Страница 12 из 12
– Подпалил, завернул в землянку перекусить и прикурнул до храпа!
Ладно ему ентот сон вскочил… Целковых на пятнадцать, а труда сколь! Што хыть видал во сне, спрашиваю, и где помощники были? Грелись у кучи и зенки на огонь пялили… – он бросил взгляд на юрты-кучи, потянул ноздрями воздух, озабоченно обратился к Степану:
– Ну-ка, Степ, глянь! Вроде первая пошла…
Степан – стрелой к первой куче. Вернулся, тяжело дыша:
– У первой труба сгорела. Видать по ямине сверху: дрова осели…
– Подбросил землицы?
–Ну, а как же!
– Началось! С богом, ребятки! Началось обугливание! – радостно произнес Алексей Поликарпович, увлекая за собой парней.
Вторая труба сгорела. Отверстия забрасывали смерзшейся землей, но кучи дымились. Отец велел бросать землю. Он ходил вокруг них, шлепая ладонью по бокам, взбирался по лесенке наверх. То и дело слышался его настойчивый голос:
– Генка, брось вот тут! Лавруха, в левом углу огонь загнездился. Спишь, холера, на ходу! Не пускай туда воздух! Степка, делай окно! Касьян, чево стоишь руки в боки? Пробей вот здесь канавку, штоб смола текла! Так. Лавруха, закрывай, а ты, Степка, подай ему лопату – у него черенок сломалси… Ну, работнички, холера вас!
В разгар работы на опушке леса появился мужик верхом на сивом жеребце. В полушубке и форменной фуражке с вензелями. Лесник.
– Бог в помощь, здоровы были! – проговорил он, ловко спрыгивая с коня.
– Здоро́во! – ответил Алексей Поликарпович, покосившись на багровый нос лесника. – Форса давишь в экую стужу: ухо вон побелело, потри снегом!
– И в самом деле, будто иголкой ткнуло, – согласился лесник, хватанул в пригоршню снег и принялся натирать левое ухо. – Шапка куда-то запропастилась, – говорил он оглядываясь, вертя толстой шеей.
«Власть прибыла», – с неприязнью думал Алексей Поликарпович. – «Не доверяет, а шапку утерял видать…»
– Пенечки считаешь? – спросил он вдруг с вызовом.
– Во-во! Пенечки! – хохотнул лесник, выбирая пальцами с уха подтаявший снег. И вдруг стал серьезен. – Никому верить на слово нельзя. На Селивановых кучах дюжину счёл. Бога не боится, строевой лес сводит, зимогор22.
Алексей Поликарпович перекрестился. Старообрядцы не любят, когда кто поминает бога к месту и не к месту. Буркнул леснику:
– Всех-то на один аршин не мерь, не обижай подозрением…
– Дак и я к тому: взял с поличным!
Меня не проведешь! И што ты думаешь, надумал? Тонкие-то легче валить. Спилит неклейменую, снежок разгребет, земельку лопаткой ковырнет и свежий пенек закроет, – чтоб не видно было… Ну я ему, злодею! Он, Селиван, теперя заробит: весь уголь за штраф заберу. А штоб не повадно было, хрен билет на порубку получит…
Алексей Поликарпович слушал собеседника и наблюдал за работой своих углежогов. «Зарекалась свинья говно жрать, да все трескает. И штраф не наложишь, и билет выпишешь», – мысленно спорил он с лесником. «Куды ты денешься, по носу видно – дармовую монопольку глотаешь. Поставит тебе Селиван четверть, ты не только шапку – лошадь потеряешь… Все вы у власти находясь, законом прикрываетесь», – а сам проговорил:
– Верно сказал: грех рушить храм-природу. Кабы не нужда, дак… Антихристовы заводы те прорву леса сгубили. Дорубимся скоро! Сведем леса на дрова, а как жить станут наши дети-внуки? Речки посохнут, озёра мохом порастут. Птички, божьи твари, не прилетят, рыбы не станет…
– Дык все так, Поликарпыч! Но при внуках моя должность совсем пропадет: нечего охранять станет. Противу изничтожения лесу ещё государь Петр Алексеич указы писал, головы рубил…
– Мало, знать, рубил…
– Слышь, Поликарпыч, сказывают, горючий камень есть такой. Горит жарче, чем из лесин.
– Ну?
– Его благородие лесничий сказывали. Будто бы на реке-Дону заводы на ентом горючем камне ставят. Коптят – страсть!
– Коптят, говоришь? А ты билет-то разным Селиванам не выписывай, глядишь, и должность твоя останется…
Через два дня братья разрывали чуть теплые угольные кучи. Дёрн начисто выгорел, и под слоем земли лежали обуглившиеся поленья. Трещины, годовые кольца даже на сучочках видны и кора – с затейливым рисунком. Брошенное в короб – такое полено падает со звоном и ломается. Нагруженные доверху и установленные на сани короба лошади тянут на завод.
Так было в прошлую и в позапрошлую зиму, но после нынешней пасхи – все шло наперекосяк.
От угольных складов, что раскинулись грязным пятном за Ай-рекой у подножья Косотур-горы напротив завода, Степан въехал по плотине в город. Он надеялся получить по бумажке с орлом долг за прошлый приезд с углем, но запоздал – касса была закрыта.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
22
Зимогор – хулиган и вор.