Хорнблауэр и «Отчаянный»

Хорнблауэр лежал на койке лицом вниз. Сверху доносился скрип катков, и он мог заключить, что, перетащив пушки на корму, Буш двигает теперь лафеты. Но это Хорнблауэра не заботило. Желудок его снова взбунтовался. Ни о чем, кроме своих страданий, Хорнблауэр думать не мог. Что это? Кто-то изо всех сил колотит в дверь. Хорнблауэр осознал, что этот кто-то стучал уже довольно долго, и, не слыша ответа, принялся колотить.

– Что такое? – спросил он хрипло.

– Штурман передает, сэр, – ответил незнакомый голос. – Мистер Проуз, сэр.

Надо узнать, в чем дело. Хорнблауэр с усилием поднялся, проковылял к стулу и сел, спрятав голову в плечи, чтобы не видно было лица.

– Войдите! – сказал он.

Открывшаяся дверь впустила громкий шум.

– Что такое? – повторил Хорнблауэр, надеясь, что по нему видно, как глубоко он погрузился в деловые бумаги.

– Мистер Проуз сообщает, сэр, – произнес голос. – Ветер крепчает и заходит. Надо будет изменить курс, сэр.

– Очень хорошо. Иду.

– Есть, сэр.

Конечно, надо идти. Хорнблауэр встал, одной рукой держась за стол, а другой поправляя одежду, собрался с силами и заковылял на палубу. Он все забыл – забыл, как дует в море свежий ветер, как свистит такелаж, как кренится под непривычными ногами палуба. Когда корма поднялась, он чуть не побежал вперед, тщетно пытаясь сохранить достоинство, и едва устоял на ногах, ухватившись за коечную сетку. Тут же подошел Проуз.

– Сейчас курс зюйд-вест-тень-зюйд, сэр, – сказал он. – Я вынужден был дать судну спуститься на два румба. Ветер по-прежнему заходит к западу.

– Это я вижу, – заметил Хорнблауэр. Он поглядел на небо и на море, стараясь сосредоточиться. – Как барометр?

– Почти не падает, сэр. Но к закату ветер станет еще сильнее, сэр.

– Возможно, вы правы.

Тут подошел Буш. Он коснулся рукой низко надвинутой шляпы.

– Пушки передвинуты на корму, сэр. Орудийные брюки выбраны втугую.

– Спасибо.

Хорнблауэр, не отпуская коечной сетки, глядел прямо вперед, чтобы не поворачиваться ни к Бушу, ни к Проузу и не показывать им белое, как у салаги, лицо. Он пытался вспомнить карту Ла-Манша, которую вчера внимательно изучал. Между скалами Каскетс и Стартом двадцать лиг – если принять неверное решение, они могут застрять там на несколько дней.

– На этом курсе мы можем обойти Старт, сэр, – посоветовал Проуз.

Тошнота неожиданно накатила на Хорнблауэра, и он задвигался, перебарывая ее. Он не хотел, чтобы Проуз его подгонял. Повернувшись, Хорнблауэр увидел стоящего у руля Карджила – снова была его вахта. И это тоже, вместе со словами Проуза и сообщением Буша, повлияло на решение Хорнблауэра.

– Нет, – сказал он. – Мы повернем оверштаг.

– Есть, сэр, – неохотно согласился Проуз.

Хорнблауэр взглядом подозвал Карджила – он не хотел расставаться с успокоительной поддержкой коечной сетки.

– Мистер Карджил, давайте посмотрим, как вы повернете корабль теперь, после того, как мы изменили дифферент.

– Есть, сэр, – ответил Карджил.

В ответ на прямой приказ бедняга не мог сказать ничего иного. Но он явно нервничал. Вернувшись к штурвалу, он взял из стропки рупор – к этому вынуждал его крепкий ветер.

– К повороту оверштаг! – скомандовал он.

Боцманматы и мистер Уайз подхватили его приказ. Матросы побежали на свои посты. Карджил посмотрел на море, на небо и судорожно сглотнул. На сей раз он барабанил по ноге пальцами левой руки – правая была занята рупором. Матросы отдали шкоты и брасы с одной стороны, обтянули – с другой. «Отчаянный» встал на ровный киль. Он поворачивался. Поворачивался.

– Кливер-шкоты выбрать! – прокричал Карджил в рупор.

Сам Хорнблауэр предпочел бы подождать еще три-четыре минуты, но знал, что может ошибаться – и не только из-за морской болезни. Стоя на этом месте, он не «чувствовал» корабль. События показали, что Карджил чувствовал, или ему повезло – во всяком случае, «Отчаянный» повернулся без колебаний.

– Отводи руль! – прокричал Карджил, рукоятки штурвала закрутились, останавливая «Отчаянный», который уже начал уваливаться под ветер.

Матросы налегли на фока-галс, другие выбрали гитовы. «Отчаянный» лег на новый курс так послушно, как только можно было желать. Хорнблауэр подошел к штурвалу.

– Рыщет? – спросил он у рулевого.

Тот немного отпустил штурвал, прищурился на ликтрос грот-марселя и снова привел корабль к ветру.

– Не могу сказать, чтобы рыскал, сэр, – заключил он. – Может, и рыщет немного. Нет, сэр, не скажу, чтобы рыскал.

– Очень хорошо, – сказал Хорнблауэр. Буш и Проуз не произнесли ни слова. Не требовалось даже взгляда, чтобы особенно подчеркнуть ситуацию, но вот слегка похвалить Карджила будет нелишним. – Вы сможете уйти с вахты удовлетворенным, мистер Карджил.

– Да, спасибо, сэр.

Его круглое румяное лицо расплылось в улыбке. «Отчаянный» поднялся на волне, накренился, и Хорнблауэр, застигнутый врасплох, оступился и полетел прямо на широкую грудь Карджила. К счастью, тот был тяжеловесом и крепко держался на ногах. Он устоял – иначе бы они вместе с капитаном покатились прямо в шпигат. Хорнблауэр сгорал от стыда. Он держится на ногах не лучше любой сухопутной крысы – зависть к Карджилу, Бушу и Проузу, стоящим твердо и уверенно покачивающимся вместе с палубой, грозила перейти в прямую неприязнь. И желудок опять готов был предать его. Достоинство Хорнблауэра было в опасности. Он собрал все его остатки, чтобы на негнущихся ногах и с несгибаемым упорством повернуться к Бушу.

– Пожалуйста, проследите, чтобы меня позвали, если понадобится изменить курс, мистер Буш.

– Есть, сэр.

Палуба кренилась, но Хорнблауэр знал, что она кренится совсем не так сильно, как представляется его смятенному рассудку. Он принудил себя дойти до каюты. Дважды приходилось останавливаться и собираться с духом, а когда «Отчаянный» поднялся на волне, он едва не побежал – во всяком случае, пошел куда быстрее, чем приличествует капитану.

Проскочив мимо часового, он потянул на себя дверь. Не утешило – даже еще хуже смутило, – что рядом с часовым стояло ведро. Хорнблауэр распахнул дверь, переждал, пока «Отчаянный» закончит опускать корму, и со стоном ухватился за койку. Койка качалась, и ноги его проехались по палубе.

Глава IV

Хорнблауэр сидел за столом в своей каюте, держа в руках пакет, который пятью минутами раньше вынул из рундука. Через пять минут он будет вправе его вскрыть – по крайней мере, так показывало счисление пути. Пакет был очень тяжелый – в нем могла бы лежать картечь, хотя вряд ли адмирал Корнваллис станет посылать картечь одному из своих капитанов. Пакет запечатан, печати целы. На парусиновой обертке чернилами выведено:

«Инструкции Горацио Хорнблауэру, эсквайру, капитану и капитан-лейтенанту шлюпа Е.В. „Отчаянный“. Вскрыть по пересечении долготы 6° к западу от Гринвича».

Запечатанные приказы. Служа на флоте, Хорнблауэр постоянно слышал о таких вещах, но сам столкнулся с ними впервые. Их прислали на борт «Отчаянного» в день свадьбы, и он расписался в получении. Сейчас корабль должен будет пройти шестой меридиан. Ла-Манш они пересекли с необычайной легкостью. От курса пришлось уклониться только на одну вахту. То, что Хорнблауэр, дабы восстановить уверенность Карджила в себе, приказал повернуть оверштаг, обернулось невероятной удачей. Ветер зашел к западу лишь чуть-чуть, да и то ненадолго. «Отчаянный» не застрял в заливе Лайм и благополучно прошел на ветре скалы Каскетс – и все благодаря этому счастливому приказу. Хорнблауэр чувствовал, что Проуз искренно зауважал его и как навигатора, и как предсказателя погоды. Оно и к лучшему; Хорнблауэр не собирался объяснять Проузу, что это – простое стечение обстоятельств.

Он поглядел на часы и крикнул стоящему у дверей морскому пехотинцу:

– Позовите мистера Буша.

Раздался крик часового, потом приказ по цепочке передали на шканцы. «Отчаянный» испытывал сильную килевую качку, но почти не кренился с боку на бок – длинные атлантические валы сильно изменили характер его движения, причем, по мнению Хорнблауэра, к лучшему. Он почти совладал с морской болезнью. Буш появился не сразу – очевидно, на шканцах его не было. Очень возможно, он дремал или занимался личными делами. Ничего, он не удивится, что его отвлекли, да и вреда ему от этого не будет – флот есть флот.