Страница 3 из 3
Закинув свои "эгм, простые истории" на шкаф, я принялся писать свой второй-первый роман. Про милиционера, красивого и доброго, про шлюху, с христианским сердцем, про намалеванных злых злодеев, снаружи и изнутри. Про новых русских, пытающихся захватить власть с целью открытия своих деловых офисов в Кремле, потому что им больше всего в жизни хочется иметь адрес - "1, Кремль, Москва". В общем, сам того не замечая, я начал писать пародию на детектив. Я высмеивал своих мультяшных персонажей, подчеркивая их глупость, бестолковость, картонизм и скудность. Я работал таким великим марионетом-иронизатором, умным над-системщиком, ставящим себя выше своих литературных героев. Тяжело было, но через пару недель я закончил. Сергеев взял мой "Пятый фронт: новое вторжение мутирующих новых русских" и недоверчиво пролистнул пару страниц.
Милиционер Сидор, получивший три ордена за то, что закрыл Ельцина от снайперской пули во время путча, сидел в нерешительности. Елена, красивая стройная девушка, кокетливо улыбнулась и предложила милиционеру дамскую сигаретку. Сидор сурово отмахнулся. "Я пришел по делу", буркнул он, не в силах оторвать взгляда от глубокого декольте на ее вечернем платье. Это была любовь. И Сидор знал это.
Сергеев поперхнулся. "Что это такое?". "Роман. Про злых новых русских, доброго милиционера и красивую девушку легкого поведения, с эротическими сценами и настоящей любовью, как и заказывали".
Сергеев отложил рукопись и потер виски, зажмурив глаза. "Послушай, приходи через неделю. Я посмотрю и скажу что где нужно подправить, где что добавить. Так что... иди ка домой". Через неделю я пришел и забрал свой роман. Вся рукопись была исписана красными чернилами, что напомнило мне мои годы в школе, когда учительница по литературе оспаривала каждое мое предложение и злилась на отсутствие "настоящего правильного (?) сюжета". Сергеев действительно постарался. Половина текста была яростно вычеркнута, на полях сплошные комментарии. "Сидор - плохое имя... переход к любовной сцене слишком внезапен... добавь романтики... они же не хомячки, в самом деле... слишком ненатурально... сюжет несколько навязчив... нет описаний быта Сидора... нет... нет... нет".
Вот так. Еще один провал. А теперь мы возвращаемся в то место, откуда я начал свою мрачную историю. Итак, для тех, кто уже совсем подзабыл, что произошло, содержание первой серии: я ворвался в кабинет Сергеева и устроил там представление. Я встал в позу. У меня не было желания менять рукопись, и я был уверен в ее адекватности для тех людей, которые читают детективы про добрых милиционеров. Через какое-то время Сергеев подостыл и начал разговор. "Ты думаешь, что ты такой умный, Ваня? Что ты можешь писать лучше всех, про те вещи, которые никто не знает? Ты вставишь куски из научной работы Фуко и у всех члены от этого встанут? - Сергеев швырнул мне какую-то книжку, Марининой - думаешь, что Маринину все читают из-за того, что не могут найти кого получше? Думаешь сколько книг приходится печатать Марининой для того, чтобы заработать себе на жизнь? Ей приходится конкурировать с этим - Сергеев кинул книжку Кинга - и с этим - он швырнул Желязны - и с этими - одну за другой он швырнул Кунца, Пратчета, еще какую-то фэнтэзи - ты думаешь, что ей много платят? Ты думаешь тебе много заплатят за твое произведение - он показал на золу на столе - ты думаешь, что купишь себе Роллс-Ройс и станешь жить как Майкл Крайтон? Ты знаешь, сколько тебе придется писать для того, чтобы обеспечить свою жизнь, жизнь своих детей? Одну книгу в месяц. Один роман в месяц! А если хочешь заработать больше, то придется писать под несколькими псевдонимами. Да еще и так, чтобы с хорошими героями, интересным сюжетом. Ты посмотри на улицу. Та женщина, которая работает в магазине и с ужасом смотрит на происходящие перед ее глазами перемены... ей в квадрате плевать на твоего Фуко, она покупает книжку для того, чтобы предаться счастью, она оказывается в том мире, в котором добро побеждает, а зло всегда горит в аду. Вот, что нужно народу".
В это время, стараясь не привлекать к себе ненужного внимания, я изучал орнамент ковра на полу.
"А, я знаю, ты здесь не из-за денег! Ты хочешь, чтобы тебя читали интеллектуалы. Ты - новое культовое слово, глагол акультуры! Ты знаешь, сколько ко мне приходят интеллектуалов, сколько людей думают, что они первыми придумали использовать идеи Дерриды в своем тексте? Вот тебе книжка - он швырнул мрачную книженцию - написана Дилезом, во Франции была бест-селлером. Какой тираж? Три тыщи. Три тыщи на всю Россию! И это Дилез, а не Ваня хер-знает-кто. А Барроуза думаешь много людей читает? Каким тиражом издали "Билет, который лопнул"? Ты в курсе?".
Тут я решил встрять, хотя конечно зря... ведь видно было, что Сергеева прет.
"А что насчет Пелевина? Он ведь пишет про философию и все такое?". "Пелевин? Поколение Пппээ! - Сергеев хотел было плюнуть на пол, но потом передумал - в том-то и дело, что никакое не "П", а самое настоящее Поколение "Пелевин". Да они же ничего другого и не читают. Этот новый читатель, он как муравей - все кинулись читать Кастанеду, а Леви-Стросса никто даже не знает. Сейчас все читают Пелевина. Все. Понимаешь?".
Я не понимал. Но на всякий случай кивнул головой.
"И если ты хочешь чего-то добиться в этом бизнесе, ты должен писать не то, что нравится тебе, не то, что ты хочешь рассказать, а то, что понравится им. Им. Они правят тобой, а не ты ими. Вот самое главное, что ты должен понять".
7
Сергеев конечно дело говорил, читателя никак нельзя недооценивать. Кто-то однажды сказал, что писатель работает как лакмусовая бумажка - он является индикатором вкусов населения. Красота и талант - понятия социальные, без общества ни того ни другого нет. Еще я заметил, что люди любят мыслить ярлыками. Новый Пелевин, будут они орать, когда выйдет в свет новая книжка нового писателя нового реализма. Новый Барроуз, орали они почитывая Баяна Ширянова. Наступит еще, а возможно уже наступило, время русского Тарантино и пост-индустриального Маркеса. И как бы кто не сопротивлялся, ярлыки будут развешаны и ярлыковая мода заставит потребителя покупать глянцевые книжки псевдо-новых авторов. Вот такие были у меня мысли. И вдруг, как откровение посланное святым духом, прозрела славная идейка. Я посмотрел Сергееву в лицо и с неуверенной надеждой в голосе заявил: "А что, если я буду нео-Пелевиным?". Сергеев закрыл глаза и потер виски. Молчание длилось долго, но вот Сергеев наконец решился вернуться на грешную землю. "А что, это не плохая иде! Где там твои простые истории?".
Но я уже забыл про "Простую Историю". В моей голове созрел новый роман, лучший из всего, что я до этого придумывал. Это будет роман про новый мир, про философию азов общества, про политику и политиков, про паранойю и иллюзорную реальность. Про будущее и "Звездные Войны", про клонирование и квантовую механику. Про теорию правды и релятивизм. Там будет и фантастика и фэнтэзи. Волшебные миры и космические полеты. Реализм и импрессионизм. Стиль и содержание. Я назову его "Космические Приключения".
(с)1999