Художник

Отойдя от гроба, он подошел к Кайрену, прошептал "спасибо" и ушел узкой песчаной тропинкой к белому дому, просвечивающему сквозь рощу раскачивающихся на ветру стволов.

Когда Чайки вернулись с похорон в дом и пообедали, Эрайен и Ироон прошли в кабинет.

- Что-то случилось еще? - Утомленно спросил Чайка. - Снова требуется помощь?

- Прости, Ироон, что отвлекаю тебя посторонними делами в столь печальный момент. Не волнуйся, я просто у тебя переночую и исчезну.

- Врете, господин ректор. - Равнодушно сказал Кайрен. - В наших краях Вы никогда не бывали, а теперь вот зачастили. Полагаю, не от любви к моему семейству.

- Я хотел попрощаться с Вардой. - Нехотя сказал Эрайен. - Когда-то я ее знал. Еще до замужества. Она была такой легкой и веселой! Огонек, искорка, светящая усталому путнику в ночи!

- Только не говорите, что были в нее влюблены. Да и лет Вам намного меньше!

- Я не говорю, Ироон. Я могу до завтра остаться в твоем доме?

- Можете, господин ректор.

Эрайен встал и вышел, аккуратно прикрыв дверь кабинета. А Ироон достал из стола пачку пожелтевших писем, перевязанных синей лентой. Эти письма он нашел у матери под подушкой.

Осторожно сняв тесьму, он взял самое нижнее и открыл конверт.

"Здравствуй, моя звездочка, моя чудесная розочка, сердце мое и душа!" - было написано мелким убористым почерком, в котором даже по прошествии лет узнавался четкий наклон ректорских букв. - "Я ушел рано, так и не дождавшись твоего пробуждения. Мне очень хотелось, чтобы ты хорошенько отдохнула, поэтому я поцеловал только розовый мизинчик, нежно лежащий на одеяле. Моя милая девочка, у меня сегодня много работы, поэтому буду поздно. Отдохни, родная, вчера ты устала, лазая со мной по холодным пещерам Северных гор. Очень боюсь, как бы ты не заболела. Если получится, вырвусь к обеду. Целую кончики твоих волос, бесконечно люблю - Герин". На страничке стояла дата. Кайрен присвистнул. Это письмо было написано за полтора года до его рождения. Сам он считал себя далеко не юношей, да и мать умерла в глубокой старости. Сколько же ректору лет, если он был возлюбленным Варды? Покачав головой и мучаясь от неудобства подглядывания в чужую личную жизнь и любопытства, он распечатал конверт из середины стопки.

"Свет моей души! Моя сладкая веселая девочка! Срочно вызвали на острова, там какая-то заварушка с эльфами. Наверное, опять люди добираются до реликтовых лесов. Ты меня спросишь, почему я оставил тебя одну, а не взял с собой, ведь ты так любишь путешествовать! Девочка, милая, здесь кипят страсти, и я не хочу, чтобы ты видела эту изнанку жизни, где все решают монеты и гектары. Почитай книжки, которые я тебе оставил, а я постараюсь вернуться уже вечером. Целую нежные лепестки твоих губ - твой Герин". Ироон вздохнул, потер лоб и распечатал самый верхний конверт.

"Доброе утро, жемчужинка моих снов и ясный бриллиант моего дня! Ухожу, покуда светило еще не выскочило за край снежных гор. Я всего лишь на один день, и уже плачу от того, что приходится расставаться с тобой. Вчера ты жаловалась на усталость и головную боль. Приеду - обязательно сходим к Лоорену. Он точно определит причину. Девочка, ты вчера говорила со мной о том, как было бы здорово создать семью. Ты, я, дети... Я сразу не смог ответить на твои слова не потому, что не люблю. Я люблю тебя больше своей жизни. Мой грустный синий цветочек. Прости, родная. Я должен был тебе сказать об этом в самом начале наших отношений, но малодушно промолчал. Я не могу жениться. Это не потому, что я уже женат или дал какой-то обет. Извини, родная, но просто поверь этому факту. Приеду, поговорим об этом подробнее. Целую каждый твой пальчик, каждую родинку. Любимые глаза, волосы, губы. Только немного потерпи. Скоро вернусь. Твой Герин". Эта бумага была покрыта множеством размытых точек. "Мать плакала." - Подумал Ироон. - "Скорее всего, в этот день она от него ушла. И быстро вышла замуж за отца". - Кайрен посмотрел на педантично проставленную дату в углу листа, и у него на голове зашевелились волосы. Чайка хорошо считал и, отняв от своего дня рождения дату письма, быстро сообразил, что мать вышла замуж, будучи беременной. Отец - Бериин Кайрен, женившийся на красивой и гордой девушке, к этому времени уже был стар. И кроме этого, он был другом той Семьи, откуда она родом. Ироон в раздумьях растрепал волосы, отчего они стали похожи на черное воронье гнездо.

- Выходит, - сказал он тихо, - я - сын Эрайена? Но почему, так любя мою мать, он отказался жениться, если она уже носила его дитя?

Кайрен встал и начал расхаживать по комнате, пытаясь привести скачущие мысли в порядок. И вдруг остановился, словно наткнулся на преграду.

"А что, если он не знал, что Варда беременна?! Если она ему не сказала, а он просто отпустил ее, когда та захотела уйти? Господи, какой ужас!"

И, откинув все приличия, Ироон начал читать все письма подряд.

Едва на утреннем небосклоне появились первые лучи голубого светила, озарившие сонные верхушки гор и посеребрившие поверхность моря, Эрайен вышел из комнаты, переодетый в дорожную одежду и сапоги. Куртка с капюшоном была распахнута, а в руках он нес листок бумаги. Взяв со стола перо, он начал писать:

" Уважаемый господин Кайрен. Сердечно благодарю Вас за приют и свежую постель. Извините, что не высказал слова признательности лично. Светает и мне уже пора. С уважением - Эрайен"

Когда он дописал последнюю строчку и выпрямился, то в темном сумраке гостиной увидел Ироона Кайрена, стоявшего в дверях и смотревшего прямо на него. Глава Клана, медленно оттолкнувшись спиной от двери, подошел и взял из рук ректора записку, бегло просмотрев содержание.

- Я ухожу, Инваар, и больше не потревожу ваш покой.

Кайрен скомкал бумагу и бросил ее на стол.

- Нет, Эрайен, вы не сбежите, благородно предоставив нас самим себе. Хотите Вы этого или нет, но эта семья - Ваша. И теперь Вам предстоит заботиться о ее членах. А я помогу Вам в трудах по мере своих сил... Отец...

У Эрайена затряслись руки, и он стиснул их в кулаки. Глаза жадно оглядывали лицо выросшего без него сына.

- Ироон... прости... если сможешь. Мальчик мой!

И двое мужчин, так похожих друг на друга, крепко обнялись.

Старший сын Ироона, Борин проснулся от того, что отец положил руку на его плечо.

- Сынок, нам с господином Эрайеном надо прогуляться в долину Жаб. Мы к закату постараемся вернуться.

Боорин подтянулся на руках и сел в кровати, ясным взглядом посмотрев на отца.

- Это опасно?

- Гораздо опасней оставить их за своими спинами, сынок. А за нас не волнуйся. Если все будет в порядке, господин ректор поведает нам за ужином одну давнюю быль, с такой интересной стороны раскрывающую историю нашего рода...

Боорин улыбнулся:

- Заинтриговал. Тогда - до вечера!

- Пока, сынок!

Жабья долина встретила неприметных путников в темной одежде дождем, раскисшими дорогами и снегом, кое-где присыпавшим траву с ночи. Кайрен поплотнее запахнулся в непромокаемый плащ с капюшоном, который ему выдал Эрайен.

- А как же Вы? - поинтересовался Ироон, оглядывая легкую куртку отца.

- Не волнуйся, мне не холодно и не мокро. - Фыркнул ректор, сдувая с кончика носа повисшую на нем дождевую каплю.

- Не думал, что в наших долинах так отличается климат! - пробормотал Глава Клана, поскальзываясь на краю подмерзшей лужи.

Эрайен поднял голову и посмотрел на вспухшие синими тучами небеса.

- Они что-то намудрили с погодой. Интересно, зачем?

- В их Клане всегда были проблемы с головой. Одно слово - жабы! Ни ума, ни чести!

С левой стороны утопающей в грязи дороги показались деревенские серые крыши, спрятанные в глубине разросшегося кустарника.

- Вот сейчас найдем дом моего старого знакомого и поинтересуемся, что здесь происходит. Только прошу, Ироон, никакой магии! Просто следуешь за мной. Договорились?