Шахта - дело темное

И хотя Мария относилась к друзьям Виктора терпимо, а к Олегу так и вообще хорошо, он все равно чувствовал себя при ней как-то скованно.

Виктор неожиданно возразил.

- Нет, пошли ко мне, - сказал он и успокоил приятеля. - Если тебя Машка смущает, так ее дома нет. Она на работе.

- Ладно, - согласился Олег, - уговорил.

По дороге зашли в магазин. Купили "чекушку" водки и три литра разливного пива. Виктор предлагал взять пол-литра "беленькой", но Олег не согласился.

- Как говорили в дни моей молодости, - вспомнил он. - "Водка нам нужна только для запаха, а дури у нас и своей хватает". К тому же завтра на работу.

Пиво им налили в пластиковые бутылки, вытеснивших в последние годы трехлитровые банки советских времен. На закуску купили соленые сухарики - еще одно "ноу-хау" нынешнего времени.

Торопливо, предвкушая будущее застолье, дошли до дома Виктора. Поднялись на пятый этаж. Виктор, лязгая ключом, открыл замок железной двери довольно грубой работы. Изготовлена и установлена она была в начале девяностых, кооперативом, давно канувшим в лету.

Разделись в прихожей. Олег, зная привычки приятеля, не любившего тесниться на кухне, прошел сразу в комнату. Однокомнатная квартира была получена Виктором еще в холостяцкие времена. Женившись, он встал в очередь на улучшение жилищных условий, попросту говоря "на расширение". Простоял в очереди больше десять лет и так ничего не выстоял. А там распался Советский Союз, и улучшение жилищных условий стало личным делом нуждающихся. Как писали Ильф и Петров: "Спасение утопающих - дело рук самих утопающих". Может быть, потому Виктор и жил сейчас вдвоем с Марией. Не жить же в однокомнатной квартире вместе с взрослыми детьми.

Сидя в комнате на диване и оглядываясь по сторонам, Олег не мог не признать, что квартира приятеля уже не напоминала холостяцкую "берлогу". Во всем чувствовалась так называемая "женская рука".

Виктор принес с кухни две стопки и две пивных кружки. А также две тарелки с закуской. Нарезанная вареная колбаса под водку и соленые сухарики под пиво. Свернув пробку на "чекушке", Виктор вопросительно посмотрел на Олега.

- Как разливать? На два раза или на три?

- Давай на три, - сказал Олег.

Виктор одобрительно кивнул и налил в стопки грамм по сорок водки. Олег в это время наполнил кружки пивом.

- За встречу! - произнес Виктор короткий тост.

- Вздрогнули! - отозвался Олег.

Выпили, закусили. Потянулись за кружками с пивом. Сделав по хорошему глотку, перешли к разговору. Телевизор не включали. Как любил говорить Виктор: "Включить телевизор - испортить беседу". Впрочем, не всегда это "железное" правило соблюдалось. Могли смотреть новый фильм или интересную передачу; лениво, или наоборот горячо, обсуждая увиденное.

- Раз ты "двадцатку" в шахте отработал, то значит, работаешь в шахте с восемьдесят второго года, - подытожил Виктор и спросил. - Так?

- Так, - ответил Олег, - с восемьдесят второго.

- А что у нас происходило в восемьдесят втором году? - поинтересовался Виктор.

- Министр обороны СССР Маршал Советского Союза Дмитрий Федорович Устинов уволил в запас рядового Суханова, - с шутливой торжественностью произнес Олег.

- Ну, это конечно событие года, - усмехнулся Виктор. - А что еще, пускай не такое значительное, происходило в том году?

- Англия воевала с Аргентиной из-за островов, - стал вспоминать Олег. - Ну и Брежнев осенью умер, на День милиции.

- Точно, - произнес Виктор. - Я в день похорон в третью смену работал, поэтому всю эту церемонию от начала до конца по телевизору смотрел.

- А я в первую работал и пришел домой, когда все уже закончилось, - с сожалением сказал Олег и спросил. - Правду говорят, что гроб, когда в могилу опускали, уронили?

- Правду, - ответил Виктор и добавил. - Сам видел.

Он снова налил водку в стопки.

- Помянем "дорогого Леонида Ильича", - предложил Виктор. - Хороший он был мужик. Только не понимали мы этого тогда.

Выпили, не чокаясь.

- Ты знаешь, о чем я подумал? - спросил Виктор. - Не тогда, когда Брежнева хоронили, а потом спустя много лет. Когда вспоминал эти похороны. Знаешь, о чем я подумал?

Олег пожал плечами. Мол, откуда я могу знать, что тебе в голову взбрело.

- Сейчас расскажу, - сказал Виктор и неожиданно встал из-за стола.

Он подошел к книжному стеллажу и пробежал взглядом по полкам. Быстро нашел, что искал и вернулся за стол с потрепанным томиком в руках.

- Что за книга? - спросил Олег.

- "Капитальный ремонт" Соболева, - ответил Виктор и спросил. - Читал?

- Давно, - кивнул Олег, - еще в юности.

Виктор открыл книгу в самом конце.

- Тут одно место есть, сейчас я тебе прочитаю, - сказал он и, предваряя чтение, пояснил. - Суть такая: вот-вот начнется первая мировая война. И командующий Балтийским флотом ждет разрешения начать минирование Финского залива. И наконец, получает. Вот слушай: "Адмирал снял фуражку и широко перекрестился. В шесть часов пятьдесят шесть минут из левого кормового полупортика минного заградителя "Нарова", бывшего когда-то паропарусным фрегатом "Генерал-адмирал", подталкиваемая матросами, громыхая по рельсам, скатилась в воду первая из тех тридцати девяти тысяч тридцати двух мин, которые будут поставлены в Финском заливе и в Балтийском море кораблями Российского императорского флота. И подобно тому, как крохотный камешек увлекает за собой к обрыву громадно-объемный горный обвал, она увлекала за собой в бездну истории веками сложившийся политический уклад огромного государства, именовавшегося Российской империей".

- Сильно, сейчас так не пишут, - оценил услышанный отрывок Олег и спросил. - И что ты этим хотел сказать? Причем здесь похороны Брежнева?

- Как причем? - удивился Виктор непонятливости приятеля. - Ты пойми, это ведь не просто Брежнева тогда хоронили. Это ведь Советскую власть хоронили! Это ведь не просто гроб с Брежневым в могилу уронили. Это Советский Союз в пропасть уронили.

Олег с такой постановкой вопроса был категорически не согласен. Он, в отличие от Виктора считал, что Советский Союз не был обречен. Даже в девяносто первом еще можно было изменить ситуацию. А что уж тогда говорить про восемьдесят второй. Об этом он и сказал Виктору. Но тот не согласился.

- Да правящий режим в Советском Союзе уже не способен был на какое-то обновление, - заявил он. - Эта партийная аристократия или, точнее, олигархия в виде политбюро ЦК, не способна была выдвинуть из своих рядов не то что яркого человека, но хотя бы просто здорового. Больного Брежнева сменил больной Андропов. Больного Андропова - больной Черненко. Больного Черненко - больной Горбачев.

- Горбачев? - удивился Олег. - Какой же он больной?

- Конечно больной, - подтвердил Виктор, - на всю голову.

- Это точно! - согласился Олег. - Надо суметь развалить такую страну. Ведь, когда "Горбатый" пришел к власти, Советский Союз вооруженным путем разгромить было невозможно. Такая армия, как Советская, могла воевать против всего мира. Экономика была плановая. Ее можно было регулировать, как хочешь. Оппозиции какой-то серьезной и то не имелось. Не считая диссидентов, сидящих по "психушкам". И через каких-то шесть лет, что мы видим. В армии - бардак. Какой-то немец на Красную площадь на самолете сел. В экономике - хаос. Элементарных вещей не стало. И главное - народ эту власть терпеть не может и не скрывает этого.

- Ну, вот, - подвел итог Виктор, - все к этому и шло, начиная с похорон Брежнева.

- Ты еще скажи с семнадцатого года, - поддел Олег.

Виктор пожал плечами.

- Может быть и так.

- Но ведь после Андропова генеральным секретарем мог стать и Романов, - предположил Олег. - Говорят, Андропов видел в нем своего преемника.

- Говорят и совсем другое, - возразил Виктор. - Что слухи о пьянке в Эрмитаже, когда царский хрусталь побили, специально КГБ по стране распускало.