Тьма – посвящённым

– Из Стаи, говоришь?.. С чего бы Истинному шататься по клубам с одним из этих… вонючих животных?.. – Вампир говорил со столь ощутимым и внятным отвращением, что Гримо решил, будто сейчас начнется лекция о расовом превосходстве.

Но нет, обошлось.

– Почем я знаю?.. – воспользовался своим шансом вышибала. – Может, они кореша, или у них совместные интересы. Мотоциклы те же, не знаю… Кстати, это «вонючее животное», как вы выразились, разъезжает на «Ямахе» вашего племянника. А еще они сперли мечи, – сообщил Гримо, никогда не упускавший возможности поделиться с ближним информацией о каком-то ином, менее ближнем.

– Мечи?.. – Собеседник озадаченно нахмурился.

– Ну да, – кивнул гуль, и, упреждая следующий вопрос, дал развернутую справку: – Длинные такие, самурайские. Крутые катаны. Ручная работа, знаете ли.

Вампир молчал.

– Словом, – смутился Гримо, словно это был не взгляд, а ушат ледяной воды, – я видел, как ваш племянник и ликантроп выходили с мечами. Хотя явились налегке.

Вампир не произнес ни слова, и это было уже не просто молчание, а, скорее, пристальное, вдумчивое, и в высшей степени безоговорочное ожидание.

«Извинений?..»

– Поймите меня правильно, – заикаясь в потеках дурмана, стекающих с головы густыми струями, пролепетал морлок, – я ни в коем случае не утверждаю, что Краулер украл мечи, или, тем более, похитил… Я увидел то, что увидел, ничего более.

Кровосос еще лениво поковырял его взглядом, на дне которого, казалось, крутились черно-белые гипнотические спирали, и, когда Гримо уже собирался пробормотать что-то вроде «Ну, а если вдуматься, я вообще-то и не разглядел ничего…», с апломбом, достойным подыхающей на подиуме топ-модели, процедил:

– Между «украл» и «похитил», если ты еще не в курсе, нет особой разницы. Уж я-то знаю. Далее. Если ты не видел, как Лео забрал мечи, с такой хрупкой категорией, как частная собственность, следует обходиться с предельной осторожностью. Речь идет не о мелком воришке, а о члене Клана, Истинном, потомственном бароне, наконец. И в-третьих, Гримо, с чего ты вообще взял, что мне будет интересно слышать о этом бездельнике, шуте и паяце?..

Морлок шаркнул ножкой.

– Это… одно лицо?.. – чуть слышно спросил он. И тут же поправился: – Я не знал, что он – барон…

– Ладно, это абсолютно не важно. Не бери в голову, старина. Я явился совсем не затем, чтобы донимать тебя спорами о своих долгоживущих, кол им в одно место, родственниках. – Вампир сделал широкий жест, будто бы намеревался обнять Гримо (но не обнял). – Эта встреча состоялась по иному поводу.

И – загадочно умолк, как умеют лишь кровососы. Аккурат перед тем, как поставить жертву в известность относительно своей противоестественной сущности каким-нибудь издерганным штампом о бессмертии и плате за оное.

Морлок заворожено уставился в два бездонных зрачка, два ружейных дула, откуда, в свою очередь, на него смотрело нечто холодное и скверное, живущее и живучее, вопреки тому, что ему уже давно самое место в глубокой могиле.

И – вздрогнул, когда раздался хлопок закрывающейся автомобильной двери, прогремевший в ночи, словно выстрел. Это позволило Гримо самую малость ослабить путы, сбросить наваждение, и гуль покосился в ту сторону, где, как ему показалось, находилась гипотетическая дверь, и еще более гипотетический автомобиль.

«Еще более» оттого, что минуту назад Гримо не замечал там никакого авто, следовательно, ему неоткуда было взяться и сейчас. Но – вуаля!.. – он был там, точно по ошибке выпал из цилинда фокусника вместо обещанного кролика: большой, черный, пышущий мощью, лоснящийся сотнями лошадиных сил, и непреодолимо напоминающий катафалк. «Эдакий Дракула-мобиль», – решил гуль.

А еще – все четыре двери были закрыты. Не удивительно, потому как по какой-то зловещей, ускользающей от понимания причине Гримо услышал звук закрывающейся, а не открывающейся двери, хотя не приходилось сомневаться, что в определенный момент она все-таки открывалась. Чтобы выпустить из салона Нечто.

Более необычного вида существо морлок и не припомнил. Вероятно, он удивился бы меньше, если бы посреди улицы совершила бы эффектную посадку летающая тарелка, и из ее недр затем появились бы представители инопланетной цивилизации, принявшие гуля за высшую разумную форму жизни Земли.

Сие происшествие, по крайней мере, было бы обыденно (в узком ракурсе антинаучной фантастики) и вполне объяснимо (за исключением того, что касалось «высшей разумной формы»). Но никак не то, что предстало глазам Гримо.

Это нечто, или, вернее было бы сказать, некто, очень старался, чтобы выглядеть как Смерть из фильмов ужасов, режиссеры которых бились в истерике при слове «бюджет», для чего разжился где-то весьма нафталинного вида маскарадным костюмом. Эдакое хламидообразное облачение посредственного черного цвета, пыльные нагромождения коего казались единым текстильным монолитом. Но нет – по бокам едва-едва угадывались рукава, а сверху нависал капюшон.

Что касалось телосложения… существа (морлок мысленно назвал его именно так, потому как не представлял, что за человек мог по собственной воле облачиться в ТАКОЕ, вампира же, вероятно, не удалось бы заставить и под колом), то и здесь ничего определенного сказать было нельзя. Помимо, пожалуй, того, что Гримо (преданный фэн «Секретных материалов») ловко классифицировал его как гуманоида, то бишь, человекообразную образину неопределенной внешности.

Где-то там, в глубинах хламиды, были руки, ноги, и что-то еще, судя по всему, некая ручная кладь, из-за чего подол одеяния как-то неправильно задирался и на эту самую кладь ниспадал. Со стороны выглядело крайне зловеще, и морлок даже поежился. Ни обуви, ни кистей рук, ни головы видно не было.

А еще – существо передвигалось какими-то рывками, будто пребывало под гнетом собственного тела. Эта дерганая ходьба напоминала первые черно-белые фильмы – о существах, живущих в миллиметре от границ кинопленки, в просветах между кадрами, в деятельной зыби, бущующей меж «паузой» и «воспроизведением».

«Всякая марионетка лютой завистью позавидовала бы такой грации», – в несвойственной ему поэтичной манере подумал Гримо. Он даже задрал голову, силясь обнаружить – где-то на крышах, между печных труб, на фоне бархатной тьмы, скупо усыпанной песчинками звезд, – призрачного, но могущественного кукловода. После чего повернулся к тому, кого именовал «господином».

Да вот же он, хотя в его руках нет никаких нитей.

– Кто это?.. – спросил морлок.

– Это?.. – Вампир обернулся, точно не слышал ни выстрела двери, ни шагов. – А, это мой друг. Приятель. Не обращай на него внимания, Гримо, у нас другие дела.

Персонаж в костюме Смерти взошел на тротуар и замер в одном шаге от «друга». Недостаточно близко, чтобы участвовать в разговоре, но вполне достаточно, чтобы слышать каждое слово. В обманчиво-расслабленной позе телохранителя. Если это и был «приятель», то с весьма специфическими задачами.

Гуль неуверенно кивнул. Легко сказать – «не обращай внимания». Он чувствовал, как его взгляд словно магнитом тянет к черной человекообразной тени, глубокой и таинственной, сродни омуту, населенному ползучими ужасами. Вышибала то и дело косился на оную фигуру, и помешать тому, судя по всему, не мог ни вампирский морок, ни растущее раздражение того же.

Гримо заметил, что незнакомец был высок, выше его самого, с широкими костлявыми плечами. Провал капюшона – согласно обычаю всех тех, кто носит на голове такие штуки – чернел бездонным мраком. Привратнику казалось, что он различает в этом колодце сияние пары начищенных до блеска золотых монет.

И, в то же время, прекрасно сознавал, что это никакие не монеты.

– Гримо, ты слышишь?.. – с редкой назойливостью справился вампир. – Дела, верно?..

– Да-да, я здесь, – почти без опоздания откликнулся морлок. – Что вам угодно? Виски, абсент, кальян, марихуана, снежок, кислота, возможно, девочки?.. – Все это он заученно оттарабанил, почти не отвлекаясь на паузы и знаки препинания.