Страница 38 из 55
У него чуть ли не первый в Якутии шагающий экскаватор – работает на вскрышных работах. Аниченко пробивает у начальства более современные конвейеры, ищет новинки…
Делится впечатлениями от недавней поездки в Москву:
– В Минцветмет заходил… Разговаривал с его сотрудником, который всем новым занимается. Я ему: присылай нам всё, что у тебя есть. Одно не привьётся, другое подойдёт… И вот техника к нам идёт… Все хотят на кнопочки нажимать.
С подчинёнными Аниченко строг:
– Из другой бригады просится – обидели его там. Это плохо, что он – злопамятный. Мало ли что случается. Я своих иной раз и… Чего греха таить, и в морду дашь. А через полчаса он подходит: «Извините»… Тех, кто за деньгами приехал, мы не считаем своими… Уволился, вернулся: иди по этапу!.. Мы с первого дня втянулись в бешеный темп. И до сих пор идём так. А если начать кое-как, то так и пойдёт всё время…
При этом он дорожит своими «старичками», что с ним не первый год:
– Бригаду делили: какой палец ни укуси – каждый больно.
Его не устраивают не только некоторые подчинённые, но и неповоротливые начальники.
– Для наших темпов нужен более энергичный человек, – говорит про одного из руководителей прииска. – А ему нужна спокойная обстановка, размеренная, с чехословацкой линеечкой ходить. А где размеренность, там можно остаться без плана. Значит будет текучесть. Отсюда – травматизм. В горном деле нужны полувоенные мужики.
Можно сказать, что «полувоенные» – это перебор, но при подземных работах нужна очень твёрдая дисциплина, соблюдение технологии и повседневный контроль. Шахта не прощает ошибок.
Рассказывает. Кто-то из его специалистов шёл по шахте. «Ну, как дела?» – спрашивает бурильщика. Тот: «Нормально. Только к концу бур что-то вязнет». – «Как вязнет? А ну-ка пробури рядом напрямую?» Прошёл метра полтора, и со свистом потекла вода из старых, затопленных шахт. А эту стену уже собирались взрывать, были заложены шпуры. Осталось три-четыре отверстия пробурить. Рухнула бы стена, вода затопила бы шахту, и погибли бы восемь человек, работавшие в дальнем углу. Фонтанирующее отверстие три дня заделывали, пока не сдержали воду мешками с грунтом. Всё замёрзло, и работали дальше.
Нередко во взрывном деле случается так называемый прострел. Это когда заложенная в шпуре взрывчатка приводится в действие раньше положенного срока. И такой прострел случился в звене Ивана Бахтина. Породой завалило взрывника. Вот-вот сработают и другие начинённые шпуры. Звеньевой, не теряя ни секунды, откопал раненного и стал выносить его, в это время за спиной раздался взрыв, но они уже были вне опасности. Я встречался с Бахтиным, спросил его, не страшно было рисковать своей жизнью. Он пожал плечами, вроде бы так и надо. А у него в Ростове-на-Дону недавно родились две дочки-близнецы, и старшая только окончила школу. Могли и сиротами остаться…
После того, как Анатолия назначили начальником шахты «Энтузиасты», его ответственность за всё и всех увеличилась. Об одном из руководителей прииска:
– Я ему говорю: «Баню надо делать». При всех пообещал, что спроектируют хорошую баню. Через два месяца спрашиваю: «Ну, когда начнут строить баню?» А он: «Принимаются меры для строительства». А мне не меры нужны, а баня. Спёрли брус, и сами построили. Скоро и парная будет.
Когда осваивали новый участок, балки собирали отовсюду: с перевалбазы, карьера, геологоразведки. За биллиардом слетали в Депутатский. Но особое достижение – профилакторий. Уж и не знаю, как он его оформил. Как склад для ВВ (взрывчатых веществ)? Вполне приличное одноэтажное здание на окраине посёлка. Не каждый год и не каждый человек захочет и сможет съездить для поправки здоровья на «югах». А тут – база отдыха под боком.
Но не всё получается, как задумано. Посадили осенью двадцать четыре дерева с берега Яны. Пурга, хозяйка зимней тундры, сломала их… Не хватает мебели, она и на материке была в те годы острейшим дефицитом, а попробуй завези сюда… Протянули ЛЭП… Радиосвязи нет: тринадцать тысяч ухнули, но – непрохождение сигнала… Надо телефонную линию доделать: столбы – пустые, осталось пять километров, где надо натянуть провода… Нужно водовод вести…
В один из моих зимних приездов я поразился: в столовой на каждом столе стоял сосуд с нарзаном! Когда раньше видел на здешних столах баночки с аскорбиновыми драже, это не слишком удивило. Но откуда тут нарзан, когда даже пиво в дефиците? Да в таком количестве! Да в такой нетранспортабельной таре.
– Как раз завтра поедем за ним. Хочешь посмотреть, где мы его добываем? – предложил Аниченко.
Я поехал. На «зилке», по тундровому бездорожью. Кое-как по колдобинам добрались до озера. Водитель вытащил из кузова несколько многолитровых фляг, в которых в советское время возили разливное молоко. Присел на льду, постучал по замёрзшей лунке ломиком, стал черпать… нарзан. Вода действительно минерализованная, очень вкусная, и, что особенно, удивительно, – газированная, губы пощипывает. Её проверяли в лаборатории, подтвердили полезность. А газом она насыщается зимой, когда вода покрывается ледовым панцирем.
В таком специфическом крайне-северном крае и без криминала?.. Аниченко не церемонился в критических ситуациях, понимал, что отпускать вожжи нельзя.
На участке Онккучах сколотилась всевластная группка руководителей. Делала, что хотела. Запугала всех мордобоем. Был у них свой боксёр-скуловорот. В посёлке случилась очередная драка. Вызвали милицию. Участковый – к Аниченко: что делать? Тот: «Брать всех, кто виновен». – «Попадает и начальник участка». – «Брать». Дали всем пятерым по десять суток. Начальник участка добрался до телефона: «Ну, долго я ещё буду здесь сидеть?» – «Сколько положено». Из милиции звонят: «Не выходят на работу». Аниченко: «А что по вашим законам в таком случае полагается?» – «Набросить срок». – «Набросьте». Набросили, штрафники стали выходить на работу.
Другой случай – межнациональный.
В марте-апреле якуты гоняют по тундре свои стада. Горняки их хорошо встречают, в помощь им дают трактор, доски, бензин, продукты. Когда у горняков трудно с мясом, покупают у них оленину. Люди с того же Онкучаха увидели стадо, поехали на «Буране» охотиться. Несколько штук отставших оленей застрелили. Один раненый олень вернулся в стадо. Якуты по кровавому следу нашли место побоища и погрузки туш, поняли, куда отвезли убитых животных. «Охотники» отпирались. Аниченко: договоритесь, заплатите и уладьте. Те отказались. Тогда он якутам: подавайте заявление в милицию. Следователь обнаружил семь убитых оленей. Будет суд…
Разразился такой нежданный гром: посадили горняка за воровство. И не золото воровал. Нашёлся «деятель», который крал диоды и триоды, отсылал их на материк, где продавали. А автоматика отказывала. Нашли. Посадили. Всё притихло. Но и драгоценный металл воровали.
– Мосол [Маслов] попался на воровстве золота. Жаль, что мы его раньше не выгнали. Что я скажу Таракану? Ведь больше года прятал золото… Небось, дрожал. Может, потому и пил? Осетину (ну, того давно надо было взять) продавал, говорит, по два рубля за грамм. А зарабатывает по восемьсот, в среднем за год – десять тысяч. Не хватало? Сейчас получит десять лет…
Мой последний приезд в посёлок Энтузиасты состоялся в 1977 году. Редкий для меня случай – летом.
В посёлке сразу же замечаю изменения: надстроен второй этаж у конторы. Поставили ещё один двухэтажный дом.
Аниченко – такой же подвижный, энергичный, разговорчивый и радушный хозяин.
Из столовой слышатся звуки оркестра…
– Наш «Кабак 13 стульев»… Больше стульев не нашлось. На свадьбы, на дни рождения приходят со своими.
Оркестр по просьбе посетителя исполняет очень популярный тогда танец «7.40». Отплясывают лихо. Женщин не хватает. Парни танцуют с парнями.
– Сделаем две пристройки к столовой. Расширим зал. Потолок обобьём яичными картонками. Вон – три богатыря [изображены три якута]. Вот тот усатый из оркестра нарисовал. А рядом, видишь, стена камнем отделана… Стёкла – большие, таких даже в Куларе нет. Занавески из Москвы привезли. Правда, коротковаты. Наличники переделаем… Здесь, да, пьют. Пусть пьют здесь, а не в общежитиях. Пусть – на людях…