Страница 68 из 125
— Что ты несешь, старик?! Где Мария, почему горит дом?!
— Да, они подожгли дом, двоих ведьм, двоих ведьм нашли здесь всего за неделю! Ну, ничего, сеньор Торквемада за Бога на земле сражается, уж он-то устроит вам, чертям собачьим! — с этими словами Гомес оттолкнул от себя Карлоса и закричал:
— Стража! Стража!
Увидев приближающиеся обнаженные мечи, парень побежал. Он несся что есть сил, сворачивая в только городским отбросам известные проулкаи и перелазы. Не в силах осознать произошедшее, Карлос бежал.
Перемазанный, выбившийся из сил, Карлос всю ночь провел в подвале одного из домов, где они детьми с Марией прятались от разгневанных торговцев яблоками. Все было предельно ясно. Гомес доложил церковникам сначала о Пауле, а затем, встретив Дона Мигеля, и о Марии с Карлосом. Всю жизнь тихо существовавший Гомес в дни религиозного фанатизма решил заслужить себе место в раю. «Ха, старый засранец! Мы исправно платили ему, теперь он вовсе остался без дома. Околеет от голода, а там и до Эдема недалеко. Но что будет с Марией? И со мной?» — забившись в самый дальний угол, думал Карлос. Ему было не страшно, его молодой, но рационально работающий мозг прокручивал все поэтапно. До слез было обидно потерянного. «Вчера был дом, работа, родная сестра. Чертов Дон Мигель! На кой черт он приехал, погубить нас?! Интересно, его уже схватили?» — размышлял он. Карлос решил во что бы то ни стало спасти сестру и себя.
Наутро он пошел искать Марию.
Инквизиция пришла в их город осенью. Сначала разнесся слух, что новый правитель Испании Торквемада начинает охоту за ересью. Сначала этому не придали значения, но затем из соседних городов, расположенных на западе, потекли странные вести, мол, людей хватают и казнят, обвиняя их в пособничестве Дьяволу. Провинциальный город не реагировал на сплетни, но осенью в Камень пришли стройные ряды церковников. Пятьдесят человек, которых сопровождали богато одетые солдаты. Уже на следующий день в городе схватили двух человек — мужчину и женщину. Аптекаря и нищенку. Что с ними стало — никто не знает, хотя слухов было полно. В городе ни разу не проводились публичные казни ведьм и чернокнижников. Всю зиму людей забирали солдаты, нередко сжигая их дома. Все мольбы родных, у которых арестовывали отца-кормильца, уходили в пустоту. В Камень.
Камень располагался в центре города. Темная, монолитная цитадель — здесь все время располагалось правление города, и лишь в недавнее время это место превратилось в дом Церкви. Идти в канцелярию, да и просто появляться на улице для Карлоса было небезопасно — он, как и Мария, был в списке подозреваемых. Конечно, не факт, что его целенаправленно разыскивала городская стража, но рисковать не стоило. Он пролез через дыру в заборе заднего двора цитадели. Сюда обычно поставляли продукты, необходимые для жизни Камня. Сейчас было утро, и поэтому здесь была толпа приезжих торговцев. Карлос прикинулся одним из мальчиков-носильщиков, взялся за бочку вина и покатил ее в цитадель. Увы, стража не пускала рабочих дальше прохода. Спустя пару поворотов по темным коридорам замка находилась тяжелая дверь, у которой оставляли все продукты. Пузатый счетовод отметил бочку вина Карлоса и погнал его за следующей. Разочарованный, Карлос вышел из замка. Других путей не было. Стены цитадели были сплошными. На первых этажах не было окон, решеток, а единственными путями был все тот же задний двор да центральный вход. Карлос, потеряв голову, решил пойти через главные ворота и узнать, какая судьба ждет его и Марию. В конце концов, они не виноваты, а фантазии выжившего из ума старикана не могут быть причиной задержания! Или, того хуже… Но Карлос не хотел об этом даже думать. Но и в главные ворота его не пустили. Стражники, узнав, что его сестра в цитадели, вытолкнули его из ворот, как прокаженного. Умирая от страха за сестру, Карлос слепо бежал от Камня. Гнетущая тревога, иглой сидевшая в его сердце, медленно переходила в отчаяние.
Спустя два дня по городу прошел слух, что всех задержанных ведьм повезут на Ясное озеро. Зачем? Карлос все это время не находил себе места. Он пришел к дому Дона Мигеля, но та же хозяйка-еврейка сказала, что доктор съехал в тот же вечер.
— Ох, этот сеньор, хоть и выглядел прилично, на деле оказался сущим подлецом. И дня не прожил, съехал без предупреждения.
Карлос провел эти дни, судорожно опрашивая всех людей о положении пленников церковников, но ничего, кроме слухов, не получил. Одни говорили, что их пытают, другие, что их убивают.
— Эти твои крестиане к Апокалипсису готовятся, парень. Они даже не подозревают, что Апокалипсис приближают они сами, — хихикал в таверне пьяный мавр.
Ни к кому из знакомых Карлос не посмел пойти. Он ведь тоже был оклеветан Гомесом. Карлос спал в дешевых ночлежках среди пьяниц, нищих, воров. Здесь он был в безопасности.
Ранним выходным утром он направился вместе с людской толпой к озеру. У берега городкие плотники соорудили деревянный помост. Мастер Карлоса вручную укладывал доски. Когда солнце взошло над головами горожан, из закрытой повозки вывели ведьм.
Их поставили в ряд на колени с завязанными глазами в одинаковых робах. Лишь по волосам можно было отличить их друг от друга. Всего было около пятидесяти женщин.
На помост взобрался священник в сопровождении стражи и произнес молитву. Это была казнь. Но у инквизиции было свое название.
— Испытание! — провозгласил священник. — Эти женщины подозреваются в пособничетсве нечистым силам. Каждая из них пройдет по деревянной доске свой путь очищения. Всплывшая будет предана огню и соженна как ведьма, утонувшие будут похоронены как христиане! Во славу Господа нашего, аминь.
Первую сбрасывали незнакомую Карлосу женщину пожилого возраста. Она обвинялась в жервтоприношении детей дьяволу, хотя Карлос слышал, что ее двое сыновей умерло от голода.
Она камнем пошла в холодную воду. Священник подождал десять минут и выкрикнул:
— Не ведьма. Оправдана.
Тяжелый вздох прокатился по толпе.
— А где же мужчины? — спросил безбородый юноша в толпе. — Почему только женщины?
— Их, я слышал, испытывают кипятком. Если смог охладить воду, виновен, колдун, — ответил ему коренастый мужчина, видимо, крестьянин из ближайшей деревни.
— Ужас, ужас, — мерным тоном кряхтел беззубый дед. — Такого не было в Арагонии никогда, — но его никто не слушал.
Священник развернул следующий обвинительный свиток, и все началось сначала.
И так по очереди. Одна за другой бедные девушки, женщины, старухи шли под воду, не всплывая. Стояла тишина. Лишь голос священника, скрип солдатских доспехов да всплески от падающих в воду тел раздавались над озером.
Безумие продолжалось.
Как только священник развернул очередной свиток, ветер вырвал бумагу из его рук. Свиток пролетел над помостом и опустился на воду. Священник задумчиво посмотрел, как мокнет и тонет бумага, и произнес имя. Мария, как и остальные, взошла на помост с завязанными глазами. Она стояла прямо, ее черные волосы сверкали на фоне чистого неба. Карлос смотрел на сестру. Ни слез, ни слов, лишь безмолвный крик рвался из его уст.
Без всплеска она ушла под воду.
— Все эти чистые души да прибудут на небеса, ибо их грешные души очищенны водой этого озера. Вам разрешено хоронить своих близких.
Стражники баграми вылавливали тела.
На следующий день Карлос пришел на кладбище. Он знал, что как только он придет за телом сестры, его тут же схватят церковники, поэтому после казни он сразу ушел с озера.
Тех, у кого не объявились родные, похоронили священники. Всех положили в отдельные могилы, записали под реальными именами. Священники помолились Господу за их души и ушли, оставив еще недавно живых женщин гнить в деревянных коробках. На могиле Марии было только ее имя — все, что смог вспомнить священник о девушке, чей род и дом был унесен из рук ветром. «Мария» — вот что было написано на листке, приколотом к деревянному кресту. Темной ночью брат пришел проститься с сестрой, у которой после смерти осталось только имя. Сведенный с ума от горя Карлос сел напротив креста, прислонился к дереву и забылся тяжелым сном.