Художник

Тата сидела на камне. На травке перед озером стоял мольберт, к которому был прислонен холст. На тряпке были разложены краски и кисти.

- Привет! - Голубые девчоночьи глаза улыбались. - Выздоровел?

- Привет, Тата! А откуда ты знаешь?

- А ты никому не расскажешь? - Девчоночьи глаза искрились смехом.

- А должен?

- Меня ночью звал твой Ромьенус. Переживал.

- А ты?

- А я сварила для тебя настой.

- А я его выпил. Спасибо, Тата! А ты давно знаешь братьев?

- А давай ты не будешь меня спрашивать о возрасте?

- Хитрюха! - Иржи установил холст и выдавил краски на палитру. А затем мазками начал намечать лицо, контуры тела, камень и траву. Наметив, начал прорисовывать лицо.

- Ты успокоился? - Спросила девчонка.

- В-общем, да. Но правила, вбитые в голову в детстве, трудно перебороть. А потом, Тата, я не уверен, что для этого взрослого мужчины маленький Дракон - не просто игрушка. Мы ведь все играем: в работу, друзей, учебу... Надоедает - меняем увлечения. А вместе с ними уходят и те, кто остался в той игре.

- Мальчик, давай попробуем разобраться в ваших отношениях. Поверь, у этого хитрого Змеюки были разные девушки. И парни тоже были. И тут появляешься ты. Маленький, но гордый и независимый. И без монет в кармане. И он начинает с тобой возиться. Лечит тебя от магического истощения, искренне хочет тебе помочь.

- Почему? Объясни, Тата! Может, из-за моей внешней привлекательности?

- Ты балбес, юноша. Огромное семейство Сааминьшей точно с такими же личиками живет по-соседству. И чего-то никакой тяги он к ним не чувствовал. Мальчик мой, весь проявленный мир - это потоки энергий. На разных "этажах" этого мира они разные. Ты своими глазками видишь всего лишь малую толику этого огромного здания, или Древа. Поверь, когда близкие по энергетике существа находят друг друга, они притягиваются. Чем сильнее "одинаковость", тем крепче притяжение. Помнишь, я говорила, что когда-то мы были единым лучом, вырвавшимся из Хаоса? А затем все разлетелось на сотни миллионов частиц, волн и осколков. Но когда мы встречаем того, с кем когда-то были единым целым, чем-то очень близким, мы снова невольно хотим соединиться, вспомнить тот экстаз безумного счастья. Понимаешь?

- Но почему тогда существа сходятся и расходятся?

- Можно предположить, что они были в потоке где-то рядом... но не вместе. Вроде то, но не совсем. Здесь, в этом плотном мире, проверить это можно только одним способом. Догадываешься, да? Но многие, не могущие найти хоть какое-то приближение, начинают просто беспорядочно перебирать партнеров, доставляя игрокам, - девочка взглянула наверх, - большую радость, поскольку сила, отдаваемая в этот момент существами, просто бьет фонтаном... А потом, представления у тебя обо всем еще человечьи, хотя все твои тела уже перестроились. Пойми, люди из всех разумных существ - самые примитивные. Они мало живут, но отдают много энергии. Есть целые миры, населенные только ими. А дети Кланов... Они видят больше. Знают многое. И умеют любить. Несчастливые браки среди них - редкое исключение. Иржик, ты его любишь?

- Как друга, наверное, да. Даже скорей, как старшего брата. Но, если честно, с родным братом так обниматься не хотелось. Тата, мне тяжело об этом говорить. Но и жить без него я уже не могу. Я сам не понимаю себя.

- Пусть все идет, как идет, малыш. Но прошу тебя, не бегай ты от него. - Тата опустила ножки с камня. - Я устала. Давай, послезавтра?

- Как скажете, юная леди!

Тата хмыкнула и подошла к Иржи, взяв его за руку.

- Я - не леди. И далеко не такая юная.

- Какая разница? - пожал Иржи плечами. - Спасибо за то, что ты есть.

- Запомни эти слова, мальчик. Они относятся не только ко мне.

И струйка тумана тихо истаяла в воздухе. Иржи накрыл холст и сложил краски с кистями.

- Думаю, за сутки ничего с ними не случится, правда, Тата?

Над озером разнеслось отчетливое хихиканье.

Следующий день рождался ослепительно ясным. Первые лучи света, взметнувшиеся из-за леса, прошив своим острым взглядом маленькое окно рубленного домика, где ночевал Иржи, коварно потянули его за веки.

- Уже встаю! - Сонно пробормотал Иржи, который уснул, когда на небе уже вовсю сияли звезды. А не спалось ему, поскольку приплывший в гости к Альеэро на "поговорить" Водяной был угощен вином с самых лучших виноградников. Естественно, Змей составил ему компанию. Посетовав на отсутствие молодого пополнения в русалочьих рядах, Водяной затянул песню. Альеэро подхватил. Пели они хорошо, на два голоса. У Водяного голос был более высокий, он вел, а Ромьенус подхватывал. Иржи, конечно же, выбрался из постели, в которую уже успел забраться, утеплился, чтобы не простыть снова, и тихо вышел на мостки. Присев на корточки и опершись спиной о бревна дома, он с удовольствием прослушал песню о влюбленной русалке, про яснозвездную ночь... А потом Водяной, открыв еще бутылку, не оборачиваясь, сказал:

- Ну и что ты там жмешься, как кикимора, подхватившая триппер?

Альеэро поперхнулся и с укором посмотрел на собутыльника.

- И глазюками на меня сверкать не надо, все равно не дам!

Иржи заржал в рукав.

- Во, наш парень. Иди сюда, споем!

Иржи встал и, выйдя на сходни, сел рядом.

- Я ваших песен не знаю. А послушаю с удовольствием.

- С удовольствием, говоришь? - Водяной неожиданно подмигнул ему светящимся в темноте глазом.

- Гарний, только не частушки... - Прошипел Альеэро, пытаясь выдрать из загребущих лап бутылку, но тот, мерзко хихикнув, перехватил ценный сосуд в другую руку и залпом все допил.

- На, забери, - протянул он пустую посуду Иржи, - нечего мне тут водоем загрязнять. Слушай! Это - шедевры!

И, естественно, запел частушки. Альеэро прикрыл смеющиеся глаза рукой.

Летом девка на болото

Все ходила отчего-то.

Говорила, что за вишней...

По весне ребенок вышел...

Эх, раз, еще раз, еще много-много раз...

Залетела как-то в гости

Фея добрая к русалкам.

Впереди у феи хвостик...

Им приятно, мне - не жалко...

Как-то леший шел домой

И услышал мордобой...

Били старого сатира

Две кикиморы с вампиром...

Девки звонят: много может,

Ну а старый корчит рожи,

Ничего-то он не смог,

У него повис звонок...

Эх, раз еще раз, еще много-много раз...

Иржи давился слезами и соплями от смеха, поскольку Водяной все это еще и изображал... Потом хулиганское настроение с него съехало. Он вздохнул:

- А давай споем мою любимую...

- Начинай. - Кивнул Альеэро.

Ах, во поле-по-о-олюшке

Поселилось го-о-орюшко

Домик заколоченный

Ставнями стучит...

Где ж ты сироти-инушка,

Ладная дивчи-инушка,

Но притихло небушко,

Плачет и молчит.

Песня была действительно грустной, про то, как девушку насильно выдали замуж, и как она от побоев мужа утопилась, пополнив собой русалочий хоровод. Змей опять пел вторым голосом, и так они проникновенно это делали, что из озера вынырнули русалки и тоже выбрались к ним на мостки, подтягивая нежными женскими голосами. А по берегам, не желая себя показывать постронним, расселись кикиморы.

Потом снова пелось что-то грустное. Иржи пересел к Альеэро и прислонился к нему боком. Тот обнял его рукой. Бок был теплым, а день - весьма насыщенным. Поэтому парень даже не заметил, как снова заснул и очутился в кровати. А теперь солнечный свет будил и звал его на улицу.

Быстренько умывшись и сделав утренние дела, Иржи принялся за приготовление завтрака. И через пол-оборота из домика пахло творогом со взбитыми сливками и фруктами, а также свежемолотым кофе. Быстренько перелив горячий напиток в чашку, и бросив туда листик мяты, Иржи понес ее на яхту.