Страница 5 из 11
– Каким же ветром тебя сюда занесло? Ладно, я из Речицы. И то не знал про этот медвежий угол, но ты-то с Гомеля? Почему ты бросил Гомель с его возможностями, и запер себя здесь? Ты ведь не алкаш, и не куришь, и от работы не бежишь.
– Но ведь, и ты же здесь? – задал он встречный вопрос. Я промолчал.
– Я с городом давно завязал, – через некоторое время сказал Сергей. И упреждая мой вопрос, продолжил: – Мишура все это. Все эти возможности, которыми бредят люди из глубинки. Работа, магазины, дорогие машины, концерты. Словно лампочки и гирлянды в казино, вся эта мишура застит глаза. А по факту, днем ты сидишь в одной каменной коробке, ночью в другой, и хаваешь суррогат жизни по зомбоящику, переработанный и тщательно упакованный. И изо дня в день повторяется бесконечный цикл дом-работа-дом. Беличье колесо.
Однажды ты просыпаешься, смотришь в зеркало. А на тебя смотрит старик. Ну и где вся эта жизнь? Театры, музеи и прочие развлечения? А не было их.
Я тоже какое-то время жил, как все, – продолжал Сергей. – Света белого не видел. На работу идешь – солнца еще нет. С работы идешь – его уже нет. На вопрос: "Чудный сегодня был денек, а?" – хотелось плюнуть в рожу. Но отвечал, ничтоже сумняшеся: "Правда? Я и не заметил".
Надоело мне все. Не для того я родился на свет, что бы проспать всю жизнь в летаргическом сне. Ушел я из города, и в первый же день, вздохнув полной грудью, почувствовал, вот она, настоящая жизнь. Теперь я каждую секунду наслаждаюсь ею, всеми порами впитываю до ее мельчайших капелек.
Он встал, потянулся, подняв голову вверх. Суставы затрещали. Он закрыл глаза, лицо озарила улыбка.
– Серега, не поверишь. Я чувствую то же самое, – сказал я, потрясенный его историей.
– Да я и не сомневаюсь, – продолжая улыбаться, ответил Сергей.
Раздался пронзительный гудок скутера, извещающий, что кушать подано.
Во время обеда все молчали. Тишину нарушал только лязг ложек. На первое Павловна приготовила суп с фрикадельками. На второе была "бабка" – драная картошка, запеченная в чугунке вперемешку с фаршем. Ммм, пальчики оближешь. Обычно, в столовых общепита вместо фарша кладут порезанное сало. Что, на мой взгляд, абсолютно портит вкус этого замечательного блюда. Другое дело, когда дома на праздник, хозяйки готовят бабку с кусочками мяса, будь-то свинина или говядина. Тоже весьма неплохо. Но больше всего я люблю с фаршем.
Леник первый нарушил тишину. Он уже поел, и рассыпался в благодарностях, умасливая Павловну, чтобы получить добавки. За ним потянулись все остальные. Каждый высказал свое почтение хозяйке за прекрасный обед.
После еды, пока все не разошлись, Гена сказал:
– Друг ко мне сегодня должен приехать, с Гомсельмаша. Что-то у него с семьей не лады. Хочет поговорить о наболевшем. Давайте вечерком все соберемся у костра. Поговорим, поддержим его, авось полегчает. Тем более, большинству из нас это знакомо.
– Не вопрос, – ответил Сергей.
– Только без бухла, – сказал Гена, выразительно посмотрев на Леника.
– Не ссы. Когда приду, оно уже будет вот здесь, – Леник похлопал себя по животу, и рассмеялся.
Остаток дня прошел без приключений. Мы сходили в лес, набрали земляники. Затем Сергей включил станок и стал показывать мне, как гнать вагонку из доски. Работа более кропотливая, но, конечно, не бревнами руки обрывать. Поработав немного, мы пошли в вагончик пить чай, и остались там до конца дня.
Вечером, немного перекусили тем, что было под рукой, закрыли избу и отправились на место общего сбора. Темнело. Костер видно издалека. Пламя вьется на ветру, озаряя стоящие рядом деревья. Когда мы подошли, все наши уже были здесь и трепались о том – о сем. Леник, Сивый и Валет сидят на пеньках возле костра. Чуть поодаль стоит стол, сделанный из старой деревянной двери, обретшей вторую жизнь. Рядом с ним вкопана лавка, а с другой стороны валяются большие круглые колоды из распиленного поперек дерева. На лавке за столом Гена, обнимает незнакомого мужика. Тот склонился прямо над самим столом. Глаза потухшие, несчастные, взгляд застыл на костре. Гена увидел нас, подозвал ближе и представил:
– Знакомьтесь, Михалыч.
Мужик поднялся и протянул нам руку:
– Андрей.
– Сергей.
– Вадим.
Мужик был постарше Гены. Худой, спина придавлена.
– Андрюха, – сказал Гена, обнимая его за плечи, – забей! Выкинь ее из головы хотя бы сегодня. Во, с мужиками поговори, а то молчишь, как рыба об лед.
– Парни, – Гена обратился уже к нам, – если хавать хотите, тут есть немного харчей.
Он раздвинул лежащий на столе сверток. Мы присели на колоды.
– Не получается выкинуть ее, – пролепетал Андрей, не поднимая головы. – Не вылазит, зараза. Больно мне, понимаешь, больно…
– Андрей, – спросил я, – что случилось-то? Расскажи, не бойся. Здесь все свои. Никто не будет смеяться, и показывать пальцем.
Он помолчал, все еще глядя в пламя. Затем, сморщившись, сказал:
– Понимаешь, Вадя… Да?
Я кивнул.
– Понимаешь, Вадим, прожить с женой пару десятков лет. Две дочки у меня – загляденье. Одна уже одиннадцатый класс заканчивает. После стольких лет узнать, что жена твоя спуталась, черт те знает с кем, очень… Очень больно. Я готов рогами землю рыть. Рыдать во весь голос. Но не могу избавиться от того, что у меня сейчас здесь, – Андрей положил руку на грудь.
– Жена у него красавица, – вставил Гена. – Работает в парикмахерской.
– Бросила тебя? – спросил я.
– Бросила бы. Но, как я понял, тот охламон содержать ее не хочет. Поигрался и в кусты.
После некоторой паузы добавил:
– Я сам ее брошу…
Его лицо скривилось, и он, отрешаясь, затих.
– Ну, Андрей, еще не все потеряно. Все-таки повезло тебе кое в чем, – сказал Сергей.
– В чем это? – поднял голову Андрей.
– В том, что жена еще не ушла.
– Нифига себе, повезло, – пробормотал Андрей, снова погружаясь в свои мысли.
– Посмотри на нас, – продолжил Сергей. – Каждый из здесь присутствующих либо вообще не был женат, либо разводной. Так что ты попал по адресу. К экспертам. Лично мое мнение, береги семью, Андрюха.
– Я не согласен! – завопил Леник.
– Леник, углохни. Что ты понимаешь? Ты вообще женат ни разу не был.
– Ну и что, – продолжал вопеть Леник, – баба должна мужика уважать. Вот так нужно бабу держать!
Он протянул руку и сжал кулак так, что костяшки побелели. Крича, он добавил:
– Если баба пошла изменять, за дверь курву, и что б духу ее больше не было.
– Итак, господа, прения сторон начались. Прошу высказываться, – сказал Гена, когда Леник немного утих. – Серега Шаман адвокат жены, Леник – адвокат мужа. Можете начинать. Валет?
– Я как Леник, он все верно сказал, – ответил Валет, поднимая руку в сторону Леника.
– Не все так однозначно, – произнес Сивый, качая головой. – Поверь моим сединам, Шаман дело говорит. Я за то, чтобы простить.
– Вадим, ты как? – спросил Гена, обращаясь ко мне.
– Я жену не бросал. Она меня бросила, хотя я умолял остаться. Думаю можно простить, на первый раз. Там смотришь, одумается.
– Что касается меня, – сказал Гена, – Андрон, ты как был моим другом, так и останешься. Не смотря ни на что, я поддержу тебя в любой ситуации. Баба изменила, это тяжко, да. Но пережить можно. Хуже, когда она бухать начинает. Сука будет ложиться под каждого, кто стакан нальет. Ты и сам все видел. Таких нужно бросать без колебаний. Чем раньше, тем лучше.
Сивый и Леник согласно закивали.
Мы немного помолчали, затем Серега спросил:
– Андрей, хреново, да? Годы жизни, словно коту под хвост?
– Бля, ну конечно, хреново, – разозлился Андрей. – Жена изменила, как я должен себя, по-твоему, чувствовать?
– Я к тому, что эта была всего лишь одна, будем считать, измена.
– Ага, всего лишь!
– Я хочу спросить, только честно, ты сам ни разу жене не изменял?
Андрей немного сдулся, боевой задор начал сползать.