Потрошитель

Сасори лишь кивнул, проводив молодую женщину взглядом, и вновь взглянул на сосредоточенную работу Нарико, которая как будто его не замечала.

— Странная ты, — озвучил он свою мысль.

— Почему? — ничуть не удивившись, спросила она, не прерываясь от своего занятия.

— Ты единственная, кто до сих пор не пособолезновал моей утрате, — Акасуна надавил на рану, и на бинте выступило багряное пятно.

— Вот как? Я слышала о случившемся. Но мне кажется, что соболезнование тебе хочется слышать меньше всего, — игриво-ироничным тоном протянула блондинка и, прихватив один из пузырьков, подошла к небольшому столику, где стояли графин и стакан. — Но если хочешь, я могу тебе сказать избитую фразу, если тебе от этого полегчает.

Акасуна невольно ухмыльнулся, но улыбка тут же исчезла с его лица, вернув прежний меланхоличный вид. А Нарико уже стояла напротив с протянутым стаканом и капсулой.

— Выпей. Это поможет тебе лучше любых фальшиво-сладких слов. У таблетки горький, зато отрезвляющий вкус.

Не говоря ни слова, словно под гипнозом пронзителых голубых глаз, Акасуна выпил пилюлю, не сводя взгляда с девушки. И лишь только потом удосужился осведомиться, что это было.

— Обычное успокоительные. Я кое-что понимаю в медикаментах, все-таки я - будущий врач.

Может, нужно было спросить для приличия, что именно изучает эта странная свалившаяся словно снег на голову девушка, но Сасори молча продолжал изучать её от макушки до пяток.

— Наверное, я должна для приличия что-то сказать об этом происшествии, — Сасори даже вздрогнул от этих слов. — Но мне ничего не приходит на ум. Кроме одной фразы. Когда-то давно один мой родственник сказал мне такую вещь: «Все люди делятся на садистов и мазохистов. Главное определиться с ролью. Но каждая жертва может стать мучителем, а мучитель - жертвой». Вот как-то так. Он еще много чего болтал, но запомнилось мне больше всего это. Я не знаю, верна ли эта фраза, но доля правды в ней есть. Поэтому, — Нарико вновь дотронулась до его плеча, тепло улыбнувшись, — Сасори, не будь жертвой.

Сасори прикусил губу, по плечу прошлась колюще-тягучая боль. Нарико дотронулась до раненого места. А он и забыл. Мельком пробежала мысль о том, что стоит сходить в больницу. Вот только как бы до неё еще дойти.

Блондинка же направилась на выход, но остановилась в дверях, бросив на прощание:

— Кстати, я там краем уха слышала о каком-то концерте завтра, Сакура уговаривает пойти с вами, как я поняла, тебя тоже собираются туда затащить. Какие жестокие и глупые одногруппники, — как-то колко-иронично фыркнула девушка. — Так что до встречи.

***

Этот район был из тех, о которых трудно сказать: спокойный он или, наоборот, криминогенный. Скорее всего, он относился к тем местам, о которых мало кто говорил, ведь в нем ничего не происходило. Даже по переулкам можно было ходить спокойно, не боясь, что тебе могут ненароком перерезать глотку.

Одна хрупкая непримечательная фигура выскользнула из темного закоулка, быстрым скрипучим шагом направляясь к подъезду трехэтажки, напоминающей карточный домик.

Нарико торопливо вставила ключ в замочную скважину, едва не выронив его, и проскользнула в квартиру, где царил полумрак. Она на ощупь включила свет и, скинув туфли, на цыпочках прошла в одну единственную прокуренную комнату. Логичней было бы кинуться к окну, дабы проветрить помещение, но она таким же кошачьим бесшумным шагом направилась к дивану, на полу возле которого сидел парень, использовавший сиденье как подушку. Лица его не было видно, лишь макушка серебристых волос и мерно вздымающиеся плечи.

Нарико, прихватив плед со спинки дивана, аккуратно накинула его на мужские плечи, но тут же её кисть руки была схвачена болезненно цепкой хваткой. Девушку сбили с ног, прижав к полу, но ни один мускул не дрогнул на её лице, она лишь покорно лежала, смотря в злые малиновые горящие глаза парня, на чьем лице заиграл хищный оскал.

— Ты ведь знаешь, что я ненавижу, когда ко мне так подкрадываются, - прорычал парень, продолжая до хруста сжимать кисти её рук, нависая над игрушечно хрупким телом.

— Хидан, а ты знаешь, что я предпочитаю быть сверху, — беспристрастно парировала Нарико.

Хидан, лишь презренно фыркнув и брезгливо откинув её руки, поднялся с девушки, направляясь к столу и тут же закрывая его содержимое скатертью от посторонних глаз.

— Где ты шлялась все эти дни? — вопрос прозвучал не столько с любопытством, сколько с упреком. — Я затрахался оправдывать тебя перед боссом, что ты заболела.

Блондинка, сев по-турецки, внимательно наблюдала за суетящимися действиями Хидана, который, будто застигнутый преступник, пытался скрыть улики преступления.

— Искала вдохновения, — блондинка пожала плечами и поднялась на ноги, покинув комнату.

Хидан лишь небрежно махнул рукой, буркнув под нос: «Лучше бы и не возвращалась».

Квартиру окутал пронзительный девчачий визг. Хидан, вылетев из комнаты пулей, помчался к его источнику. И, глухо стукнув дверью о стены, забежал в кухню, где напротив холодильника стояла блондинка, в ужасе прижав руки к щекам.

— Какого хуя ты вопишь?

— Здесь… здесь… — дрожащим и содрогающимся голосом, полным ужаса, Нарико патетично прокричала: — Здесь все стоит не по порядку!

Повисло тяжелое гнетущее молчание.

— Гребаная женщина!!! — умоляюще прокричал Дзимпачи, закрыв руками лицо. В одной этой фразе он смог выразить все свои боль, усталость и гнев. — Ты меня хочешь до инфаркта довести?

Но Нарико его будто не слышала. Она с некоей маниакальной придирчивостью расставляла все баночки и упаковки, с материнской досадой продолжая причитать:

— Я ведь выставила все по объему пропорций и по дате изготовления! Чтобы ты питался свежей едой.

Хидан не мог больше это слушать. Он вылетел из кухни, словно там поселилась чума, и лишь кинул презрительно:

— Когда-нибудь я точно придушу тебя твоими же кишками.

Спасательный круг от явившейся угрозы таился в комнате за ноутбуком, где он немедля открыл вкладку с последними криминальными новостями Токио.

Но провозглашённая сестра явилась следом, держа в руке миску и миксер. Она молчала села на подлокотник дивана, что-то тщательно перемешивая.

— Ты заказал то, что я просила? — не обращая внимания на его нервозность, блондинка как будто назло подсела ближе.

— Нет еще! — нервно и лаконично ответил парень, не отрываясь от монитора.

— Может, прикроешь меня еще один денек перед боссом?

— Нет!

— А можешь меня завтра отвезти на концерт?

— Нет!

— Ну а просьбу-то хоть еще одну можешь выполнить?

— Нет!

— Но…

— Женщина, тебе разрешено жить здесь, если ты будешь готовить и убираться. Мне напомнить, где твое место?

— На кухне, — как-то несколько печально, обреченно и задумчиво ответила Нарико.

— И вообще, у меня для тебя есть совет. Кое-кто очень тобой не доволен. Информация о твоих регулярных пропажах дошла до босса. И отмазки с болезнью, детка, срабатывают только в школах. Я понятия не имею, что ты там творишь, и знать не хочу, но тебе лучше завтра явиться на работу, иначе…

— Иначе, что? — фраза прозвучала несколько смешно, с вызовом, но в то же время с тем же безразличием на лице.

— Слышала о столе чудес в клубе на нижнем уровне, где я работаю?

Хидан соизволил взглянуть на девушку, которая непонимающе смотрела на него кукольными глазами.

— Нет.

Парень разочаровано цокнул языком.

Разговор явно был окончен. Поэтому девушка направилась к окну, смотря на умирающее солнце Токио, при этом напевая:

— …Сон твой крепкий украдут, украдут, украдут,

Ножиком по сердцу проведут – не беги

Не кричи, мой милый друг,

Твой недуг ведь не спасти.

Мастер тихим шагом здесь – мыши прочь,

Он придет, и кровь пойдет, кровь пойдет…

Комментарий к Глава 4. «Погребальная мелодия»

Просто так между прочим, внешность Нарико http://pixs.ru/showimage/aeaa08bf43_5894510_15926331.jpg