
Как и повсюду, высота стены была увеличена саженным тыном. В некоторых местах на нем даже глина еще не просохла. Тын служил для того, чтобы осаждающие не видели защитников крепости, когда те ходят по стене.
– А теперь пойдем в Церковную башню, – сказал Добо, снова взяв Гергея под руку.
В нескольких шагах от Шандоровской башни Гергей увидел два огромных здания – нечто вроде монастыря. Половина пристроенной к нему громадной церкви была снесена. Вместо четырех куполов остался только один. Уцелели резные двери, над дверями – большие каменные цветы и статуи святых с изуродованными лицами. Но что это за церковь, где нет ни одного богомольца и вся она набита землей! Что это за церковь, где вместо колоколов в звоннице пристроилась пушка, а вместо звуков органа из нее несется гром пушечных выстрелов – звучит орган смерти!
По одну сторону церкви – бугор. На нем пасется коза. По другую сторону – сводчатый вход. Камни его закопчены.
– Здесь у вас пороховой погреб? – спросил Гергей.
– Да. Зайди посмотри, сколько тут собрано.
– Тут, верно, была ризница?
– Да. Место сухое, самое подходящее для хранения пороха.
– А ведь грех было разрушить эту церковь…
– Что ж поделаешь! Мне и самому жаль. Но, может быть, мы как раз благодаря ей и спасем крепость. Пусть уж лучше такой будет, лишь бы не славили в ней Аллаха.
Они вошли. Все здесь больше напоминало винный погреб, чем ризницу: тут громоздились друг над другом черные бочки.
– Ого, как много! – воскликнул удивленный Гергей.
– Много! – с улыбкой согласился Добо. – Больше двухсот бочек. Здесь я держу весь запас пороха.
– В одном месте? А что, если взорвется?
– Этого быть не может. Перед входом стоит стража. А ключ у меня. Входить дозволено только Мекчеи и старику Шукану. После захода солнца и до самого рассвета я никому не даю ключа.
Гергей кинул взгляд на окно. В окне были круглые стеклышки в свинцовой оправе и тройная железная решетка.
Против дверей, из которых падал косой луч света, стояла большая круглая кадка, доверху наполненная порохом.
Гергей запустил в нее руку, потом высыпал порох обратно.
– Этот хорош для пушек, – сказал он. – Сухой.
– Порох для ружей я держу в лагунках, – ответил Добо.
– Порох-то здешний или венский?
9
По-венгерски «пор» – порох, «бор» – вино, «тюз» – огонь. Немец говорит на ломаном венгерском языке и путает слова.
10
Немецкое бранное выражение.
11
Кирайсеке – буквально: королевский стул.