А тебе слабо?

– Хорошо придумали. Но зачем привлекать Скотта сейчас? Он нам не нужен. Мы сможем разобраться без него и его знаменитого адвоката!

– Копы сказали, что ты хотела ударить Трента битой, – повторяет Ширли, сцепляя пальцы рук. – Это очень серьёзно, и я подумала, что нам нужна помощь.

– Нет! Скажи, что ты это не сделала!

Я в аду. Или скоро там буду.

– Дорогая, мы бы непременно учли твоё желание держаться от него подальше, но когда всё это случилось… Короче, я ему позвонила. Послушай, он сейчас весь в шоколаде. Денег у него куры не клюют, но ему нужна ты.

Я смеюсь. Только это совсем не смешно. Ни капельки. Это самая печальная новость, которую я когда-либо слышала. Я падаю на стул, роняю голову на руки.

– Нет, не нужна.

– Он добился того, чтобы с тебя сняли все обвинения.

В голосе тёти нет и намёка на радость.

Я прячу лицо, не в силах посмотреть на неё и увидеть ту правду, которую она припасла для меня.

– Что ты сделала? – повторяю я.

Ширли опускается на колени рядом со мной, понижает голос.

– После того, как я позвонила твоему дяде Скотту, он приехал к твоей матери. И увидел то, что ему не следовало видеть. То, что может навредить твоей матери.

Я дёргаюсь в сторону, как будто меня ударило волной, в ушах раздаётся рёв океана. Мой мир с грохотом рушится вокруг меня. Он был в моей старой комнате. Мама запретила мне заходить туда после того, как я переехала к Ширли. С тех пор я там никогда не бывала. Есть вещи, о которых даже я не хочу ничего знать.

– Он ничего не рассказал полиции, – говорит Ширли.

Потрясённая её признанием, я осторожно выглядываю сквозь пальцы.

– Правда?

Ширли опускает уголки губ, потирает ладонью лоб.

– У твоей матери не было выбора. Он пришёл в участок со своим адвокатом и выдвинул требование: либо твоя мать передаёт ему право опеки, либо он рассказывает копам обо всём, что видел.

Тётя смотрит на меня в упор, её глаза бесстрастны.

– Она подписала документы. Теперь Скотт – твой законный опекун.

Райан

В спортивном комплексе есть душевые кабины, и после игры мне не нужно спешить домой. Вымывшись и переодевшись, я снова чувствую себя как в раю.

Все уже разъехались. Трибуны опустели. Ларёк закрыт. Со стоянки доносятся вопли Кенни Чесни[12], следовательно, Крис пропустил мимо ушей мои слова о том, что мы с ним увидимся позже. Крис по-настоящему хорошо делает три вещи: играет в бейсбол, любит свою девушку и знает, что мне нужно, лучше, чем я сам. Почти всегда.

Со стороны муниципального бассейна доносится восторженный детский визг, за которым сразу же следуют оглушительный плеск и звук трамплина. В этом бассейне мы с моим братом Марком проводили большую часть летних каникул. В остальное время мы играли в бейсбол.

Я стою на той же питчерской горке, только сейчас на мне синие джинсы и моя любимая футболка «Ред Сокс». Вечереющее небо меняет цвет с синего на жёлто-оранжевый. Жара спала, дует лёгкий южный ветер. Это моя любимая часть игры – одиночество после матча.

В крови у меня всё ещё бурлит восторг победы и успеха, ведь мною наконец-то заинтересовался агент. Лёгкие наполняются чистым кислородом, из мышц уходит напряжение, державшее меня в тонусе на протяжении всей игры. Я чувствую себя расслабленным, умиротворённым и живым.

Я смотрю на основную базу и мысленно вижу Логана, занявшего позицию, и баттера, отрабатывающего взмах. Мои пальцы сами собой сжимаются, будто я всё ещё стискиваю в руке мяч. Логан советует бросить кручёный, я соглашаюсь, но на этот раз…

– Я знала, что ты здесь.

Гвен в своих коричневых ковбойских сапогах и голубом платье проходит мимо ворот на скамейку запасных.

– Откуда? – спрашиваю я.

– Ты запорол тот кручёный.

Одним изящным движением она опускается на скамейку и хлопает ладошкой рядом с собой. Гвен, как всегда, играет. Чувствую, что проиграю, но ноги сами собой несут меня к ней.

Гвен выглядит хорошо. И даже лучше, чем хорошо. Прекрасно. Я сажусь рядом с ней в тот момент, когда она снова перекидывает через плечо свои белокурые локоны.

– Я помню, как однажды на этой скамейке ты растолковывал мне позиции в игре. Это был наш лучший разговор о бейсболе!

Я наклоняюсь вперёд, переплетаю пальцы рук.

– Наверное, ты прослушала добрую половину разговора, потому что я говорил не о бейсболе.

Гвен ослепительно улыбается.

– Я помню, но до сих пор с удовольствием вспоминаю демонстрационный момент.

Наши взгляды на мгновение встречаются, но я быстро отвожу глаза, чувствуя, как кровь медленно приливает к щекам. Гвен единственная, с кем у меня было нечто настоящее. Она всегда краснела, когда говорила о чём-нибудь, имеющем отношение к сексу, но сегодня всё не так. Накатывает тошнота. Чему же новому научил её Майк?

– Ты был на себя не похож во время игры.

Ткань её платья тихо шуршит, Гвен скрещивает ноги и слегка наклоняется в мою сторону. Теперь наши бёдра соприкасаются, вызывая жар. Интересно, она тоже это заметила?

– У тебя опять проблемы с отцом?

Сколько дней и вечеров мы с Гвен провели на этой скамейке? Она всегда знала, что, когда отец слишком давит на меня из-за судейства или у меня не идёт игра, я прихожу сюда, чтобы во всём разобраться.

– Нет.

– Тогда что не так?

Всё не так. Ссоры с родителями. Отсутствие Марка. Борьба за место в профессиональной лиге. Дружеские или недружеские отношения с Гвен. На какую-то долю мгновения мне хочется рассказать ей о Марке. Гвен, как и весь город, ничего об этом не знает. Я долго смотрю ей в глаза, пытаясь отыскать там ту девушку, с которой я познакомился в девятом классе. Та Гвен меня бы не подвела. К сожалению, я очень быстро превратился в её любимую игрушку.

– Я не готов к твоим играм, Гвен.

Гвен поднимает руку, накручивает локон на палец. Блеск крупного красного камня на её кольце обрушивается на меня как удар ледоруба. Я отодвигаюсь, чтобы наши бёдра больше не соприкасались.

– Майк подарил тебе шикарное кольцо.

Она роняет руку, накрывает её другой ладонью, как будто, спрятав кольцо, заставит меня забыть о нём.

– Да, – тихо отвечает она. – Вчера вечером.

– Поздравляю.

Я хотел бы сказать это ещё более гневно.

– А что мне оставалось делать?

– Не знаю, – с каждым словом я говорю всё громче. – Для начала не заигрывать здесь со мной.

Она пропускает моё замечание мимо ушей, но её голос становится резче.

– Майк – хороший парень, и он всегда рядом. Он никуда не пропадает, и у него нет тысячи разных обязательств, как у тебя!

Сколько бы мы с Гвен ни расставались в прошлом, мы никогда не ссорились. Никогда не повышали друг на друга голос. Раньше я бы никогда не стал на неё орать, но сегодня мне хочется только это.

– Я говорил, что люблю тебя! Что ещё тебе было надо?

– Быть на первом месте. А у тебя там всегда был бейсбол! Боже мой! Нет, неужели нужно было объяснить ещё понятнее? Я же бросила тебя в начале нового сезона!

Я встаю, потому что больше не могу сидеть рядом с ней. Как объяснить мне ещё понятнее? Наверное, с картинками и подробными инструкциями!

– Ты могла бы сказать мне о том, что чувствовала.

– А что бы это изменило? Ты бы бросил бейсбол?

Вцепляюсь руками в ограду, смотрю на поле. Как она может задавать такой вопрос? С какой стати девушка должна требовать от парня отказаться от того, что он любит? Гвен снова играет, и я принимаю решение сделать подачу, которая завершит этот иннинг.

– Нет.

Слышу, как она резко втягивает в себя воздух, и чувство вины за то, что я сделал ей больно, бьёт меня в живот.

– Но ведь это всего лишь бейсбол! – бросает Гвен.

Как заставить её понять? Вот за оградой ухоженное зелёное поле и протоптанные дорожки, ведущие к четырём базам. Только здесь я чувствую себя на своём месте.

12

Кенни Чесни (Ke