Страница 19 из 46
Вот представь, Маша, был парень лет восемнадцати, рожденный в семье советских атеистов, комсомолец. Вырос в среде отрицания Бога, может, и сам снимал иконы в бабкиной избе, смеясь над причитаниями старухи. Началась страшная война, парень этот добровольцем пошел на фронт, пережил пару боев, увидел множество жутких картин - гибель и тяжкие увечья товарищей, сожженные деревни, изуродованных мертвых женщин и детей. И, вот сам он был ранен, попал в плен, прошел всяческие мучения в концлагере, и умер от голода или истязаний. Душа его предстала перед Божьим судом и сурово говорит ей Создатель:
- Не верил в меня! Лики святых на дрова пустил! Ступай теперь в ад на вечные муки, нечестивый грешник!
А душа парнишки посмеется горько над этими словами:
- Так ведь я только что оттуда, дедушка! Куда уже хуже...
Потрясенная этим монологом, Маша тихо спросила:
- Ты Библию знаешь? Читал раньше?
- Нет! - сквозь стиснутые зубы процедил Брок, - мне пришлось слушать, много слушать... Он любил рассуждать о Боге, о том, что все они избранная Им раса, а мы, русские - звериные отродья, нас нужно держать на цепи или в клетках...
Он, утверждал, что Бог поможет им завоевать нашу страну. Да, у них на пряжках ремней были выбиты эти слова:«Gott mit uns» - «С нами Бог». Только где он сейчас сам? Может, в своей Валгалле, он в это верил, он бы этого хотел... Знаешь, Маша, я уже давно понял, что у каждого есть свой Бог, свой собственный личный Бог и свой Ад и Рай конкретно для каждого человека. И самое удивительное, что Тот, кто издевался над нами, кто презирал и ненавидел нас как отбросы, тоже может быть сейчас в своем Раю, заслужив одобрение своего Бога.
- О ком ты это говоришь, Брок?
- Они называли его Доктором, у него были очень умные пронзительные глаза, но из его рта лился яд, и я весь отравлен им, Маша. И это яд у меня внутри вместо крови! Как я могу быть с тобой, как я могу, вообще, такой, к тебе прикасаться?
- Брок, все это прошло! Все плохое уже закончилось... Ты хороший, ты чистый, ты лучше всех для меня!
Мужчину была крупная дрожь, его глаза бегали, он вдруг побелел как снег:
- Маша, я сейчас почему-то вспомнил, у меня ведь тоже когда-то был маленький оловянный крестик. Мне его дали, зашили куда-то сюда, изнутри в гимнастерку,- Брок показал в левую область груди, - «Игнатушка, береги... Береги, он поможет...»
Брок вдруг застонал, схватившись за голову руками, раскачиваясь на постели всем телом:
- Ничего больше не помню, я ведь даже не вижу ее лица, только голос остался - «Игнатушка, береги...» Что они со мной сделали, Маша, если я даже не помню лица своей матери?
Маша плакала, обнимая его, желая как-то утешить, защитить от этой боли. «Игнат... Его звали Игнат - это его настоящее имя». Брок, наконец, затих рядом с девушкой. Пытаясь как-то поддержать его, отвлечь от невеселых дум, Маша предложила найти в лесу двух подобных ему мужчин, хоть что-то выяснить о них. Брок тут же категорически отверг эту идею:
- Тебе меня мало? Не позволю даже заговорить с ними!
- Да, почему же? Может, они нас вместе увидят, захотят приходить в лагерь, в столовую, Коротков для них что-нибудь придумает. Мы же не знаем какие они, может, им плохо одним? Ведь можно же просто общаться, поддерживать друг друга, это уже немало...
Вдруг мысль о том, что Коротков может привезти сюда еще одну девушку, якобы для работы, показалась Маше гадкой. У них-то с Броком все получилось так естественно, само собой, как будто они были всегда предназначены друг другу. А другая девушка на ее месте могла бы получить сильнейший стресс только от первой встречи с кем-то вроде Брока.
- А если тебе приглянется другой? Я их видел - один-то довольно смазливый, белобрысый, глазастый, такие, наверно, женщинам нравятся. Волчонок вроде тоже ничего, быстрый. Я пару раз хотел спустить с него шкуру, да не смог догнать.
- Брок, ты совсем спятил? По-твоему, я из тех женщин, что прыгают от мужика к мужику? Я же только хочу для тебя лучше, вы подружиться бы могли, встречаться, иметь общие интересы, у вас непременно должно быть что-то общее.
- Мне они не нужны! И тебе тоже. Забудь!
Маша только брови поднимала, покачивая головой. Брок был неисправим.
Глава 7.
Наступил август. Приятно теплый и относительно сухой после грозового дождливого июля. Кутаясь в большое полотенце, Маша сидела на берегу озера на разосланном покрывале. Скоро вода остынет, и купания придется отложить до следующего сезона, но уж, конечно, не Броку. Он, пожалуй, и до сентября не прекратит водные процедуры на свежем воздухе. Маша наблюдала, как Брок по - звериному встряхивается, наконец, выходя из воды.
- Ты где был-то ночью? К медведице в чащу бегал?
- Я охотился вчера..., - лениво ответил Брок, усаживаясь рядом с ней на свое полотенце.
- Ну так, где же добытый мамонт? Почему до сих пор не на вертеле?
Брок озадаченно посмотрел на Машу:
- Тебе-то зачем с кровью возиться? Я сам потом на решетке приготовлю, вырезку пока к нам в холодильник сунул, а еще хорошие куски на крыльце у кухни оставил, они знают уже... разберутся. Остальное, что осталось, выбросил в овраг у Согры, волки подберут.
- Ого! Здесь и волки водятся? Коротков не говорил...
- Он много чего тебе не говорил, - резонно заметил Брок, - у лагеря они не бродят, гораздо дальше. Волчонок их сюда не подпускает.
- Он, что у них - командир? Почему ты его «Волчонком» все время зовешь? Он же не маленький?
- Ну, меня-то поменьше, а так.... Ты зачем спрашиваешь? - вдруг прищурился Брок с подозрением глядя на Машу.
Но, девушке вдруг захотелось подразнить мужчину.
- А, у них ведь есть свои имена? Ну, просто любопытно... Ты - Брок, а их как зовут?
- Не знаю и не хочу знать! - огрызнулся Брок, стаскивая полотенце с Машиных плеч, - я один их обоих стою, ты сейчас убедишься.
- Мне же сравнивать не придется, - хихикнула Маша, уворачиваясь от его рук.
Брок сгреб девушку в охапку и тихо, но грозно прорычал:
- Только я! Другого у тебя никогда не будет!
- Не будет, - выдохнула Маша в его полураскрытые губы.
Где-то недалеко в лесу вдруг заверещала ворона, ей тут же начала вторить другая. Брок моментально обернулся к лесу, закрывая Машу своим телом от возможной опасности. Глаза мужчины перебегали от одного дерева к другому, ноздри раздувались, словно он пытался что-то учуять.
- Мы, кажется, не одни. Давай-ка к дому ближе.
- Так ведь птицы просто! Кто там еще может быть сейчас? Твои-то лесные «братья» только ночью приходят к лагерю, да и то редко. Посидим еще...
Но, Брок протянул Маше платье и стал быстро одеваться сам. Вскоре они вернулись в дом, и Маша начала собираться на обед в столовую. Они вполне могли пообедать и дома, но Маша строго придерживалась ритуала посещения административной зоны «Северного», хотя частенько пропускала завтрак.
- Может, сегодня со мной пойдешь? Коротков уехал вчера по делам... Ну, посмотрят на тебя наши тетки, полюбуются. Они порой спрашивают о тебе. Вместе борща поедим, да вернемся, ну... идешь?
- Я дома буду, возвращайся поскорее.
Маша поприветствовала нескольких сотрудников, быстро пообедала и уже направилась в сторону своего коттеджа, как ее окликнул Максим.
- Маша, здравствуй!
Девушка давненько не виделась с водителем. Казалось, в нем произошли какие-то странные перемены. Лицо осунулось, под глазами синева, сама фигура как-то сжалась, поникла.
- Привет! Как дела?
- Маша, ты, наверно, на меня сердишься? Я дурак. Обидел тебя тогда, на складе. Прости, злился очень... Можно с тобой поговорить?
Маша прошла вперед и присела на скамью под невысокой елочкой. Максим устроился рядом.
- Маша, у меня все не ладится. Что со мной не так? Чем я для тебя плох?
Девушке вдруг показалось, что у него, как у пьяного, заплетается язык.
- Максим! Мне пора идти...
- Ты его приручила, да? Или он тебя... Он теперь живет в твоем доме? И тебя все устраивает?