Страница 40 из 107
Сегамачо
– Костян, ты где? – крикнул еще раз Сегамачо, понимая, что друг должен быть рядом. Но в ответ услышал только эхо.
Он решил, что Котыч заглянул в кустики. Хотя… Рыбак пожал плечами: здесь никого нет, можно на месте помочиться. Тогда где Костик? Он еще раз осмотрелся, потом вернулся к машине. Раззадорил костер, чтобы веселее было и не так донимала утренняя мошкара, поставил на огонь прокопченный чайник и приготовился ждать. Пока закипала вода, Сегамачо прошелся вдоль кромки леса, но друга не нашел.
– Костян, это уже не смешно. Если хотел меня напугать, так я уже боюсь. Хватит детских игр, выходи.
Все еще не сильно беспокоясь, он съел бутерброд с остатками вчерашней колбасы и выпил стакан крепкого чая, а Котыч так и не появился. Тревожные мысли одолевали Сегамачо. Он понял: что-то случилось. Как бы Костян на него ни злился, не мог он исчезнуть просто так, не предупредив друга.
Сегамачо снова пошел на место рыбалки товарища. Утро уже вступило в законные права. Весело щебетали птицы, туман, расстилавшийся молочной пеленой над озером еще тридцать минут назад, почти полностью растворился. Но друга по-прежнему не было.
– Что за чертовщина!
Сегамачо сложил ладони рупором и крикнул:
– Костик, ты где?
Ответа не было. Тогда он решил внимательно оглядеться и увидел то, что не заметил ранее. В густых камышах между стеблей травы стоял вертикально нож. Возможно, он был здесь и раньше, но в утреннем полумраке Сегамачо принял его за коричневый цветок камыша. Он осторожно выдернул лезвие и стал его разглядывать. Это был обычный охотничий клинок, который друг брал с собой в лес.
Сегамачо удивленно пожал плечами: зачем Котычу во время рыбалки понадобился нож, и уже нацелился бросить его в ведро с рыбой, все еще стоящее рядом, но вдруг в памяти мелькнула картинка: нож в руках у Котыча, а тот режет им хлеб, затем кладет на стол. Сегамачо вспомнил, что когда они уходили к озеру, нож лежал на столе. А потом появилась и вторая картинка: он сам ночью режет колбасу этим ножом. Сегамачо помнил, что сунул потом лезвие в ножны и оставил на столе.
Он бы не был хорошим участковым, если бы не заподозрил неладное. Тревога в душе уже пышно расцветала. Сегамачо попытался размышлять логически. Во-первых, он сидел ближе к месту стоянки, чем Котыч, но совершенно не слышал, как тот вставал со своего стульчика и ходил по берегу. Если только Костик не летал или не шел на цыпочках, чтобы не спугнуть рыбу.
А во-вторых, присутствие постороннего он тоже не слышал. Хотя эту мысль он сразу же отмел. Если незнакомый человек находился в лесу, Сегамачо бы о нем все равно не догадался: далеко слишком. В-третьих, кто-то съел ветчину из контейнера. Но Сегамачо сразу отказался от этого аргумента: ветчину мог схомячить и сам Котыч, как и захватить с собой нож.
– Господи, о чем я думаю! Вот идиот, в Шерлока Холмса решил поиграть, – но на душе было все равно неспокойно. Только бы ничего не случилось, – прошептал он, а потом опять крикнул на весь лес, – Костя, ты где? Выходи, не пугай меня так.
Но на его крик откликнулись только вороны, десятка три которых сидело на дереве, стоявшем поодаль у воды. В мозгу Сегамачо щелкнуло: он вспомнил, как получасом раньше видел ту же стаю, взлетающую вверх с того же дерева. Он тогда еще отметил, что рядом лежит падаль.
– О боже! – вскрикнул мужчина, внезапно связав вместе факты. – Хоть бы ничего не случилось.
С ножом в руках он побежал к тому месту, где каркала стая ворон. Сначала он ничего не мог разглядеть. Зрение как будто потеряло четкость, он видел только размытые силуэты кустов. Потом Сегамачо встряхнул головой, прогоняя душившие его плохие предчувствия. Он и сам не понимал, почему так перепугался. Сердце колотилось как бешеное, его било мелкой дрожью, нож, который он держал кончиками пальцев, постоянно норовил упасть на землю.
Мужчина, тяжело дыша, подбежал к дереву, но рядом с ним ничего не увидел, как ни старался. Стая ворон с громким карканьем взвилась вверх, а две, самые смелые, опустились на прибрежные кусты, мимо которых Сегамачо только что пробежал. Он бросился к ним и наконец увидел Котыча. Тот лежал в двух шагах от воды лицом вниз и не шевелился. Одна рука была вытянута вдоль тела, а другая прижата к горлу.
– Костян, что с тобой? – крикнул Сегамачо, опять вспугнув ворон.
Он схватил друга за плечи и перевернул. Котыч смотрел на него остановившимся навсегда взглядом серых глаз. Его ладонь съехала с шеи и с глухим звуком ударилась о землю. На месте кадыка зияла рваная рана, сделанная острым предметом. Одежда на груди и животе была залита кровью вперемешку с водой. Красная лужа натекла и под тело. Рука, которая закрывала горло, теперь лежала ладонью кверху. Кожа на ней тоже была в мелких порезах.
Все еще не осознав толком, что произошло, Сегамачо, как заторможенный, смотрел то на друга, то на рану, то на нож, который бросил рядом, когда переворачивал Котыча. Он недоуменно огляделся вокруг и заметил бурые крапинки на траве, кустах, а потом к своему ужасу увидел кровавую дорожку, которая тянулась от места рыбалки до этих кустов. А он пробежал мимо и даже не обратил внимания на странные пятна.