Страница 17 из 25
“Догнать и перегнать” – вот основной мотив членов элиты отсталых народов. Мотив достижения начинает играть решающую роль в их поведении, к этому они стимулируют также свой народ. Вспомним один из основных лозунгов большевиков: “Догнать и перегнать развитые капиталистические страны по производству продукции на душу населения”. В этом призыве было признание собственной отсталости. Лидеры большевиков стремились сознательно внедрить в народе мотив достижения и стремление к соперничеству. Правда, их систематические действия по подавлению личности почти сводили на нет собственные усилия по воспитанию активного, передового и готового на соперничество народа.
В подобных случаях возникает противоречие между традиционными этническими чертами и установками народа и теми новыми требованиями, которые к нему предъявляются соперниками и собственной политической элитой[63]. Иногда новые лидеры таких этносов просят уступок, временных поблажек для своего этноса, пока он не догонит передовых. Этим признается некоторая незрелость, инфантильность своего этноса, черты, которые, однако, считаются преодолимыми.
§ 2.7. Соперничество этнических групп и страх перед исчезновением
А. Неизбежность соперничества
Соперничество этносов в современном мире неизбежно почти так же, как неизбежны их контакты и сосуществование. Соперничество развертывается по всем параметрам культуры и этнопсихологических свойств. Соперничают этносы в экономике, военном деле, политике и культуре. Слабые подражают сильным, хотя нередко презирают и ненавидят их, их образ и стиль жизни и те психические качества, благодаря которым они оказались впереди. Мотив достижения, агрессивность, честолюбие, беспощадность и другие качества, предопределяющие экономический, военный и политический успех – не всегда приятные качества, особенно когда они даны сопернику. Но представители слабого (отсталого) этноса, по-видимому, идентифицируются с ними, желают стать такими же, чтобы не отставать от них безнадежным образом и не переживать чувство собственной неполноценности. Для народов с традиционной культурой названные человеческие черты неприятны. Но вот для их элит они становятся желательными и, как мы увидим, элита предъявляет повышенные требования к своему “ленивому” и “спящему” народу.
Постепенное распространение по всему миру западной культуры и образа жизни, демократических ценностей (они в основном индивидуалистичны) делает соперничество между этносами и внутри этносов, между составляющими его социальными группами, неизбежным.
Б. Страх перед исчезновением
Перед многими относительно немногочисленными этносами в ходе соперничества с более могущественными и “передовыми” нациями очень конкретно и ощутимо встает проблема существования. Эти этносы стоят перед возможностью ассимиляции или истребления, т. е. исчезновения. Иногда они драматизируют существующую опасность и их поведение в значительной мере принимает самозащитный характер. Каким образом сохранить себя и не исчезнуть с исторической арены? – Вот вопрос, явно или подспудно беспокоящий их и свидетельствующий об их экзистенциальной фрустрированности.
О реальности страха существования говорят многочисленные свидетельства исследователей, печати и других источников[64]. Многие этносы Азии, находясь перед угрозой исчезновения, говорили исследователям, что не хотели бы разделить участь краснокожих индейцев. Сикхи стремились к независимости, поскольку считали, что иначе исчезнут как нация. Лидеры этносов придают особое значение обладанию собственной землей как условием существования. Причем одинаково страшны для этносов как физическое истребление, так и полная ассимиляция. Поэтому считается важным сохранение народом своей индивидуальности, своей этничности, культуры и самосознания. Как только ощущается угроза этнической я-концепции, начинается борьба против представляющих опасность этносов и наций. Справедливо считается, что отсутствие сильной этнической культуры делает этнос уязвимым перед чужим влиянием. Перед нашими глазами, в XX веке, те народы, которые отказались от своей традиционной культуры, исчезли с лица земли.
Такова судьба многих этносов, живших на островах южных морей. Даже канадцы французского происхождения, плотно населяющие Квебек, переживают страх перед языковой ассимиляцией. То же самое касается басков, живущих на севере Испании.
Страх перед исчезновением часто имеет реальные территориальные и демографические причины. Если сравнительно небольшой по численности народ окружен морем чужих этносов, то страх перед возможным исчезновением имеет самые реальные предпосылки и вовсе не является иррациональным.
Любопытно, что страх перед гибелью в ходе соперничества этносов переживают и те из них, кто имеет высокие темпы естественного роста. Правда, здесь возникает проблема: возможно, что именно страх перед исчезновением и заставляет этнос быстрее размножаться. Например, известно, что сикхи за последние несколько десятилетий имеют скорость размножения, превышающую средние показатели Индии. Есть и целый ряд других сходных фактов.
Подобные данные показывают, что страх перед уничтожением, ассимиляцией и подчинением оказывает глубочайшее влияние на всю жизнедеятельность и мировосприятие этнических групп. Подобные страхи и тревоги постороннему наблюдателю могут показаться чрезмерными и иррациональными. Но они есть и оттеняют все взаимосвязи подобных этнических групп.
Почему, по каким причинам возникают такие страхи и тревоги? Опираясь на современную психологию эмоций и психоанализ, Д. Горовиц предлагает несколько объяснений. Следует, прежде всего, провести различие между страхом и тревогой. Страх имеет известную осознаваемую причину, тогда как тревога является переживанием без видимой и осознаваемой причины. Тревога личности выражает ожидание неприятных, даже опасных событий в будущем. Тревога и страх иррациональны в том случае, когда чрезмерны, т. е. не соответствуют уровню наличной или ожидаемой опасности. Слабая угроза может оцениваться как сильная, порождая неадекватно сильную эмоциональную реакцию в виде страха или тревоги. Исходя из этого предлагаются следующие объяснения:
1) Страх перед субординацией является непременным атрибутом жизни в неранжированных обществах. В таких обществах всегда присутствуют неопределенность и дискомфорт. Это, по-видимому, объясняется тем, что в неранжированных обществах всегда есть потенциальная возможность превращения в общество этнически ранжированного типа. Ясно, что относительно слабые этносы будут переживать тревогу перед такой возможностью.
2) Страх перед исчезновением или “затоплением” налицо в этнически строго ранжированных обществах, в которых нижестоящим этносам предъявляются крайне непривлекательные требования, например требование отказаться от своего национального языка, как это имеет место в Турции, где представители доминирующего этноса требуют от курдов отказаться от своего языка, этничности и стать турками.
3) Ожидание опасности существованию своего этноса вызывает у его членов агрессивность, враждебные и чрезмерные требования к вышестоящим или к правительству. Примером может служить требование сингальцев считать, будто в их стране (Шри-Ланке) существуют только они – сингальцы. Существование в обществе двух или более этнических субобществ – ситуация, полная напряжения, и в подобных случаях появляются требования превратить общество в гомогенное. Так, в Турции осуществляется политика создания единой турецкой нации, в которой курдам отведено место “горных турок”. Для создания этнически гомогенного общества и государства используются такие средства, как ассимиляция, высылка и даже уничтожение.
§ 2.8. Дискриминация и активизация этнической самозащиты
Начнем с рассмотрения конкретного случая. Сравнительное исследование армянских общин в Ливане, в странах Европы и США показало, что в условиях доминирования ислама армянская община Ливана более консолидирована, чем общины армянского этноса в христианских странах Запада. Армяне Ливана живут компактно, имеют свои этнические организации, все ее члены хорошо владеют армянским языком. Армянская апостольская церковь является важным этнозащитным фактором, способствующим самоидентификации и консолидации армян этой страны. Что касается армянских общин в странах Запада, то здесь все – наоборот: армянским языком владеют, причем кое-как, только представители старшего поколения, а молодежь в лучшем случае владеет лишь примитивной разговорной речью; периодические издания выходят в основном на языках доминирующих народов (английском, французском, испанском). Армяне в этих колониях большей частью живут дисперсно, а церковь является лишь одним из направлений христианства и поэтому не играет той этнозащитной роли, какую она играет в Ливане, Сирии и Иране[65].
63
См.: Horowitz D. L., Op. cit, pp. 176–177.
64
См.: Gordon, B. K., The Dimensions of Conflict in Southeast Asia. Englewood Clifford (N. J.): Prentice-Hall, 1966; Weiner M., Sons of the Soil; Horowitz D. L., Op. cit., pp. 176–178.
65
Мелконян Э. Л. Проблемы ассимиляции и этнического самосохранения в современной армянской диаспоре. – В сб.: Всесоюзной сессии по итогам полевых этнографических и антропологических исследований 1982–1983 годов. Тезисы докладов, Часть 2, Черновцы, 1984, с. 395–397.